– Деточка, а как познакомились твои родители?

– Ну, мама была кошкой, а папа – человеком.

– Не может быть! Он был человеком?!

Глава 1. Повышенная батонность

Катерина с некоторым сожалением покинула теплую куртку и осмотрелась: знакомая лавочка поблескивала на солнце свежим лаком, из-за неё задорно выглядывал муляж мухомора-переростка.

– Уже?

Кошка прищурила свои сияющие глаза и неспешно потрусила на водную тропинку – беседовать с «потенциальными свидетелями».

Осторожно переступая через узкие перемычки лежащих на воде кругляшей она добралась до компании пестреньких уточек.

В этот раз обошлось без драк.

Уточки оказались птицами нервными и, не дожидаясь, пока опасный белый хищник подберется поближе, захлопали крыльями, загоготали, плюхнулись в воду и оставили Катерину растерянно перебирать лапками на краю мостика.

– Сбежали, – печально поделилась она, возвратясь к Феликсу, – несли какой-то бессвязный бред. Прямо как ты обычно.

Пока мелкие волны уносили на середину озера вихляющие пернатые зады, стажер оставался на берегу. Он слышал только наглое крякание, возмущенное фырчащие и раздраженное мяукание. Каким образом Катерина ведет беседу с птицами, ему так до конца и не было понятно.

Над озером пронеслась большая серая тень, вода забеспокоилась, вздыбленная воздушными потоками.

Большой серый журавль несколькими махами крыльев разогнал стайку пестрых уточек в тихой заводи, опустил в болотистый берег изящные черные ноги и печально склонил эффектную голову: черную с белой полосой и яркой красной шапочкой.

– Только утки, журавль и черно-белый кот, – вспомнил Феликс слова бессмертного, – журавль.

Кошка фыркнула и направилась в сторону ничего не подозревающего свидетеля. Феликс поспешил за ней – пушистая агентша на пути к цели развила поразительную скорость, которая, по мере приближения к одиноко стоящей у берега птице только увеличивалась.

– Ррррр-мя! – с ходу выдала Катерина, затормозив у самого края воды.

Журавль повернул в сторону кошки маленькую красивую голову, удивленно склонил её на бок, приоткрыл длинный черный клюв.

– Мяяяяя, – настаивала Катенька, – муууур-мя-мя.

Феликс замер в отдалении, чтобы не спугнуть изящное пернатое, на которое наседала ведьма.

Мяукание перешло в рык, рык в шипение. Журавль если и отвечал, то бесшумно, только пару раз что-то проскрипел: резко, громко, довольно противно.

Катерина в последний раз фыркнула, почти беззлобно, прошлась по берегу, задумчиво покачивая чуть распушенным хвостиком и вернулась к ожидающему её стажеру.

– Ну что? – Феликс постарался спросить как можно спокойнее, боясь нарваться на очередную ехидную шуточку со стороны напарницы. Узнать, что проскрипел журавль, было интересно.

Кошка сверкнула глазами – поняла, заметила. Подозрительно прищурила свои зеленые фары, но если и имела в своей хорошенькой ушастой голове с десяток шуточек разной степени унизительности, проговаривать их не стала.

– Кто-то тут был, – сухо ответила она, – кроме Шабы, кто точнее – он не видел. У него вообще со зрением не очень, да и стоял в дальнем углу. Но…

– Но?

– Со слухом все в порядке. Он слышал всплеск. Когда упал Шаба, что-то упало в воду. Там, на тропинке.

– Где-то между шестым и восьмым кругами?

– Где-то там, – согласилась Катя, – вода стоячая.

Она подняла голову, уставившись Феликсу в глаза.

«Оно все еще там», – подумал он и понял, что кошка думает о том же.

Катерина моргнула, зелень её глаз погасла, чтобы через какое-то мгновение засиять еще ярче.

– Что стоим, кого ждем? – резкая, в общем-то, фраза прозвучала в этот раз неожиданно мягко.

Феликс, сбитый с толку подозрительно добреющей ведьмой, отчаянно закивал, демонстрируя максимальную готовность идти, расследовать, если нужно – ассистировать агентше в добывании ценной улики со дна озера. Если полезет нырять самолично – вовремя спасти, отмыть и просушить.

Не полезла.

Покрутилась на уже уже изученном мостике-понтоне, по какому-то загадочному стечению обстоятельств выбранному солидным магом для последней в жизни прогулки.

«Зачем он вообще сюда полез?» – Феликс тронул ногой край мостика: тот качнулся.

Задуманные как отсылка к плавающим по поверхности озера листьям кувшинок, бетонные кругляши покачивались на воде, скрепленные длинными металлическими прутами.

Они находились ниже уровня воды и оттого казались совершенно незаметными.

Конструкция выглядела, откровенно говоря, ненадежной. Быстро пробежаться по мостику на спор, как это сделала стайка подростков полчаса назад – это да. Гулять? Даже для Феликса такая мысль выглядела как крайне сомнительное удовольствие.

– Рмя! – послышалось за пышной озерной растительностью.

Катерина, отправившаяся «на повторные переговоры» с пернатыми, вернулась, гордо вздернув к небу свой миленький розовый носик.

– Батон, – резюмировала она итоги общения с парой толстеньких рыжих уточек, осторожно выглядывающих из осоки за её спиной.

– В воду упал батон?

– В воду сейчас упадет болван, – усмехнулась кошка, – если не поумнеет и не метнется в магазин за батоном.

– Хочу напомнить, что вам придется пойти со мной.

– Забудешь тут, – горестно вздохнула кошка.

Феликс позволил себе улыбнуться.

– Какой батон? Зачем?

– Эти крылатые, – дальше она пробормотала неразборчиво что-то с явным негативным подтекстом, – не способны вести изысканной интеллектуальной беседы, – выразительный взгляд, брошенный сразу после этой фразы на Феликса, он проигнорировал, хотя сравнение навыков ведения беседы между озерными утками и выпускником МГУ выглядело как откровенное издевательство, – для дальнейшего… сотрудничества… они требуют… батон!

Паузы, заполненные глубокими кошачьими вдохами и выдохами, заставили Феликса забыть об обидах. Катерина кипела, Катерина фыркала, Катерина готова была взорваться на десяток маленьких пушистых Катерин.

Не дожидаясь новой волны кошачьего возмущения, он подхватил ведьму и понес её в сторону ближайшего продуктового магазина. Где бы он ни находился.

Кошка немного побарахталась у него в куртке, тихо фыркая и ворча, но в целом – вела себя неожиданно спокойно – когтей не выпускала, на мужское самолюбие не покушалась, в непрофессионализме не обвиняла.

«Она там живая?» – задумался Феликс уже в дверях магазинчика, но проверить не отважился. Тепленькая Катенька лежала тихо, изредка ворочаясь и перебирая мягкими лапками.

– Мне батон, – шепотом, чтобы не разбудить агентшу, попросил стажер.

– Хорошо, – подыграла ему пожилая продавщица, отвечая шепотом, – есть еще слойки с брынзой и шпинатом, будете?

– Давайте, – Феликс невольно улыбнулся – пока шел по улице, он видел с десяток туристов с золотистыми колечками теста в руках и счастливыми выражениями лиц.

– Хочу попробовать, – послышалось из куртки на улице – Катя проснулась и потребовала свою долю местного хлебобулочного.

Попытки отказать кошке по причине вредности оного продукта для животных ни к чему не привели – пришлось делиться.

«Минус футболка», – мрачно думал Феликс, бросая в недра урчащей куртки новый кусок сыра.

– Ещё, – хищно требовала Катенька.

«Разве ж вам откажешь…»

В битве за слойку последний кусок остался за Феликсом.

– Как закончилась? – удивленно высунулась кошка, осматриваясь вокруг.

Слойки не было. Был только активно жующий Феликс, знакомая лавочка, мостик и довольные утиные головы, торчащие из зарослей.

– Кряяяяя! Кр! Кряяя! – радостно закрякали они.

– Кря, – мрачно подтвердила Катерина с грубым человеческим акцентом.

Феликс промолчал. Кошка выпрыгнула на волю, хлестнула себя по бокам гладким (ура) хвостиком, обернулась.

– Батон? – стажер понятливо протянул ей аргумент для переговоров.

– У меня лапки, – угрожающе напомнила она.

После некоторых размышлений и уточнений, батон, как залог успешного общения с утиным обществом, был торжественно поднесен крылатой делегации и уложен на первый из кругляшей мостика.

Стоило ему коснуться бетонной поверхности, как со всех сторон налетело с десяток гогочущих и крякающих «переговорщиков». Тихий мостик превратился в шумный птичий базар.

Скоро налетевшие насытились, разодранный батон был сброшен в воду, где его с остервенением начали терзать остальные члены озерного сообщества.

Наконец, вперед вышел крупный селезень с пестрыми боками и зеленоватой головкой. Покрякал, кошка пошипела что-то в ответ.

– Оно здесь! – победоносно заявила Катерина, сияя счастливо-зелеными фарами. – Оно правда еще здесь!

– Отличная новость, – обрадовался Феликс.

– Я тебе больше скажу, они это нам достанут со дна!

– Серьезно?

– Да, – подскочила кошка, – пойдем! – она задрала хвост трубой и понеслась по дорожке.

– Куда? – Феликс немного растерялся: озеро, утки и улика на дне находились здесь, Катрина же стремительно удалялась от скопления этих важных в расследовании элементов.

Добравшись до парковой дорожки и не заметив рядом стажера, Катя остановилась, развернулась, поджав розоватые ушки.

– Идешь? Нам нужен новый батон!

– Серьезно?! – вопрос был риторическим.

Феликс поднялся и направился в магазинчик – закупать хлебобулочную валюту. В этот раз – оптом!

– Добрый день! – привычно поздоровалась продавщица, узнала недавнего посетителя и добавила шепотом, – понравилась слоечка, хотите еще?

– Хочу, – ответил Феликс как можно громче, чтобы не было слышно, как под курткой одна пушистая особа требует того же. – И батон…ны! Батоны, все, какие есть.

Продавщица обвела взглядом витрину.

– Двенадцать?

– Еще есть?

Катенька забормотала едва слышно:

– Зачем столько? Нам одну вещь надо достать, мы им батон, они нам – улику.

Феликс улыбнулся продавщице.

– Есть еще вчерашние, – неуверенно начала она, – но куда вам столько…

– Беру всё.

Пакеты, демонстративно сгруженные на лавочку рядом с мухомором переростком, впечатлили и взволновали утиное сообщество.

– Сейчас нырнут, – кошка приплясывала на берегу, готовая суть ли не сама нырять без всяких батонов, – и мы узнаем, что же уронил Шаба, мур-мур!

Феликс с батоном в руках стоял рядом – вооруженный таким ценным артефактом, он перестал быть для уток чем-то опасным, они шныряли у него под ногами, изредка алчно поглядывая на пакеты со стратегическими запасами вкусноты.

Главный селезень, деловито перекатываясь на чёрных лапках, прошелся вдоль своей пернатой стаи, пару раз крякнул на подчиненных, разогнал по кустам молодых уточек и нырнул.

– Что-то он долго… – с сомнением протянул Феликс через минуту.

– Ищет, – отмахнулась Катя, нервно бегающая по берегу туда-сюда, – сейчас найдет – и вот тогда…

Тогда селезень вынырнул. Грязный, в лохмотьях почерневших осклизлых водорослей и ужасно довольный.

– Кряя! – прокрякал он, бросая под ноги оторопевшей Катерине истрепанный детский ботиночек. – К-к-ря-я!

Шерсть у кошки на спине медленно приподнялась.

– А что происходит? – осторожно уточнил Феликс.

– Дай, – медленно, выплевывая каждое слово, проговорила ведьма, – этому шантажисту батон.

– Что-то не похоже на… артефакт.

– Дай. Ему. Батон.

– Хорошо, хорошо.

Выкладывать его перед утками Феликс не стал – бросил в воду, где следующие десять минут его шумно и с энтузиазмом драли на части.

– Сказал, – кошка немного успокоилась, присела рядом с Феликсом, – там на дне полно всего. Такса прежняя – одна вещь – один батон.

– Ну, – усмехнулся Феликс, – пусть ныряют. Мы подождем.

Утки, подкрепленные батоном и ценными указаниями селезня, начали нырять.

Первые полчаса Катерина провела у берега: каждую новую осклизлую вещицу, поднятую со дна ныряльщиками она обходила по кругу, обнюхивала, осторожно переворачивала беленькой лапкой и тщательно осматривала. Скоро лапка потемнела по самый кошачий локоток, Катенька подустала и переместилась на лавочку к Феликсу – в окружение батонов в шуршащих на ветру пакетов.

Гора хлама с озерного дна росла, закупленный на обмен провиант – уменьшался. Катерина раскинулась на лавочке, сетуя на жизнь и бесталанное окружение, Феликс пользовался моментом и приводил в порядок свои записи, изредка подбрасывая в топку розыскных мероприятий новые батоны.

– Потом сразу все посмотрим, – ворчала кошка, осматривая измазанную илом лапку, – я знала, что работа агентом довольно грязная, но такое со мной впервые.

Феликс оторвался от наброска статьи про артефакторию:

– А вы… кстати, а куда утки уплывают?

Утки, сыто крякая, медленно и вальяжно расплывались по озеру. У мостика остался только селезень.

– К-рря, – торжественно заявил он, по такому случаю выбравшийся из воды и доковылявший до лавочки, – К-кря!

– Да ладно, – ответила ему кошка, не поднимаясь, впрочем, с нагретого места, – говорит, все достали. С нас еще два батона.

Феликс пошарил по пакетам – осталось как раз три нарезных. Два были тут же выданы в уплату выполненных работ. Третим стажер придавил пустые пакеты – чтобы не улетели.

– А впрочем, – пробормотал он сам себе, прикидывая размеры горы, – знаете…

Его слова тут же унес ветер, а кошка… кошка уже вовсю ворошила гору мусора, поднятого со дна такого внешне чистого и ухоженного озерца.

– Предлагаю взять с собой и посмотреть в номере.

Катерина, перемазанная илом уже по самые розоватые уши, непонимающе уставилась на Феликса.

– Зачем?

– Помоем, будет лучше видно.

О том, что сама расследовательница снова нуждается в банных процедурах он уточнять не стал.

«Увидит себя в зеркале – сама поймет».

«Ценные улики» перекочевали в пакеты.

– Нужно еще, – недовольно засопела Катя.

– Вижу, – в траве остались выловленные со дна подгнившие палки, покрытые водорослями камушки, пара пустых бутылок – старых, уже со смытыми этикетками.

Насколько знал Феликс, именно они магической ценности точно не представляют – стекло, как и металл, маги с ведьмами для артефактов не использовали; а вот палки с камнями…

– Эти ценные улики мы сейчас надежно упакуем и заберем с собой, – пообещал он.

Катерина осталась вокруг недоупакованной добычи, нетерпеливо суя грязный нос в пованивающие тиной находки.

Феликс ушел за пакетами.

– Кыш! – на оставленной в качестве пресс-папье батоне сидел маленький верткий воробушек.

Ему от утиного пиршества ничего не досталось и сейчас он увлеченно расковыривал последнюю булку, на которую, после долгого ожидания на берегу, у Феликса и у самого были некоторые планы.

Увы, воробушек постарался на славу – в проклеванную дыру виднелся белый батоний мякиш, по золотистым батоньим бокам стекали белые росчерки.

– Кыш-кыш!

Наглая пичуга повернула голову набок, как бы спрашивая «Это ты мне? Уверен?».

– Уверен!

«Ну ладно, сам напросился! – воробушек дернул серенькой головкой, спрыгнул с батона на лавочку. – О, что это?»

Он подскакал поближе к небольшому бурому брусочку из спрессованного кокосового волокна.

Феликс нервно хлопнул себя по карману – пусто!

Воробушек клюнул брусок раз, два. «Ммм, как интересно! А что там внутри? Что-то вкусненькое?»

– КЫШ! – Феликс рванул к наглой птице, покусившейся на его практическую по Маг.Растениеводству.

Воробушек что-то недовольно чирикнул, подхватил брусок в клювик и стремительно влетел в ближайший куст.

– Какого ж…? – то ли прошептал, то ли подумал Феликс.

Именно сейчас в голову не лезло ничего из богатого ассортимента катерининых ругательств, хотя ситуация была более чем подходящая!

Осмотр куста ничего не дал – воробей пролетел его насквозь, через небольшой тунель из веточек и листочков, будто специально пробитый здесь с одной единственной целью – поставить под удар его, Феликса, шансы сдать практику королеве Луизе фон Скальва!

Зло выдрав из-под злосчастного и уже несъедобного батона оставшиеся пакеты, стажер молча вернулся к кошке, дособрал раскиданные по земле «богатства». Не возражая агентше добавил к ним и бесполезные бутылки.

– Идем?

– Мя.

Пока шел до гостиницы, в голове гулял балтийский ветер. Он гонял одну и ту же мысль – «Я не сдам. Я теперь точно не сдам. Все кончено».

Если шансы вырастить что-то из брикета у Феликса и были, то теперь, когда магическое семечко стащил крылатый воришка…

С такими невеселыми мыслями он добрался до гостиницы и поднялся в номер.

– Чего такой мрачный? – спросила кошка, выпрыгнув из куртки.

В комнате было тепло. Она потянулась, довольная. Пока не увидела в зеркале отражение своего хвоста. Подошла ближе, встала на задние лапки, умильно опираясь передними на гладкую стеклянную поверхность. Рассмотрела себя, оценила, замерла в ужасе.

– Нормальный я, – буркнул Феликс, не обращая внимания ни на цепочку новых кошачьих следов на полу, ни на кошачий столбняк.

– Нормальный ты, – она с трудом оторвалась от своего отражения, – несешь ахинею. А тут молчал всю дорогу. Что случилось?

«Да какая разница?» – вяло подумал Феликс, бросил пропитанную илом футболку к вчерашней, пропитанной зимней балтийской лужей.

– Я в душ, – бросил коротко и закрылся на добрых полчаса.