Цитата из книги «Проклятие демона»

– Ты говорил, моя кровь тебя манит, – тихо произнесла я, неотрывно глядя на демона. – Говорил, что дурманит и не позволяет сдержаться. – И ты решила проверить, так ли это? Уже забыла? – Голос Кеорсена прозвучал холодно, как зимний ветер в горах. – Не сдерживайся. Прошу тебя, хватит. – Я коснулась свободной рукой его щеки. – Не пытайся контролировать все на свете. Некоторые вещи, события или чувства должны оставаться свободными. И попросить о поддержке – это не слабость, мое сердце. Нет, не проси ее, – исправилась поспешно, – но и не отталкивай. Прошу тебя. – Сати, не нужно. Я в порядке. – Не в порядке, – возразила я, глотая подступивший к горлу ком. Не получается… Кеорсен по-прежнему не подпускает меня, не дает пробиться сквозь барьер его самоконтроля. Неужели все напрасно? – Пожалуйста, Кеор, – прошептали мои губы. – Пожалуйста… Не в силах и дальше смотреть на его лицо, вновь ставшее пугающе-спокойным, я закрыла глаза. По щекам покатились слезы, но я даже не шевельнулась, чтобы их стереть. Когда надежды разбиваются, нет смысла трогать осколки – обратно их не собрать, можно лишь изрезать пальцы. Я услышала тяжелый вздох, ощутила теплое прикосновение к щекам – Кеорсен стер мои слезы. А после он потянул вверх мою порезанную руку и коснулся ее губами. Из груди вырвался всхлип – смесь облегчения и новой надежды. И с каждым движением Кеорсена, с каждым его более жадным глотком моя надежда крепла. Когда Кеорсен одной рукой обнял меня за талию и притиснул к себе, я с готовностью подалась навстречу. Прогнулась, прижимаясь сильнее, и запустила пальцы в его волосы. Все во мне привычно отзывалось на его прикосновения, и с каждой секундой желание разгоралось все ярче. Поэтому, когда Кеорсен вдруг отстранился, я не смогла сдержать разочарованный стон. – Сати… – Голос высшего прозвучал хрипло. – Ты… твоя кровь… Ее вкус изменился. Я никогда не видела его таким растерянным. Он вглядывался в мое лицо с неверием и… надеждой? – Что? Но почему? – У высших демониц вкус крови меняется только в одном случае – когда они носят под сердцем дитя. В животе защекотало, словно от падения с большой высоты. Я расслышала каждое слово, каждый звук, сорвавшийся с губ Кеорсена, но смысл сказанного не спешил проникать в сознание. Он облепил меня подобно пуховому одеялу, уютно и мягко, едва ощутимо впитался в тело и собрался в груди теплым шариком. Под моими ребрами теперь билось не сердце – маленькое солнце, чей свет заполнял меня клетка за клеткой. Я ощущала его на кончиках пальцев, подрагивающих от волнения. Прижала их к животу и, глядя на Кеорсена, выдохнула: – Думаешь, я беременна?