С полуслова

***

Зайдя в магазин, я думала лишь о том, чтобы поскорее закупить всё необходимое, быстренько добежать до дома, поужинать, проверить уроки, включить любимый сериальчик и забыть все хлопоты и нервотрёпки этого дня. Я ходила между стеллажами туда-сюда, и в какой момент я обратила внимание на эту пару, теперь даже и не вспомню. Возможно с третьего или четвертого раза.

Им обоим было явно за восемьдесят. Она, опрятная старушка, в красивом берете, из под которого выбивались седые пряди тонких волос. Он в молодости возможно был высоким, сейчас сгорбившись, был не намного выше своей жены. Оба шли медленно. Она двигалась плавно от стеллажа к стеллажу, рассматривая упаковки, какие-то ставила на место, другие складывала в корзинку к мужу. Он тоже шёл медленно, опираясь на свой батожок. И всегда успевал вовремя. Как только жена находила нужный товар, он уже был рядом, держа в руке корзинку. Она отходила дальше, ища нужные продукты, и всё повторялось вновь.

Во время этих медленных, но крайне увлекательных для стороннего наблюдателя, передвижений они постоянно переговаривались. Слов их диалога было не слышно, они звучали как шёпот. И если даже предположить, что с возрастом их слух остался в порядке, всё равно было удивительно, как они друг друга слышат.

Это больше походило на понимание друг друга с полуслова, с полужеста или даже на телепатическое общение. А шёпот был как ширма, для отвода глаз.

Дальше все произошло в считанные… Нет не секунды. Скорее минуты. Словом, длилось это не долго.

Не совсем понимая зачем мне это, я стала двигаться за ними, боком продвигаясь от полки к полке ближе к пожилой паре. Жена ушла метра на два вперёд и остановилась у полок с яркими коробками. Из них выглядывали разные куклы, машинки, роботы и прочие детские радости.

Женщина остановилась, шаря взглядом по полочкам. Но в руки ничего не взяла. Когда её взгляд достиг верхней полки, где стояли коробки с куколками в ярких нарядах, она замерла, разглядывая миниатюрные платья, сарафаны и джемперы на пластмассовых красавицах. Вот уже и муж, с палкой в одной руке и продуктовой корзинкой в другой, подошёл вплотную к ней. Она продолжала разглядывать кукол. Он обошёл её с другой стороны. Она продолжала стоять.

– Пошли уже – мужу не терпелось продолжить, пусть и медленное, но движение.

– Погоди немного, – ласково произнесла она, не отрывая взгляда от куколок.

– Ну зачем они тебе, стара ты уже для этого, – решил он подшутить над ней, лишь бы уже сдвинуться с места.

Она молчала и продолжала смотреть. Седовласый супруг стоял рядом, постукивая батогом об пол, как нетерпеливый конь бьет копытом, готовый сорваться с места.

– Мной поморговала, на кукол любуешься, – начал ворчать мужчина. – Пошли уже. Не по возрасту тебе это. – И не спеша двинулся дальше вдоль стеллажей.

Она, словно очнувшись ото сна, вдруг быстро произнесла:

– Поговори мне ещё. – И уже с улыбкой на лице добавила, – вот рожу тебе ещё, узнаешь почём фунт лиха. И куклы тогда тебе в радость станут…

На лице мужа заиграла довольная ухмылка. И морщинистые веки сузились в хитром прищуре. Теперь уже она шла за ним, продолжая что-то говорить ему в спину. Когда она поравнялась с мужем, он переложил корзинку в руку с палочкой, свободной рукой легонько притянул жену к себе и жестом предложил ей взять его под руку. Так они и пошли, уже вместе, в сторону касс, также медленно и продолжая что-то говорить друг другу только им понятным шёпотом.

А я стояла у стеллажа с куклами и смотрела им вслед.

Куда мы всё время бежим, торопимся, нервничаем? И постоянно сталкиваемся с непониманием. Возможно, именно из-за своей спешки.

И как эти старики понимают друг друга с полуслова? Как они успевают жить, радоваться и даже ссориться, при этом никуда не торопясь, и всё же успевая всё это в считанные мгновения?

Две эпохи в один век только хорошее

***

То, что времена в родной стране настали не спокойные, Александр Степанович много раз слыхал, и в газетах читал по возможности, грамоте он умел с малолетства. Несмотря на шестой десяток, он часто бывал в разъездах по делам храма, много чего на глаза попадалось. И каждый раз за молитвой благодарил Бога, что все эти волнения хоть и не обошли стороной его родную деревню Теренкуль. Но принесли не так много урона, как он видел и слышал по другим волостям и губерниям.

Но когда, сидя летним днём у дверей своего дома, заслышал лай собак по всей улице и громкие разговоры, сердце сразу почуяло неладное. Жене и дочерям с их мужьями и детушками строго наказал из избы не выходить, о себе не маячить, затаиться ниже травы, пока он разведает, что стряслось. А при условном сигнале бежать в лес. И не успел он подойти к воротам, как с другой стороны в них резко постучали.

Александр молча приоткрыл калитку. Перед ним стояли двое. Белые. Оба в пыльных и без того грязно-зелёного цвета гимнастёрках. На головах сальные фуражки со свёрнутыми