ХРУПКАЯ ОСЕНЬ

Хрупкая осень наших ошибок

Смотрит нам в лица, не видя улыбок.

Ей не понятно, зачем мы разбили

Счастье свое, если любили.

1

– Вот так вот! – чуть высунув язык от удовольствия, Светлана аккуратно надрезала колготки, в нескольких местах, но чуть – чуть, чтобы совсем не расползлись. Подняв их, посмотрев на свет, и оставшись довольна своим творчеством, произнесла: – Замечательно.

Наблюдавшая за ее действиями подруга Маша, что до сих пор молча сидела в кресле, недоуменно спросила:

– И что здесь замечательного? Были новые. Стали дранные.

– Ты ничего не понимаешь.

– Это точно! Это выше моего интеллектуального уровня. Так поясни, зачем ты это сделала? Зачем тебе эта вентиляция?

– Это не вентиляция, а психологическая защита, – ответила Света и, видя в глазах подруги не исчезнувший вопрос, пояснила: – Я сегодня встречаюсь с Димой.

– И какая связь, между рваными колготками и свиданием? – на выдохе удивления поинтересовалась Маша.

– Самая, что ни на есть прямая, – ответила Светка и, положив колготки на подлокотник кресла, в котором сидела, повернулась к подруге. – Вот смотри. Мы сегодня встречаемся в кафе. Как будут развиваться события, я не знаю, но не исключаю, да просто не уверена, что он не предложит пойти ко мне. – Светлана замолчала, Маша ждала продолжения. – А мне этого не хочется, а там дальше сама понимаешь.

– А кто мешает просто отказать?

– Могу, конечно, но вот захочу, ли? Я слабая женщина.

– Ты!? Слабая?

– Ну, не слабая, – согласилась Света, – но все-таки женщина и одинокая. Надоело мне это все Маш, – после паузы продолжила Света, – Мне надоела такая жизнь. Хочется обыкновенного бабьего счастья. Я повторю, не просто женского, а именно бабьего, где все предельно ясно и просто без всяких там условностей, недоговорок и прочего. Мне тридцать лет, а я все одна. Дима не плохой мужик, даже хороший, но не тот, не для меня…У него, видите ли, мама, которую он слушается во всем, а пора бы уже думать самому, а не доверять свою голову для маминых мыслей и выводов.

– Да это так, – вбросила свое мнение Маша.

– Вот именно, а с другой стороны, одной еще хуже.

– Это, смотря с какой стороны посмотреть, маму он, видите ли, расстраивать не хочет. Он прекрасно знает, что вы не уживетесь. А тебя значит расстраивать можно? – поддержала подруга.

– Получается, что можно, – вздохнула Светка. – Он хороший и нравится мне, отчасти. Предложение делал, но я-то знаю, во что это потом выльется. Вот и думаю, что наши встречи надо прекращать. Не верю я в сказки типа «стерпится – слюбится». Вранье это. Ни у кого не стерпелось, если не слюбилось, и нечего себя обманывать, чтобы потом разводится. Это в старину все было иначе, выживаемость и зависимость от мужа. Сейчас времена другие, так что нечего терпеть. А что касается колготок, то я хочу себя обезопасить от большего, сведя встречу в кафе только к кафе. Мне же тоже хочется ласки, но когда-то надо начинать сокращать встречи и их назначение.

– Я все равно не понимаю связи.

– Видишь ли, драные колготки для женщины это все-таки то, что не показывают никому. Если стрела появилась, и никто не увидел, то и ладно. Я эти сегодня одену под джинсы.

– А не упреешь?

– Если что, потерплю. Так вот. Представь всю пикантность ситуации, как я буду выглядеть, если сниму вдруг джинсы перед ним вечером? И это я, которую он всегда видел только в секс-форме. Да я сгорю от стыда. Ни одна уважающая себя женщина, даже на пике возбуждения не допустит физической близости в таком виде, чтобы не потерять свое лицо.

– Ну, да, очень ему будет нужно твое лицо в тот момент.

– Ему может, и нет. А мне?

Маша посмотрела на подругу: – А знаешь, неплохо придумала, хотя колготки жаль. А есть более щадящий способ?

– А, – махнула рукой Света, – ради такого дела, чтобы противостоять собственному соблазну, можно и не жалеть. Тебе-то зачем? Ты замужем. Есть еще способ, он менее жесткий к бюджету, но в этом случае подбирать надо, а потом вернуть первоначальный вид комплекту.

– Так. Ты вообще, о чем говоришь? О каком комплекте?

– На тебе сейчас какое нижнее белье?

– Черное.

– Все?

– Конечно.

– Вот. А как ты себя будешь чувствовать, если ты разденешься перед мужчиной, а у тебя бюстгальтер и трусики разных цветов. Можно, конечно, пойти в ванную и вернуться обнаженной, но эффект соблазна, возбуждения, потерян. Могла бы?

Маша задумалась: – Теоретически, наверное, да, если мужик завел, но вероятность все-таки мала. Это, когда никто не видит, могу надеть, что угодно. А так нет. Наверное, это возможно при случайных связях, но, к счастью, мы с тобой не из этой когорты.

– Вот она простая житейская, бытовая защита женщины, если не хочешь быть доступной при встрече. Это легкий и беспроигрышный вариант защитить себя от своей же минутной слабости, чтобы ни при каких обстоятельствах не лечь в постель. Если себя уважаешь, конечно.

– Даже не задумывалась об этом, – сказала Маша.

– А что тебе думать? Ты замужем, можешь переодеться, как тебе надо. Это мне одинокой надо о себе заботиться. Всякие отговорки могут и не сработать, которые придумаю для себя и сама же их нарушу. А так, как вспомню, что у меня драные колготки, извини, но мне надо домой, дела, в другой раз.

– Ну, не всегда же этим заканчивается?

Светка пожала плечами: – Не всегда, но меры предосторожности принять не помешает.

Обе замолчали. Каждая думала о своем, о том, что произнесенное вслух имеет свою реальность, при этом достаточно грустную реальность. Маша смотрела на это с точки зрения замужней женщины, а Света с точки зрения, которая для Маши была уже в прошлом, если подобные вещи могут быть в прошлом отдельно, без связи с настоящим.

Подруги сидели в квартире Светы, которая досталась ей от бабушки. Родители, хоть и не поощряли ее жизнь свободной женщины, но с пониманием отнеслись к желанию дочери жить отдельно. Ей нужна самостоятельная жизнь, а не существование под присмотром родителей. Квартира досталась двух комнатная. Света сделала в ней ремонт, обставила, отдав старую мебель кому-то на дачу. Теперь это была уютная квартира молодой женщины. От прошлого она оставила лишь черно-белые фотографии предков, что теперь висели на стене в прихожей. Света их там повесила, чтобы входя в квартиру, они напоминали, что они у нее были и есть, а в комнате они будут подглядывать за гостями. «Вот будет семья, тогда и перевешу», – отвечала она, если кто спрашивал, почему в прихожей.

Квартира располагалась на третьем этаже старого пятиэтажного дома постройки пятидесятых годов. Потолки были высокие, а в совокупности со светлыми стенами салатного цвета объем увеличивался. Спальная была стандартна: большая кровать, шкаф, комод, две тумбочки по краям кровати. Светка спала по очереди на каждой стороне кровати для разнообразия. В комнате стоял диван, напротив него гарнитур, у стены напротив окна два кресла с торшером и между ними журнальный столик. В углу у окна – телевизор, который хозяйка смотрела, забравшись с ногами в кресло.

Сейчас на столике стояли две чашки с чаем, которые приготовила Света с приходом подруги.

Они дружили еще со школы. Что их держало вместе, обе никогда не задумывались, хотя характеры были разные: Маша, спокойная и рассудительная, Света эмоциональная, но рассудок тоже был при ней. Наверное, каждая находила в другой то, что не доставало самой.

– Странно все-таки устроена жизнь, – произнесла задумчиво Маша. – Вроде бы все у тебя есть, карьера, материальный достаток и внешностью Бог не обидел, – Света была высокой стройной брюнеткой. Большие темно-карие глаза, темные, густые волосы спадали на плечи. Маша была крупнее, светло-зеленые глаза, русые волосы, – материально не зависима, квартира вот, – продолжила Маша и обвела взглядом комнату.

– Удачная карьера – чудесная вещь, но к ней не прижмешься ночью, когда холодно, – произнесла Света.

– Точно подметила.

– Это не я подметила, а Мэрилин Монро.

– Пусть так, и вот, вроде бы все есть…

– Вот именно вроде бы, – перебила ее Светка, – мужика нормального нет, так чтобы хотелось все делать для него, зная, что он придет и будет рядом, – и, помолчав, добавила, – просто потому, что он есть. И все. Не ища в нем положительных качеств, которые и так есть, раз любишь, а какие не стоит копаться.

– Вот и я о том же, – поддержала ее подруга. – Куда они все смотрят?

– Маш! Да на фига мне все! Мне хватило бы одного, – засмеялась Света, – но своего. А куда они смотрят, я думаю тебе не надо объяснять. Я же замечаю их взгляды и вижу в них похоть.

– Что, у всех?

– Ну, слава Богу, нет. Есть еще те, кто смотрит, не раздевая, отдавая дань внешности, как реальности.

– Успокоила, значит не все так плохо и не все потеряно – тоже засмеялась Маша, – а то пройдет время и станешь мужененавистницей.

– Надеюсь, что нет. Я их, в общем, люблю, но так чисто по-женски, как любят более слабых особей, зная их пороки и слабости.

– Тебе ли не знать, – поддакнула Маша. – Ты на их чувствах и нервах научилась играть, даже не фальшивя, не заглядывая в ноты.

– Ну как, не фальшивя, – возразила Света, – фальшивлю, просто они этого не слышат, принимая мои слова за небесную музыку.

– Что и Димка тоже?

– И он туда же, – махнула рукой Светка.

– Так он же тебе нравится, зачем фальшивить?

– Ну и что! Одно другому не мешает, да и нет перспектив в отношениях с ним, так что нет смысла играть по нотам. Все это временно, немного для души, немного для тела, чтобы уж совсем не очерстветь.

– Ну, до этого у тебя не дойдет, пока еще пользуешься вниманием.

– Вот именно пока. Время идет, подруга, и оно не придает мне юности. Морщинки у глаз приходится все чаще прятать.

– Что!?

– Да шучу. В меру придаю боевую окраску лицу. В каждом возрасте своя красота, надо только ее донести до окружающих, чтобы они поняли, что это красота, а не подделка.

– И не растерять по пути.

– И не растерять, – согласилась Света.

Их разговор проходил в легкой ироничной манере, к которой они привыкли в своем общении.

– А ты помнишь Сережку, в институте за тобой ухаживал, страдал, – напомнила Маша.

– Помню, а что это вдруг вспомнила?

– Да встретила его недавно. Не сильно постарел, правда, почти лысый. Он шел с ребенком.

– Ну, вот видишь. Ребенок есть. Значит, правильно я ему жизнь не стала портить. Нашел женщину, семья теперь. А лысый, так сейчас реже встретится мужчина с густыми волосами, чем лысый.

– Это верно. И куда у них волосы – деваются?

– Куда, куда! Во внутрь растут, мозги ищут. Хватит о них. Как у тебя дома?

– Все хорошо. Вот в выходной сумела заскочить к тебе.

Сегодня была суббота, и Маша, поехав по магазинам, заехала к подруге, оставив мужа дома, чтобы не мешал, а сын ушел в школу. Виделись подруги теперь реже. Раньше, когда Света жила у родителей, то виделись чаще, так как дома были не далеко, а теперь в разных районах.

– Ты у нас давно не была. Сергей спрашивает, почему не появляешься.

– Скажи, мужа ищу.

– Ага, так он и поверит, а если поверит, то тебе же хуже, начнет своих друзей предлагать. Но ты приезжай. Давай завтра?

– Нет, завтра не смогу, хочу к родителям съездить, давно не была, да и брат придет. Лучше в следующую субботу.

Света посмотрела на часы, что стояли на столике, они показывали четыре часа.

– Пора собираться, в пять договорились встретиться.

– А почему в субботу? Он что из дома поедет?

– На работу ездил, разве он приедет в субботу из дома. А как же мама? Она всю неделю ждет, чтобы он ее по магазинам повозил. А я рада, что в субботу. Выходные – дни одиночества, к которому начинаешь привыкать.

– Вот и приезжай.

Света встала, открыла дверцу шкафа, посмотрела на свой гардероб.

– Как всегда выбор не велик и, – не особо утруждая себя выбором, достала джинсы, блузку и белую токую, ажурную кофточку, так как уже наступила осень, и тепло осталось в лете, а вечера стали уже прохладными. Взяла порезанные колготки и с усмешкой стала их надевать. Маша смотрела на ее потуги и тихо улыбалась. Когда полная экипировка закончилась, Света сказала: – Пошли.

Маша кивнула и поднялась из кресла. Перед выходом Света надела короткий бежевый плащ, подпоясалась, подчеркивая фигуру: короткие сапоги, джинсы в обтяжку не скрывали стройность ног, и покрутилась перед зеркалом. Маша молча оделась и дожидалась.

– Все, я готова, – заявила Светка, и, повесив сумку на плечо, открыла дверь.

Выйдя на улицу, Света предложила: – Давай я тебе довезу?

– А давай, если время есть.

– Что-что, а время у меня есть, если и опоздаю, подождет. Мне время некуда тратить, разве что на себя, поэтому буду рада отдать часть тебе.

В интонации Светланы не было грусти, она не плакалась на свое одиночество, как могло показаться. Оно ее не обременяло. Она даже привыкла самостоятельно принимать решения, заботиться о себе. Плохо это или хорошо, она не думала, принимая это, как факт текущего состояния, и все ее разговоры о мужиках и том единственном, не были мольбой, сожалением. Это был просто разговор и Маша ее понимала. Светка была сильной женщиной и не любила жаловаться на свою жизнь, хотя, как понимала Маша, порой той было грустно вечерами.

Раньше Маша пыталась ее знакомить, но быстро поняла, что это неблагодарное занятие, и прекратила; она не хотела потерять подругу. Света никогда не упрекала, что Маша пытается выступить в роли свахи, но та сама все поняла, и даже строго наказала мужу, чтобы забыл об этом. Так, с тех пор они и встречались, но без знакомств.

Когда они вышли из дома, Света посмотрела на бледно-голубое безоблачное осеннее небо, которое было видно из колодца двора, что создавали дома. Ветра не было, солнце со двора не просматривалось, но оно чувствовалось, относительной теплотой последних дней, чуть освеженное первыми признаками предстоящих холодов. Жара отступала.

Подруги подошли к белому «Ситроену». Положив сумку на заднее сиденье, Света села за руль, а Маша расположилась рядом. Достав мобильный телефон, Света включила его, на режим «свободные руки», чтобы если позвонят, разговор вести через динамик, что был закреплен на солнцезащитном козырьке.

– Не люблю занимать руки во время движения, кроме того, что необходимо. Бесит иногда, когда едут не спеша, разговаривают и занимают полосу, создавая пробку. Ну, встань к обочине и наговорись. Да, ладно, что это я разворчалась. Старею, наверное.

– Не иначе, – согласилась Маша.

– Сама-то, не моложе меня.

– Так и я ворчу, бывает.

– Ты ворчишь на своих, а я на себя и на чужих.

– Ну, когда на себя, значит, не все потеряно. Самокритика бывает полезна.

– Конечно, если понимать, что корень в слове «критика» не от слова «кретин».

Света выехала со двора, ведя машину спокойно и уверенно. У нее был «мужской» стиль вождения: резкий, но в тоже время разумный. Хотя сейчас трудно найти грамотного водителя, не зависимо от пола. Главное в ее стиле вождения было то, что она не думала, как она смотрится в машине. Она ехала и все. До дома Маши доехали быстро, минут за двадцать.

– Передавай своим привет,– сказала Света на прощание.

– А ты не забудь, что в субботу у нас.

– А ты позвони и напомни, – парировала Света, – у меня память молодая. Девичья. Вдруг кто вскружит голову и забуду.

– То-то ты защиту придумала девица, наша, – засмеялась Маша и вышла из машины.

– Была девица, да осталась в прошлом, – посмотрела Света на себя в зеркало заднего вида, – но женщина стала очень даже ничего, – сказала она своему отражению, и, подмигнув, улыбнулась. – Ну, что поехали навстречу своему призрачному счастью? – Знала бы она, насколько пророческими будут ее слова, но насколько все будет тяжело.

Она отъехала, и направилась ближе к центру города, где договорилась встретиться с Дмитрием в ресторане «Бастион». Зазвонил мобильный, и она, нажав кнопку, ответила:

– Слушаю.

– Привет, дорогая, – раздался в салоне машины голос Дмитрия. – Я уже на месте.

– На чьем?

– На своем, но хотелось бы…

– Я знаю, что тебе хотелось бы, – перебила его Света, – для этого не надо много ума.

– Трудно разговаривать с умной женщиной.

– С умной женщиной трудно жить, она не только чувствует вас мужчин, она вас еще и знает.

– Неужели, ты так хорошо знаешь мужчин?

– Хотелось бы лучше, но не получается. Может быть мне не приезжать? Поговорим по телефону.

– Да ты что!

– А что тогда звонишь? Я скоро подъеду.

– С нетерпением жду встречи, но все понял, не буду отвлекать, – и связь прервалась.

Да, уж отвлекать не надо,– подумала она, – но порой хочется, чтобы отвлекли от суеты.

Света ехала на встречу, потому что не хотела сидеть дома одна. Дмитрий, которому было тридцать пять, и он ни разу не был женат, ей нравился, но не более, и сегодняшнее ее решение одеть рваные колготки под джинсы – была попыткой отстоять свое я. Она не поддавалась уговорам Дмитрия на более частые встречи, но и простые человеческие слабости ей были не чужды. Дмитрий предлагал ей замуж, но она отшучивалась, говоря, что ее жизненный путь – путь старой девы,

Света на самом деле хорошо к нему относилась, но не любила, а ей хотелось чувств. Глупо, наверное, ждать чувств, когда время неумолимо ведет к старости, но она была в этом отношении мечтательницей, хотя знала, что придет время и она должна будет сделать выбор между одиночеством и сделкой на хороший брак, что не самое плохое решение.

Мама Дмитрия не очень поощряла свидания сына со Светой. Она видела в ней конкурентку на влияние сына. Света это знала и понимала, что та будет всегда вмешиваться в их жизнь. К тому же, Света не могла понять, почему он разный: дома тихий и послушный, а на работе самостоятельный руководитель. Тем не менее, в быту он был типичным маменькиным сынком. Вот видя эти два характера в одном человеке, Светлана не была готова к замужеству с ним.

В начале шестого, она припарковала машину в переулке, в сотне метров от ресторана «Бастион».

2