Предисловие

Хочу представиться. Я, Юрий Боровиков – врач-специалист по кожным и венерическим болезням. Веду свой блог на профессиональном сайте для врачей моей специальности dermatology.ru.

Важной частью моей жизни являются путешествия. В своих путевых заметках я стремлюсь связать две, казалось бы, несовместимые вещи дерматовенерологию и любовь к путешествиям. Надеюсь, Вам будет интересно побывать со мной в некоторых “дерматовенерологических” точках мира.

Ваш Юрий Боровиков.

Эстак

Стыдно признаться, но Эстак остался связанным в моей памяти с виноградными улитками. Выставленными на продажу в разноцветных пластиковых ящиках на главной городской улочке. Если внимание торговца улитками рассеивалось, самым проворным животным удавалось выбраться наружу и продолжить путь по тротуару наравне с прохожими. Менее деятельных ожидало, вероятно, эскарго. Такова проза французской жизни.

Ее поэзия, безусловно, в другом. Эстак – это фантастический свет. Исключительное сочетание различных форм и цвета: белые холмы, красные крыши, заводские трубы и виадуки железной дороги на Мирамас. Зеленые сосны и синее море. Эти пейзажи не имеют себе равных.

Ну и, конечно же, Эстак – это Поль Сезанн. Любовь и здешний ландшафт окрыляли его. С годами, когда интерес художника к видам на Эстак угас, он сосредоточился на находящихся неподалеку горах Сент-Виктуар. На данный сюжет он написал более 80 работ, а Montagne Sainte-Victoire стали самой важной темой его пейзажей.

Сто лет спустя другой мастер, блестящий австрийский писатель Петер Хандке, путешествуя в окрестностях Эстака, пройдет дорогами Сезанна и напишет один из своих удивительных романов, посвященный этим местам.

Негромко декламируя стихи о море, из Эстака мы плывем на кораблике в Марсель. Поравнявшись с замком Иф, наше судно привычно меняет курс в направлении гавани старого марсельского порта. Справа на плато Le Pharo стоит красивое серое здание бывшего Армейского института тропической медицины. Он служил делу подготовки врачей для французских колониальных войск. Среди прочего, в институте проводились исследования в области тропической дерматологии, изучали диковинные для нас язву Бурули и лихорадку Чикунгунья, анализировали статистику и разрабатывали меры профилактики кожных заболеваний среди состава французской армии. Между тем, в новых условиях деколонизации и глобализации в 2013 году произошло прозаическое (?) событие: институт был закрыт, уступив здание в парке du Pharo Марсельскому университету.

Наш корабль замедляет ход. Мы в восхитительном Марселе.

По-моему, крылатая фраза звучит так: « У каждого человека две родины – его собственная и Франция». Ну вот,кажется, поэзия опять берет верх.

Эмерита Августа (современная Мерида)

Двигаясь с северо-востока, туманным январским утром я ступил на брусчатку римского моста La Akazaba. На миг я представил себя вольным римлянином, врачом, уверенно идущим с гордо поднятой головой. Да, я не на колеснице, не высокий чин, а только квалифицированный ремесленник. Меня может обдать пылью проезжающий транспорт, зато совесть моя чиста.

Активные солнечные лучи пробили туман и осветили город на том берегу Гвадианы. Эмерита Августа, столица римской провинции Лузитания. В этом году ему 2045 лет. Миновав стены городской цитадели, я оказался на распутье. Продолжая фантазировать, я никак не мог определиться, где мне, как врачу и вольному римлянину, почерпнуть вдохновение. Город предлагал как минимум три масштабных культурных объекта: цирк на 30000 зрителей с головокружительными гонками на колесницах, амфитеатр на 15000 любителей состязаний гладиаторов и постановок охоты на зверей и театр, вмещающий 6000 зрителей в изысканных тогах.

Признаюсь, я успел посетить все известные места этого города. Времени заняло это не так много: представления в римских местах развлечений давно прекратились. Одним из первых был забыт театр, так как с приходом христианства театральные представления были признаны аморальными.

Скорее всего, в Эмерите Августе было все хорошо не только с культурой, но и с медициной. В частности, в одном из мест захоронений I-II века н.э. найдены останки 3-летнего ребенка с тяжелым травматическим поражением лобной и правой скуловой кости с признаками ремоделирования костей, которое позволило ему выжить в течение какого-то времени.

Одним из главных источников информации о городских медработниках того периода являются посвященные им надгробные таблицы. Например, Iulia Saturnina умерла в возрасте 45 лет. Ее скорбящий муж написал на надгробье, что она была несравненной женой и хорошим врачом. На задней части погребального алтаря рельеф запеленованного ребенка может свидетельствовать о специализации умершей в области педиатрии или акушерстве.

Имеются косвенные свидетельства того, что Эмерита Августа славилась своими докторами и являлась местом паломничества тех, кто хотел (или кого отправляли) изучать медицину.

Что касается современной Мериды, меня восхитил Национальный музей римского искусства, выполненный по проекту Рафаэля Монео. Два кирпичных сводчатых сооружения обрамляют сохранившуюся древнеримскую дорогу. Удивительный экспозиционный зал с поперечными арками и мастерски продуманным естественным освещением. Коллекция музея, состоящая из артефактов, найденных при раскопках древнеримских объектов Мериды, вызывает настоящий восторг.

Тяготея на северо-восток, я покидал город, пересекая Гвадиану по пешеходной улице, идущей в центре изящного моста Лузитания. Ну что ж, хватит фантазировать. Вряд ли меня догонит и обдаст пылью римская колесница.

Херцег-Нови

Я путешествовал по берегам Которского залива, двигаясь с востока на запад. Стоял декабрь, мертвый сезон, и редкие в эту пору туристы совсем не мешали в полной мере насладиться красотой здешних мест. Побродить под звон колоколов по венецианским улочкам Котора, посидеть под чем-то хвойным на набережной Пераста, глядя на черные горы и голубые купола церкви Божьей Матери, или неспешно обогнуть турецкую крепость Канли-Кула в Херцег-Нови.

На окраине Херцег-Нови, в самом конце променада, стоит летняя резиденция бывшего югославского лидера Иосипа Броза Тито. Это четырехэтажная вилла “Galeb”с апартаментами, конференц-залом, бассейном, помещением для принятия грязевых и жемчужных ванн. А еще с кинотеатром, в котором вождь смотрел свои любимые фильмы про ковбоев, и подземным убежищем на случай атомной войны. Вокруг дома Тито разбит прекрасный парк из кипарисов, магнолий, кедров и сосен. Маршал любил красивую жизнь.

После смерти Тито в резиденцию и окружающий парк пришло запустение. Времена несгибаемого пожизненного президента прошли, но от “титостальгии” в странах бывшей Югославии по-прежнему страдают многие.

Хоть я и противник тоталитарных режимов, несомненной заслугой югославского руководства явились принятые им меры по ликвидации эпидемии оспы в стране в 1972 году.

Оспа была завезена в Югославию вернувшимся из Мекки паломником, который по приезду на родину перенес инфекцию в легкой форме. Более тяжелым оказалось течение заболевание у школьного учителя по имени Латиф, заразившегося от нулевого пациента в магазине или на автобусной остановке.

Для уточнения диагноза Латиф преодолел путь в несколько городов и клиник. В отделении дерматовенерологии главной городской больницы Белграда ему диагностировали тяжелую аллергическую реакцию на пенициллин и демонстрировали этот необычный случай коллегам по цеху и студентам. Когда Латиф умер от профузного кровотечения, а вскоре заболел его брат, диагноз столичных врачей был пересмотрен.

Реакция правительства была быстрой. В стране ввели военное положение. Закрыли границы страны, мобилизовали армию, заблокировали дороги, отели и жилые комплексы превратили в карантинные зоны. В стране было локализовано 25 очагов оспы.

Была начата массовая кампания по вакцинации. За десять дней вакцину принудительно получили 18 миллионов человек (из 21 миллиона жителей страны).

Драконовские меры сработали: эпидемия оспы была остановлена через девять недель. Всего болезнью заразились 175 человек, 35 из них умерли.

За весь период эпидемии Тито вообще не появлялся в средствах массовой информации. Угроза жителям страны была ликвидирована им с применением всех чрезвычайных полномочий и без лишних слов.

Остается неизвестным, был ли вакцинирован сам югославский вождь. Полагают, что да, так как он был очень осторожным человеком и сделать прививку было в его интересах.

Херцег-Нови был последним пунктом в моем путешествии вдоль Которского залива. Здесь этот удивительный “фьорд” заканчивается, впереди – открытое море.

Путешествие в несезон – это, конечно, здорово. Если бы не эти дожди.

Флориана

Флориана – небольшой городок под крепостной стеной столицы Мальты – блистательной Валетты. Путешествуя по острову, мы провели в нем несколько незабываемых дней. В доме с мальтийскими балконами и звонко поющими яркими птицами в клетках. Вечерами мы наслаждались Мальтой в городском саду, названном в честь сэра Luigi Preziosi (1888-1965). Выяснилось, что сэр Luigi – восьмой граф Preziosi – знаменитый мальтийский аристократ, президент Сената Мальты, президент Национального Конгресса и президент Национальной Ассамблеи страны. К слову, граф Preziosi проявил себя не только в политике, но и в медицине. Он был талантливым офтальмологом, предложившим миру в 1924 году свой путь решения проблемы глаукомы в виде оригинальной операции, которой позже было дано его имя.

Во время прогулок по саду открываются великолепные виды на море, Великую гавань Валетты и пришвартованные многопалубные круизные лайнеры. В этом “офтальмологическом” парке постоянно приходят на ум разные связанные с органом зрения фразеологизмы. Например, “впиваться глазами”, “пожирать глазами”, “нельзя оторвать глаз” или “глаз отдыхает”. А еще здесь хочется говорить не только образно, но и в рифму.

Но для этого нужен талант. Им был награжден Ruzar Briffa (1906-1963) – поэт, одна из главных фигур в мальтийской литературе. Он являлся основателем Университетского Мальтийского Библиотечного Общества и редактором общественного журнала “Голос мальтийцев”.

А еще он был известным мальтийским дерматологом-лепрологом, прошедшим обучение медицине на Мальте и в Англии и получившим свой первый опыт борьбы с лепрой в Индии. Ruzar всегда был в курсе последних научных достижений и стремился активно воплощать их в жизнь. Ведя борьбу с принудительной изоляцией прокаженных на Мальте, он добился отмены этих ограничений в 1953 году.

Доктор Briffa отличался добротой и глубоким сочувствием к пациентам. Работа с прокаженными нашла отражение и в его стихах, которые выражали печаль по поводу человеческих страданий и желание украсить жизнь изуродованных пациентов. Эстетическая забота проходит красной нитью через все его литературное творчество. Среди современников Ruzar был известен как “поэт красоты”.

Вот такими удивительными врачами гордится Мальта. Они лечили людей, принимали законы и писали стихи. Возможно, это была другая эпоха, и неспешная жизнь на крошечном острове предоставляла человеку достаточно времени для развития в разных областях. Хотя, воспользоваться этой возможностью сумел, я думаю, далеко не каждый мальтиец. По правде говоря, настроить себя на работу и творчество не так просто, когда вокруг столько красот, от которых “невозможно оторвать глаз”.

Утрехт

Бесшумный городской электробус доставил меня к воротам кампуса Утрехтского университета, не выделив при этом ни грамма монооксида углерода. Первыми живыми существами, встретившими меня здесь, были пасущиеся у стен учебного корпуса овцы невиданной мною доселе породы.

Вот он, университетский городок на окраине Утрехта, чудо голландской современной архитектуры. Он был спланирован выдающимся нидерландским архитектором Ремом Колхасом. В отличие от кампусов американских