Григорий Иванович Коновицын был крайне удивлён. Вчера его вызвал начальник министерства полиции и объявил, что Григорий будет вести особо ответственное расследование нового ведомства, «Третьего отделения личной канцелярии» Государя Николая Павловича. Нельзя сказать, чтобы умный сыщик обрадовался – лишком печальна судьба посвящённых в государственные тайны приближённых Императора после смерти сюзерена, а на памяти не такого уж старого Григория Императоров сменилось уже четверо. Но и деваться было некуда – невыполнение высочайшей воли каралось не менее строго.

Граф Бенкендорф оказался мужчиной лет сорока, с начинающей лысеть головой, но, притом, великолепно смотрящим за собой, одетым в элегантнейший костюм лучшего английского сукна, из-под которого виднелась белоснежная сорочка. Всё это сыщик совершенно невольно отметил опытным взглядом, и только потом обратил внимание на глаза своего визави. Прозрачно серые, кажущиеся при первом взгляде невыразительными, они через короткое время завораживали собеседника, подавляли его волю, буквально начинали управлять более слабыми людьми.

Поинтересовавшись здоровьем собеседника и членов его семьи, Александр Христофорович весьма лестно отозвался о профессиональных качествах сыщика, проявив недюжинную осведомлённость в подробностях некоторых раскрытых им преступлений. После такого вступления граф перешёл к сути предстоящего дела. Оно и впрямь было весьма запутанным, а главное, вызывало сомнения в самой необходимости проведения расследования, ведь Бенкендорф попросил ни больше, ни меньше, как выяснить мотивы и найти убийцу офицеров, которые по официальной версии уже проведённого расследования погибли много лет назад вследствие рядового несчастного случая.

Видя на лице следователя искреннее замешательство, Бенкендорф попросил не смущаться, и смело задавать все возникающие у него вопросы, но сперва выслушать его до конца. Из дальнейшего стало ясно, что в обстоятельствах смерти офицеров и впрямь много неясного: во-первых, единственный свидетель, американский купец, покинул страну на рассвете после происшествия, оставив лишь письмо, в котором изложил его обстоятельства. Во-вторых, этот купец был знакомым обоих молодых людей, с которым они той ночью выпивали на квартире ещё одного их общего знакомого академика. В-третьих, вызывала недоумение сама смерть опытных, пусть даже и пьяных, морских офицеров в водах Невы, куда они, якобы, прыгнули в стремлении перескочить на проходящую барку. Особо стоит отметить, что опрошенная комиссией команда барки ничего подобного не помнит, хотя удивляться тут нечему: ночь была тёмная, а крестьяне невнимательны. Обращало на себя внимание и явное нежелание следователя, которому было поручено расследование, копать сколь-нибудь глубоко. Это было видно из написанного сухим казённым языком отчёта, не проливавшего на происшествие ни малейшего света, а просто слепо доверявшего весьма неправдоподобным показаниям единственного свидетеля, который, к тому же, находился на другом конце земли. В общем, дело намечалось из разряда «мёртвых».

– Есть ли у вас, уважаемый Александр Христофорович, хоть какие-то зацепки, могущие если не пролить свет на это загадочное происшествие, то хотя бы определить направление моего будущего расследования?

– Несомненно, Григорий Иванович, иначе наш с вами разговор просто не состоялся бы. Итак, во-первых: почему не было произведено полноценного расследования достаточно громкого дела? Ведь пропавшие офицеры были людьми очень широко известными в обществе, по поводу их смерти, к примеру, написал стихотворение Державин. По своим каналам вам, уважаемый Григорий Иванович, надлежит, не поднимая шума, выяснить, не было ли тут указаний свыше, а если были, то от кого и через кого они поступили. Во-вторых: мотив возможного преступления. Офицеры были бедны и единственное, что мне приходит на ум, так это то, что они могли быть посвящены в некую тайну, в какую именно вам предстоит выяснить. И, наконец, в-третьих: письмо от иностранного купца, как единственного свидетеля. Было ли оно подлинным, либо некто, зная об отплытии уважаемого господина Вульфа, написал письмо от его имени, чтобы запутать следствие. Во времени я вас не стесняю, но секретность необходимо сохранить полнейшую. Прямой опрос кого бы то ни было из общества, как и официальные запросы по линии министерства полиции категорически запрещаю. Поймите меня правильно, это не моё самодурство: есть серьёзные опасения, что дело отнюдь не закончилось, и сейчас крайне важно не спугнуть раньше времени того, кто за всем этим стоит.

– Александр Христофорович, позвольте вопрос. Что могло свести этих молодых офицеров с почтенным академиком Лангздорфом и, тем более, американским купцом Вульфом?

– Вы смотрите в правильном направлении, Григорий Иванович. Так вот, с академиком Лангздорфом, как и с мистером Вульфом означенные офицеры познакомились при весьма загадочных обстоятельствах во владениях Русско-американской компании на острове Ситха. Свёл их владелец компании камергер барон Резанов, не вернувшийся из того путешествия. История это путанная и весьма тёмная, но суть в том, что после провального посольства в Японию барон Резанов купил у Вульфа корабль «Джуно», построил на свои средства тендер «Авось» и приказал господам Хвостову и Давыдову навести порядок на принадлежащих Империи островах, которые начали оккупировать японцы. Сам же он вместе с Вульфом отправился в Петербург, но внезапно скончался по дороге. Заметьте при этом – Резанов был достаточно молодым человеком, собиравшимся жениться.

По прибытии в столицу Вульф предъявил бумаги на ни много ни мало сто тысяч долларов, причитавшихся ему за судно и товары. Фантастическая сумма, но бумаги были в полном порядке, и нашим толстосумам, мысленно проклиная своего почившего хозяина, пришлось раскошелиться. После чего господин Вульф отправился домой в Америку, но вскоре вернулся, обретя вкус к сверхприбыльной торговле с Россией. Вот во время второго посещения Вульфом Петербурга и произошло исчезновение господ офицеров. Вы видите, что вокруг мистера Вульфа подозрительно много таинственных смертей, но достать его из Америки мы сейчас никак не можем, хотя, если понадобится, обязательно организуем ему путешествие до Петербурга в кандалах и за казённый счёт. Но это не ваша забота, уважаемый Григорий Иванович. Ваша задача в том, чтобы найти какие-нибудь ниточки здесь, у нас в матушке России. К сожалению больше я вам сообщить сейчас не могу, так что приступайте – я верю в вас и ваш профессионализм!

После этих слов Григорию не оставалось ничего иного, как покинуть кабинет начальства и приняться за расследование.