Он лучше бандита знает, где дешевле купить и где выгоднее продать. Так что сейчас своего рода перестройка произошла. Переоценка ценностей, так сказать… Сейчас все девушки мечтают бизнесмена себе отхватить, а не бандита. Поэтому я здорово на Владимира и не рассчитывала.

– По-твоему получается, сейчас криминала вообще никакого нет. Все бандиты такие бедные и несчастные.

Совсем их притесняют, а бизнесмены такие богатые и такие порядочные. А кто тогда людей убивает? Сейчас убийства сплошь и рядом…

– Да мало ли кто. Убивают за деньги, за обман, за то, что люди получают определенную должность и начинают работать по своим правилам, совершенно не считаясь с интересами тех, кто их туда поставил. Конечно, в каждой группировке есть те, кто выполняет черную работу, не без этого.

– А ты таких знаешь?

– А зачем мне? – прищурила глаза Лена.

– Тебе незачем. А Владимир твой таких знает?

– Он знает. А что? Что-то я не пойму, к чему ты клонишь?

– К тому, что я хочу в Турции подольше поработать.

Хочу заработать деньги и на жизнь, и на то, чтобы Костика замочить.

– Что?!

– Что слышала. Ты потом можешь на эту тему с Владимиром поговорить? Поинтересуйся, пожалуйста, сколько это стоит. Только пусть он тебе по знакомству скидку сделает. По закупочной цене, как для своих.

Ленка захлопала глазами и задышала, как паровоз.

– Только не надо меня отговаривать, – я не дала ей сказать ни единого слова. – И ни говори, что я просто сошла с ума. Я в здравом уме и твердой памяти. Я хочу замочить этого гада – и дело с концом. Пусть знает, что за все в жизни надо платить. Особенно за предательство. А то как-то несправедливо получается: у него все – любимая, молодая жена, маленький ребенок будет, а у меня ничего.

Ни мужа, ни отца у детей, ни семьи, ни любви…

– Свет, ты завязывай ерунду говорить. Ты об этом даже не думай. Тысячи мужиков уходят из семей, и никто их не убивает.

– А зря. Значит, я буду первой. Мужики из семей уходят, но детей они при этом не забывают. А этот…

Ты мне лучше скажи, твой Владимир сможет помочь?

– Сможет, только это денег стоит.

– Я заработаю эти деньги. Ты только когда будешь ему звонить, как бы между делом спроси, чтобы я знала, на какую сумму мне надо рассчитывать.

– Ты что, совсем сдурела?! Разве о таких вещах по телефону говорят?! Да мне Владимир за такие фокусы голову оторвет. О подобных вещах говорят один на один, чтобы никто не слышал и свидетелей никаких не было. Телефон прослушать можно, тем более международный разговор.

– Хорошо, тогда ты по прилете с ним поговори. Обещаешь?

– Обещаю, только ты что, в тюрьму захотела?

– За то, чтобы никто не оказался в тюрьме, я плачу деньги. Даже если это будет мне не по карману, я разменяю свою квартиру на меньшую площадь, возьму разницу деньгами и все равно грохну этого гада.

Поняв, что спорить со мной бесполезно, Ленка убедительно затрясла головой и огляделась по сторонам.

– Хорошо, Светочка, хорошо. Ты только на весь самолет не кричи, а то уже люди оглядываются. Я с Владимиром обязательно поговорю. Ты не переживай.

– Надо мне было сначала квартиру разменять, затем его грохнуть, а потом уже в Турцию лететь, – вступила я в диалог сама с собой.

– Не торопись. Квартира – это самое ценное, что у тебя осталось. Не забывай, что у тебя двое детей, которым будет совсем неуютно в маленькой комнатушке. Квартиру ты всегда успеешь продать, а может, ты сама сумеешь эти деньги заработать и не надо будет ничего разменивать.

– Тоже верно, – буркнула я и отвернулась к окну.

Мне представился Костик с пулевым ранением в голову, лежащий возле дома своей молодой жены… И облегчение… Не вина, а облегчение от содеянного…

Как только самолет приземлился в турецком аэропорту, пассажиры громко захлопали в ладоши и дружно закричали: «Браво!» Мы с Ленкой переглянулись и начали пробираться к выходу. На улице уже было темно. Турция встретила нас ночной жарой и морской свежестью.

Получив свой багаж, мы принялись искать турка с нужной табличкой.

– Ну вот, дорогая, мы и на отдыхе… Господи, как долго мы об этом мечтали. Сейчас уложим детей спать и обязательно искупнемся в ночном море…

Я обернулась и увидела счастливую семью. Муж нежно обнимал жену за плечи, а рядом шагали две маленькие девочки-близняшки… От этой идиллии у меня защемило сердце и запылало в груди. Проводив счастливую пару грустным взглядом, я почувствовала, как моя подруга ткнула меня в бок, и от неожиданности вздрогнула.

– Свет, ты о чем думаешь?! Вон турок с нашей табличкой! Ты давай сейчас не грузись. До этого еще далеко.

Я же тебе пообещала, что как только мы прилетим, я обязательно поговорю с Владимиром, и он найдет того, кто хладнокровно расправится с твоим Константином. Вернее, уже не с твоим, а с чужим. Мужики они все такие.

Сегодня он твой, а завтра чужой. Поди разбери, в какую сторону у них женилка смотрит.

Симпатичный турецкий мужчина, к которому мы подошли вплотную, расплылся в широкой улыбке и спросил с сильным акцентом:

– Вы и есть Светлана и Елена?

– Они самые, – подтвердила Ленка и поставила свою тяжелую дорожную сумку на пол. Сумка была такая огромная, что мне показалось, будто Ленка собралась сюда на несколько лет и прихватила при этом весь свой немалый гардероб.

– Добро пожаловать на турецкую землю. Меня зовут Экрам. Владимир звонил и говорил мне, что вы очень красивы, но я и не думал, что до такой степени.

Не выдержав его пристального взгляда, я опустила глаза и произнесла тоненьким голосом:

– Мы стараемся хорошо выглядеть.

– Как долетели?

– Очень хорошо.

– А в Москве жарко?

– В Турции жарче, – в один голос ответили мы.

– Ничего, вы быстро привыкните к нашей жаре. Тем более в последнее время погода нас не очень-то и балует.

По вечерам ни с того ни с сего стали идти дожди. Особенно в горах. Ну что, тогда пойдемте к машине?

– Пойдемте.

Сев в машину, в которой сидел один водитель-турок, знавший по-русски только несколько фраз («Здравствуй, Наташа», «Как ты красива», «Как дела?»), мы направились в сторону города.

– А где мы будем жить? – поинтересовалась я, вглядываясь в огни ночной Антальи.

– Мы едем в Кемер. Вы когда-нибудь там были?

– Была года два назад.

– Ну и как, понравилось?

– Да.

– Вы здесь работали или отдыхали?

– Я отдыхала вместе с мужем и детьми.

– У вас есть муж?

– Был.

– Был? – видимо, турок не понял моего ответа и пожал плечами. – А сейчас он где? Он что, умер?

– Нет. Он просто ушел к другой.

– А разве так бывает? – искренне удивился турок.

– Наверно, у вас в Турции не бывает, а у нас в России это сплошь и рядом. Мужчины уходят, дети остаются.

– Но ведь мужчина может жить сразу с двумя женщинами.

– Может. Некоторые так и делают. Имеют жену и любовницу. Все счастливы и все довольны, а некоторые вроде меня устают вести двойную жизнь и выбирают кого-нибудь одного.

– У нас мужчина может иметь гарем.

– Наш мужчина гарем не потянет. Наш мужчина и одну-то женщину с трудом может прокормить. Тем более у ваших женщин запросы совсем маленькие, а у наших они растут с каждым днем.

Как только мы стали проезжать длинный тоннель, я слегка ткнула Ленку в бок и быстро проговорила:

– Пока мы будем проезжать тоннель, надо минуту не дышать и загадать желание. Если у тебя это получится, то оно сбудется.

– Я что, дура – минуту не дышать. Так и задохнуться можно.

– Еще ни один не задохнулся. Это поверье такое.

– Вот пусть турки и верят в свои поверья.

И все же я выдержала минуту и загадала желание.

– Мы так с Костиком в прошлый раз сделали. Нас гид научила. Я тогда еще загадала, чтобы у Костика на работе все наладилось. У него неприятностей было море.

Он что-то с компаньоном не мог поделить. Так после отпуска все наладилось. И как в это не верить!

– Не знаю. Я в такую ерунду не верю. Я когда в Египте была и в Луксор ездила, нам тоже говорили, чтобы мы обошли памятник жуку-скарабею несколько раз и за задницу его подержали. Мол, при этом надо загадать желание, и оно обязательно исполнится. Так я там, как дура, круги нарезала. Загадала в этом году выйти замуж за красивого, надежного, обеспеченного мужчину. Год прошел, и ни черта приличного не попалось.

– Наверно, это оттого, что ты сильно много желаний загадала. И замуж ты хочешь выйти, и муж тебе нужен и красивый, и обеспеченный, и надежный…

– Это называется три в одном. Я же не могу загадать выйти замуж за кого ни попадя. Ты даже не представляешь, как я этого скарабея за задницу щипала. Благо задница у него каменная, а то бы я половину у него оттяпала. Памятник высокий, приходилось прыгать и народ локтями распихивать. Я даже с одной теткой при этом поругалась. Стоит, скарабея за задницу держит. Вернее прыгает. Тучная такая, постоянно грудью меня по голове задевает. Прямо стучит и все тут своими титьками, каждая из которых не меньше килограмма весит, ей-Богу…

А рядом ее муж из новых русских, стоит и ее ждет. Я ей говорю: мол, женщина, не надо прыгать и телесами трясти. Не надо. Ваше желание вон стоит и вас ждет. Имейте совесть, дайте скарабея подержать тем, у кого такого богатенького Буратино нет. Скарабей он тоже не резиновый.

Всех мужиками обеспечить не может. Я вот еще замужем не была, и мне тоже такого, как у вас, хочется. А она мне и говорит, что, мол, она просит скарабея, чтобы ее спонсор никогда не гулял, а то она подозревает, что он втихую погуливает. Я ей и говорю: мол, женщина, не надо по таким пустякам скарабея тревожить, если вы уж спонсора отхватили, то старайтесь его удержать. Не скарабея надо держать за задницу, а спонсора. Короче, никого я за этот год не встретила, и никто мне даже предложение не сделал. Никто. Наколол меня скарабей, и тоннель твой тебя тоже наколет.

– А я загадала, чтобы мы из Турции с большими деньгами вернулись. Что, думаешь, не вернемся?

– Конечно, вернетесь, – влез в наш разговор Экрам.

– А желания вслух говорить нельзя, а то не сбудутся, – сделала мне замечание Ленка.

– Ты ж у нас в приметы вообще не веришь.

– В некоторые верю…

В тот момент, когда мы свернули в сторону леса и гор, я подозрительно посмотрела на Ленку и тихо произнесла:

– Мне кажется, что мы так не ехали.

– Можно подумать, ты дорогу в Кемер наизусть знаешь. Ты ж в нем всего один раз была, – постаралась успокоить меня Ленка.

– У меня память хорошая.

Я постучала Экрама по спине и осторожно спросила:

– Экрам, а мы куда едем?

– Туда, где вы будете жить.