Глава 1. МЭРзкая секретарша и 7 сортов варенья

2 мая. Провинциальный город Заяжск Где-то в Поволжье

Кошки, оставленные соседкой на недельку два года назад, сусликами повысовывали головы из-под одеяла.

– Печенюшки меховые, завтракать будем?

Бажена взглянула в зеркало. Короткие светлые волосы, кудрявые и пушистые, чуть подкрашенные в золотистый оттенок – родной серовато-мышиный блонд Бажену никогда не устраивал.

Как и светлый серо-зелёный цвет глаз. Именно этот оттенок она всю жизнь считала крайне дурацким.

«У всех глаза нормального цвета, а у меня – не пойми что!» – сокрушалась Бажена.

И не серый, и не зелёный и вообще какой-то бледный до невозможности, невыразительный, невнятный!

Того неуловимого оттенка, будто смотришь сквозь зеленоватое стеклышко на серое пасмурное небо…

Пасмурное и неопределённое, как и её, Бажены, планы на будущее.

«С аванса куплю цветные линзы, – уже не в первый раз размечталась девушка, – подкрашу серые будни хотя бы яркими глазами».

Линзы были дорогими, зарплата – скромной. Так что эту покупку, совсем необязательную, она откладывала не первый месяц.

– Мяо мяр! – напомнили о завтраке меховые бестии.

– Я вам дам «мяр», Анфиска. Совсем уже распустилась. Варька, когти убрала с ноги быстра-а-а! А то поедешь жить на деревню к новообретенному дедушке и его алчной родне.

Перед глазами мелькнули невнятные черные точки – то ли мелкая мошкара, то ли крупная пыль. Бажена не успела подумать ни о внеочередной уборке, ни о покупке москитной сетки. Она увидела, который час. – Что?!Так, завтрак отменяется! Я опаздываю! У нас сегодня проверка из областного правительства после обеда! Анфиска, не вздумай бить посуду, я чашки пересчитала!

– Мюр, – Анфиска зевнула и заползла обратно под одеяло, твёрдо решив разбить что-нибудь ближе к вечеру. Варька наоборот, скользнула из-под одеяла и отправилась на кухню – выбрать чашечку для битья заранее, пока туда не добралась её шаловливая подруга.

Но Бажена, уже наклонившаяся над раковиной и спешно плещущая себе в лицо прохладную воду, видеть этого, конечно же, не могла. В мэрскую приемную она влетела за минуту до начала рабочего дня. На рабочем месте её уже ждали.

– Божа, тебя искал какой-то хлыщ! – начальница архивом начала эту фразу с пафосом, достойным объявления о награждении с занесением в личное дело. Но в конце хихикнула, здорово подпортив торжественность момента. – С Людкиной фоткой в руках.

Людка работала секретаршей мэра пять лет назад, до Бажены. Её данные, включая рабочий телефон, были опубликованы на сайте муниципалитета.

По каким-то неведомым причинам редактирование этого самого сайта было доступно лишь единоличному его властелину, айтишнику с большой буквы АЙ, приписанному за недостатком средств у маленького городка к уже помянутому областному правительству. первый год работы Бажены этого неуловимого товарища попросту не смогли найти, поймать и принудить к обновлению профиля новой сотрудницы в «каком-то там Заяжске».

Через каких-то два года имя, все ж таки, исправили с Людкиного на Баженино, но с фотографией возникли проблемы. Единоличный властелин куда-то сгинул, а новый гений, который разберется, как это сделать, – еще не объявился.

Потому Бажена Рудольфовна Бальсова продолжала смотреть с сайта муниципалитета чужими глазами и сиять чужим лицом.

Сама Бажена Рудольфовна против этого ничего не имела и даже пользовалась ситуацией.

Например, когда нужно было тихонько выйти из мэрии мимо заезжего журналиста. И тем самым избежать неловких вопросов и последующих неприятных публикаций в областной газете. С местными журналюгами этот фокус не прокатывал – все они знали мэрскую секретаршу в лицо.

Сам мэр, обладавший богатым опытом правления маленьким городком и маленьким бюджетиком и множеством проблем, таких встреч ловко избегал. Он будто чувствовал интерес к своей персоне и перед новой бурей придумывал себе отпуск или командировку. Бажена довольно быстро вывила эту закономерность и уже знала: если Игоря Ивановича нет второй день – домой, вероятно, придется добираться огородами.

– Кто такой? – поинтересовалась мэрская секретарша больше чтобы поддержать беседу, чем из интереса. На работе её постоянно кто-то искал.

Зазвонил рабочий телефон, но Бажена небрежно бросила рядом сумку с бумагами и достала из-под стола чёрные лакированные лодочки.

– Не сказал, – архивница по-хозяйски открыла дверцы большого шкафа, начиная ежедневный ритуал приготовления чая. Проверила наличие воды в стоящем внутри этого самого шкафа электрическом чайнике. Вода была. Она включила чайник в розетку, которая была тут же, в шкафу, и нажала кнопочку.

Чайник радостно забулькал, грея воду.

– Журналист? – Бажена покачала ногой в лодочке, оценивая, сколько ещё она прослужит.

Туфли были куплены для работы у совсем другого мэра, областного, а не захолустного. В Заяжске демонстрировали богемную роскошь уже пятый год и постепенно приходили в негодность.

Телефон мерзейше затрясся в новом приступе, тщетно добиваясь женского, или хотя бы чьего-то, внимания. Обе чиновницы продолжили беседу, свято чтя местную традицию поднимать трубку исключительно после обеда.

– На журналиста не похож, одет хорошо, – архивница достала из того же шкафа вазочку с печеньем и подняла очи к небу, закрытому по случаю двумя мэрскими этажами, – и красавчик, хоть и старый.

«На журналиста и правда не похож, у них тут зарплаты в три копейки, еще меньше моей. Обувь бы купить нормальную раз в год… Может, бизнесмен заезжий? Хочет к мэру без очереди пролезть, чтобы.. ну может какой-нибудь завод построить на наших хлебных Заяжских полях… » – прикинула Бажена.

– Что же ты сказала?

Говорила архивариус в таких случаях всегда одно и тоже: «Нет, не было, таких не знаем, когда будет – неизвестно, на сайте указан номер приемной, звоните».

Бажена же, когда приезжали по архивную душу, поила проверяющих чаем и коньяком так долго и усердно, что инспектора добрели, хмелели и уезжали, подписав нужные бумаги. За пять лет работы Бажены до архива добралась лишь одна очень стойкая дама, но там же и заснула на пыльной коробке с подшивкой газеты «Известия» за 2001-2006 годы.

– Как обычно. Но он не ушел. Настырный, сидит пока в большой переговорке. – архивариус помогла Бажене достать оттуда же, из шкафа, небольшой подносик, чашечки, сахарницу и вазочки с вареньем, – Боже, Божа! Какие у тебя ногти красивые! И вся ты у нас – любо дорого смотреть.

– Да читала всю ночь, интересно было до пряничной комы, – буркнула Бажена, впихивая вазочку с печеньем между чашечкой и сахарницей. Вазочек было восемь: одна с печенюшками, семь – с домашним вареньем различных сортов. Подносик, увы, на такой набор рассчитан не был.

– А эта твоя ругань с кулинарным уклоном, очаровательно!

– Я такая, – безрадостно подтвердила Бажена Рудольфовна, аккуратно прихватывая поднос с мэрским утренним чаем и мэрским будущим лишним весом.

Бажена за словом никогда в карман не лезла, но нервная работа ее доконала. Последний год она заметила за собой, что нет-нет, да срывается на непристойные выражения. Иногда даже сам мэр делал ей замечания, но не помогало. То одно, то другое крепкое словцо все чаще проскальзывало в речи, уже на автомате.

Приобрести дурную привычку просто, избавиться от нее – сами знаете. Часто в сотни раз сложнее. Бажена пыталась – все без толку.

Но вот уже несколько месяцев – как рукой сняло. Каждый раз, когда, по логике, Бажена собиралась ругнуться, из ее рта вылетало что-то про еду.

Те, кто не нравился мэрской секретарше, стали вдруг «чесночными пирожками», «горелыми коржиками» и даже «тощей куриной ногой». Звучало уже более прилично, но и более странно.

Потому девушка старалась теперь реже ругаться и контролировать эмоции.

Телефон перешел на жалобные ноты, захлебываясь. На особенно драматичном моменте дверь распахнулась и в приемную ворвался вихрастый мальчик лет сорока пяти с толстой дермантиновой папочкой в руках.

– Кулибин, скажу сразу, – Бажена вернула поднос обратно на стол, собираясь выставить хорошо знакомого ей посетителя, – не можем мы твои чудо-юды купить.

У великовозрастного мальчика даже вихор на виске немного поник. Но он все равно захлопнул за собой дверь, отрезая пути отступления.

– Ивакин, – робко проговорил он, – моя фамилия – Ивакин.

– Да хоть Иосиф Виссарионович! Это не меняет сути дела. – Бажена заняла боевую позицию, прикрывая собой дверь в мэрский кабинет. – К шефу не пущу!

– Но это же, я лак изобрел. – пролепетал мужчина, теребя дермантиновый уголок. – Впитываемость уникальная! Состав проникает в любую поверхность: от камня до металла! И в производстве гораздо дешевле! Если им стены покрыть, от двенадцати до двадцати лет не надо будет делать ремонт, сколько денег налоговых сэкономим, Бажена Рудольфовна!

– Ивакин! – Бажена выставила богатую грудь вперед. – Я все понимаю, но и ты пойми, у нас – бюд-жет! Сперва тендер выиграй у области на поставку своего лака, а потом приходи! Мы в Заяжске вообще ничего сами купить не можем, все сверху присылают!

– Но как же, экономия, – бормотал оттесняемый к двери Ивакин, – Я даже ИП открыл! Вот!

Бажена, дважды в неделю видевшая эту самую папочку, каждый раз с новым, по словам Ивакина, гениальным проектом, хладнокровно наступала на изобретателя, очень надеясь, что взгляд у нее если не испепеляющий, то хотя бы грозный.

– Ивакин! Не буди во мне внутреннего маньяка-людоеда, уходи по-хорошему, – ласково улыбнулась мэрская секретарша, демонстрируя трещину в стекле своей приветливости, скрывающей мэрзкую ипостась. – Обещаю, когда стану мэром, я у тебя обязательно что-нибудь куплю на благо города. А теперь – папку в руки, руки в ноги и дверь придержи, чтобы не хлопала!

Ивакин быстро оценил обстановку, пискнул и исчез за упомянутой дверью, сраженный Бажениным авторитетом. Как обычно.

– Вот хороший мужик, – архивариус поставила на поднос забытый Баженой чайничек с кипяточком, – но как до сих пор не поймет, что мы тут ничего не решаем. Даже скрепки купить не можем сами, все по тендерам из областной присылают.

– А про ремонт вообще молчу, – кивнула Бажена, – бюджет на наш Заяжск на десять лет расписан, если кому сказать, что нам тут дома от двенадцати до двадцати лет красить не надо будет, в областном центре не менее пяти инфарктов будет в тот же день.

– И два нервных срыва, – архивариус прикинула что-то в уме и поправилась, – нет, три.

Прецедент уже был. Знаковый, с пристройкой к Заяжской мэрии здания морга. Собственно, его последствия они имели неудовольствие разгребать до сих пор в виде проверок и натравленных на них журналистов по поводам и, что чаще, – без.

Бажена еще раз посмотрела на разрывающийся телефон, мучимый с обратной стороны провода не иначе как корреспондентом местной газеты; отогнала парочку невидимых мух со своего пути, подхватила полностью укомплектованный поднос, перекинула через локоть сегодняшний «Коммерсант» и, наконец, отправилась к двери с табличкой «И. И. Хорьков. Мэр».

– Бажена Рудольфовна, я вас очень рад видеть!

Бажена Рудольфовна от искреннего проявления радости со стороны И. И. Хорькова с утра пораньше неловко запнулась о край ковра. Чашка опасно звякнула о край сахарницы.

Сохраняя спокойствие, она медленно, без резких движений, поставила поднос на стол, наполнила звонкую чашечку чаем, заварившемся уже до насыщенного кирпично-красного цвета, выложила перед сладко улыбающимся И. И. весь ассортимент мисочек с вареньем.

После чего позволила себе развернуться и осмотреть кабинет.

Увы, ее подозрения не оправдались. За её спиной, у противоположной стены, не просматривающейся от входа, не нашлось группы проверяющих из областного правительства, в присутствии которых мэр и правда становился сама любезность.

Значит, утреннее дружелюбие предназначалось не благодарным зрителям, а персонально и исключительно ей.

– Игорь Иванович, а вы по какой причине с утра такой добрый? – прямо задала она вопрос и села в кресло напротив.

– Думала, проверка приехала? – мэр стрельнул глазками в ее сторону и принялся намазывать на печеньку клубничное варенье. – И пока ты опаздываешь, проверочка эта ко мне прорвалась?

Бажена почувствовала, что покраснела. Не теряя, впрочем, невозмутимого вида.

«А он сегодня не только добрый, но и догадливый. Не к добру это все».

Мэр продолжил нагнетать обстановку своей доброжелательностью.

– Я, может быть, сегодня с утра понял, какой ты ценный и незаменимый сотрудник!

«А не пора ли мне рвать когти? – подумалось Бажене. – Уж слишком все это выглядит подозрительно. Начал с клубничного варенья, обычно с черничного начинает… расточает любезности без свидетелей. Что-то тут явно не так».

– У вас все хорошо, Игорь Иванович?

– У меня все прекрасно! – мэр проглотил печенюшку и принялся за вторую. К облегчению Бажены, на этот раз со своим любимым черничным вареньем. Значит еще в своем уме, раз различает. – А вот у тебя?

«Ну нет, уволить он меня не уволит. Работать-то кто будет?»

– У меня все нормально.

– Да? А я вот посмотрел, ты какая-то бледненькая, худенькая.

Бажена рефлекторно сглотнула, провожая взглядом третью печеньку с горкой клубничных ягодок. Смотреть на сладкое и не есть его она давно привыкла. И в другой день порадовалась бы «худенькой», а может быть даже и «бледненькой». Но все комплименты разом, усиленные непривычной добродушной улыбкой самого главного чиновника в Заяжске здорово сбили ее с толку.

– А не сходить ли тебе в отпуск? На недельку, а?

Бажена не выдержала и махнула рукой, отгоняя мелкую черную мушку.

«И здесь они! Все это варенье дурацкое! Налетели… Надо окна закрывать!»

– Ты сколько в отпуске не была? Год? – Пять, – поправила его Бажена, – пять лет и четыре месяца.

– Тем более! Тем более! Такой ценный кадр, и пять лет без отпуска, как так вышло? – искренне удивился И. И.

– Так вы же и не подписывали, – напомнил ему ценный кадр, – у нас же то проверки постоянно, то важные дела, то подменить некому. А последний год еще и морг этот.

Игорь Иванович про морг прекрасно знал, но сделал вид, что не услышал.

– Вот видишь, Бальсова, сколько ты не отдыхала. Не хочешь на неделю, так давай на месяц, а? А я пока тебе квартиру служебную оформлю.

Бажена, уже здорово распереживавшаяся за И. И. после его предложения недельного отпуска, и вовсе расстроилась.

«Как же это я не досмотрела, как не заметила. Неужели с ума сошел? Как же это мы без мэра?! Теперь жди, пока нового выберут. Да и замена может приехать не лучшая. К этому-то прохиндею привыкли. Хоть и неприятный тип, но свой».

– Какая еще квартира, я с первого дня за свой счет снимаю, – Бажена попыталась вернуть шефа на землю, – вы же сами говорили, что служебное жилье выбить сложнее, чем бюджет.

– Ну мороки много, согласен,– кивнул начальник, – сложно, но возможно, хе.

– Игорь Иванович, что происходит? Отпуск на месяц, квартира служебная, вы в своем уме такое предлагать?

– И автомобиль, Бальсова, – он достал батистовый платочек и протер лысину, – с водителем!

Платочек лично вышивала мэру любимая теща, которую тот ценил безмерно. В первую очередь за те самые семь сортов вкуснейшего, экологически чистого домашнего продукта, состоящего из ягод, сахара и не иначе как тещиной любви, которые та ежегодно поставляла к мэрскому столу.

Во вторую – за тещиного мужа-генерала, который и помог устроить родственника на хлебное место.

Это Бажене девчонки из бухгалтерии разболтали по секрету еще в первые дни работы, когда она этот платочек чуть в помойку не утилизировала, еле спасли бесценный артефакт.

– Да что вообще происходит, Игорь Иванович? Объясните наконец!

– Хорошо. – Игорь Иванович сложил свои большие руки на круглый мэрский живот и доверчиво заглянул ей в лицо. – Приехал родственник твой, с утра ко мне зашел, – мэр тяжко вздохнул, вспоминая о встрече как о чем-то крайне неприятном, – говорит, увезет он тебя от нас, Баженочка.

Баженочка осмотрела мэра визуально и пришла к выводу, что сумасшествие как минимум в этом конкретном мэрском случае не проявляется внешне никак, кроме доброжелательности.

– То есть, приехал какой-то мужик… – начала Бажена медленно, стараясь проговаривать слова так, чтобы Игорь Иванович, в каком бы он ни был состоянии, точно все сказанное понял. – Пришел к вам, мэру города, пока меня не было. Сказал, что он мой родственник, хотя вы прекрасно знаете, что я сирота и родственников у меня никаких нет. Сказал вам, что забирает вашего секретаря и вы решили, что так оно и будет?

Мэр коротко кивнул и добавил:

– Документы, он показал документы.

– И вы ему поверили? – Бажена Рудольфовна была зла, очень зла. И уже почти этого не скрывала. – Совсем мошенники обнаглели! Подождите-ка, – в голове Бажены вдруг несколько пазлов сложились в кусочек картинки. – Это не он ли в большой переговорке сидит и меня ждет?

– Он, – пролепетал мэр.

– Сейчас я ему покажу, – Бажена вскочила, роняя стул, – он у меня сейчас получит лучей родственной любви по самое… – зашипела она, несясь к двери, – черничное варенье!