Тишина. Ветер мотал остаточные мысли, изменялось направление облаков, но ничего не происходило всё же. Обычный день. Такие сотнями протискивались сквозь него и раньше: тощие, анемичные дни. Однородность не пугала его. Ринго в жизни не видел ничего другого, только вот это мертвенное существование. В тридцать два ему сказали, что он изменен, но это казалось обманом – все вокруг точно так жили: делали вид, что они яркие, стремительные личности, разгоняли себя, чтобы не застрять в ненужных мыслях, разыгрывали себя – вешали лицо на лицо, но если приглядеться – такие же мертвяки.