Слышу лязг молнии и монотонный шелест страниц. Привстаю с кровати, застегивая джинсы на пряжку, а рубашку на несколько далеко расположенных пуговиц. Обхожу истуканом сидящего Ваню, плавно нагибаясь и забирая у его ног одиноко стоящую сумку. На белоснежном ковре, словно яркие брызги, разлетаются чёткие снимки, яростно отшвыриваемые в стороны из рук жениха.

– Что это такое? – цедит сквозь зубы, кидая мне в спину, выжигающий дыру взгляд.

– Лучшее в мире средство контрацепции, – бросаю через плечо, с тихой улыбкой на губах плавно поворачиваясь навстречу его глазам. Замираю на секунды перед тем, как уйти, брезгливо морщась и абсолютно бесстрастно замечая:

– Объясни моему отцу сам причину срыва нашей свадьбы. Поведи себя хоть раз по-мужски.

Обуваюсь, бесшумно прикрывая за собой дверь. Зная, что он не станет меня останавливать. Разглагольствовать, что это фотомонтаж… Все ответы отчётливо читались в его глазах. Как ни странно. Потому что я была готова их там увидеть.

Взъерошиваю волосы, оказавшись в шахте просторного лифта. Поправляю рубашку, приводя себя в более привлекательный вид. Открываю подъездную дверь, зажмуриваясь от ярко палящего весеннего солнца. Улыбаюсь, впервые за долгое время, не думая ни о чём наперед. Не задаваясь вопросом, чем обязана той или иной эмоции. Просто щурюсь от солнца, желая подставить под его лучи свои полуприкрытые, опухшие от слёз веки и губы, несмотря ни на что продолжающие неконтролируемо улыбаться… И отчего-то хочется сказать всему миру "спасибо"…

Хмурю лоб при звуке рингтона смс, доносящегося из сумки. Похоже, Ваня обрел способность напечатать хотя бы пару слов в своё оправдание. Открываю, считывая в строке отправителя ни разу не встречавшийся номер и всего одно слово в графе текста:

"Пожалуйста".

Заношу палец на кнопку звонка, едва не подскакивая на месте, слыша в ответ твёрдый голос буквально в начале первого длинного гудка.

– Да, – произносит надменно.

– Я не благодарила Вас за вмешательство в мою жизнь, – отчеканиваю сталью, меняющей привычный тембр голоса.

– Твоя улыбка на губах, сияющая пару минут назад, говорит об обратном, – бросает насмешливо.

– Где Вы? – тревожно осматриваюсь по сторонам, цепляя взглядом с десяток пустых припаркованных рядом машин.

– Везде и всюду, – так же издевательски произносит в ответ.

– Считаете себя всемогущим? Навязываете правила игры, которым все должны подчиняться? – выпаливаю резко, слыша в трубке нескрываемый тихий смешок. Распаляюсь сильнее, подпитывая возрастающей в груди злостью показное бесстрашие. Парирую яростно, оглядываясь по сторонам:

– А на то, чтобы высказать мне всё с глазу на глаз смелости не хватило? – поджимаю губы, слыша в ответ угнетающую тишину. По коже пробегает лёгкий озноб, изнутри обжигая жаром кипящих эмоций. Физически ощущаю его взгляд, готовый распластать меня по подъездной двери, находящейся позади. Чувствую, что, провоцируя его, я играю с огнём. Тщетно пытаюсь скрыть страх, сковывающий стальными цепями. Что я скажу ему, если он через пару мгновений появится здесь? Начну хватать ртом воздух в попытке успокоить выпрыгивающее из груди сердце.

– Уверена, что способна спокойно со мной говорить? – словно читая мои мысли, уточняет бесстрастно, точно эта идея до безобразия глупа и нелепа.

Стою, поджимая до боли губы. Не желаю вдаваться в дискуссию по этому поводу и всё же… отчего-то продолжаю волнующий разговор. Излишняя самоуверенность, наполняющая его голос, вызывает желание нажать кнопку "отбой". Недосказанность и плещущееся внутри любопытство заставляют остановить палец всего в миллиметре от клавиши. Мне отчаянно хочется услышать ответ хотя бы на один из мучительно важных вопросов… Игра же должна стоить свеч!? Иначе в ней попросту отсутствует смысл, и начинать её, не говоря уже о продолжении, совершенно абсурдно… Какую же цель он преследует, ловко раскидывая свои сети? Даже если я и рискну спросить в лоб, сомневаюсь, что мне честно ответят…

– С чего ты взяла, будто я тебе что-то навязываю? – продолжает спокойно, не делая пауз в своём монологе, в которые я могла бы вставить протест. Слушаю дальше, собираясь с мыслями, как поставить на место этого эгоцентриста, считающего, что способен весь мир приспособить именно под себя.

– В жизни всегда есть выбор. Правильный или не очень. С какого угла посмотреть.

Усмехаюсь, уже особо не пряча эмоций. Если он действительно наблюдает за мной, находясь где-то поблизости, отчего бы не порадовать благодарного зрителя блестяще отыграв ответную реакцию, которую он хочет увидеть? Заслужил, сделав "доброе дело".

"Всегда есть выбор" – пульсирует в висках, отдаваясь в сознании твердостью уверенного голоса… Тот, что угоден ему, и ошибочный. Так сказать было бы честно. А если кто-то идёт наперекор, его всегда можно купить! Или надавить посильнее на больные точки, заставив поступить так, как желает хозяин жизни. Отчаянно хочется верить, что со мной в этом плане господин Баженов просчитался!

Широко растягиваю блистательную улыбку, смотря вглубь двора. Радость и довольствие жизнью играть проще всего. Тем более не глядя в глаза. С дальнего расстояния не заметна наполняющая взгляд пустота. Мимика – её можно подавить, скрыть, купировать в самом зачатке. Спрятать за спиной дрожащие руки. Обмануться самой, поверив своей улыбке. Выплеску эндорфинов в кровь, сопровождаемому простой жест. Уверить окружающих в своём счастье. Истинном. И пусть в дальнем уголке души скребут кошки. Этого никто не узнает. Подсознание сыграет свою роль, скрыв занавесом непробиваемости тяготящие мысли. Играть счастье – просто. Обмануть окружающих открытой улыбкой – легко. Не выдать фальшь взглядом – мастерство.

– Тебе понравился мой подарок? – произносит с такой интонацией, что знак вопроса я бы откинула в сторону.

Опускаю взгляд вниз, пропуская очередное невежество. С какой стати он смеет мне "тыкать"? Что за неуважение переходить на личности с человеком, который тебе этого не позволял? Привычка демонстрировать своё превосходство? Открываю сумку, удерживая телефон прижатым к предплечью. Пора заканчивать этот спектакль, пока я ещё способна хоть как-то контролировать свои эмоции и не обрадовала оппонента длительным монологом, включающим в себя не совсем лестные выражения, которые приходят на ум при его, мягко сказать, странных появлениях рядом.

Достаю ключи, направляясь к машине, бросая будто между делом:

– Не смогла по достоинству оценить ни одного из них. У Вас слишком специфический вкус.

– С этим сложно не согласиться, – парирует веселыми нотками в ответ.

Замираю, прикрыв за собой дверь. Ошарашенно смотрю вперёд. Он только что со мной согласился?! Так просто? Сменив тактику на игру в поддавки? Решил притупить бдительность перед более сильным ударом?

– Ты зачем звонила? – произносит вполне добродушно, напрягая меня больше прежнего. Сбивая с мысли, окончание которой, кажется, жизненно необходимо вернуть. Не упустить в завуалированной речи что-то важное… то, что лежит на поверхности, буквально под носом.

Отвечаю сухо первое, что приходит на ум. И пусть эта просьба не совсем красиво звучит, выпаливаю не думая:

– Хотела попросить не появляться впредь мне на глаза.

– Как скажешь, – бросает в полголоса, заглушая шум заведенного мотора, повисшей в трубке тишиной.

Отстраняю аппарат от уха, настороженно вглядываясь в потухший экран. Остатки улыбки мгновенно исчезают с занемевших от напряжения губ. Это всё? Так просто? Господин Баженов скинул карты, решив более не продолжать бессмысленную игру? Отойти в сторону? Ловлю в отражении зеркала свой растерянный взгляд. Отчего же мне видится в этом очередной подвох? Смутно верится, что моя просьба способна повлиять хотя бы на одно несущественное его решение!

По спине пробегает ощутимый холодок. Мгновенно вдавливаю педаль в пол, не глядя переключая рычаг передач. Хочу убраться подальше от этого места! От взгляда, который не вижу, но ощущаю на коже. Хочу почувствовать себя в безопасности! Блестящие на солнце стекла автомобиля и автоматически захлопнувшиеся дверные замки не дают и малой частицы этого ощущения. Словно птица, загнана в клетку. Хочу выбросить из головы тот день, когда впервые почувствовала назойливое присутствие. Странное ощущение потери контроля над своей жизнью. Хочу стереть из памяти всё произошедшее с той минуты, посчитав плохим сном наяву, который больше не повторится.

В это безропотно хочется верить. Как и в то, что мужское слово ещё чего-то стоит в этом бренном мире, сотканном из лжи, преподнесенной с красивой улыбкой.

Выезжаю, особо не глядя по сторонам. Не всматриваясь в окна припаркованных рядом авто. Не ища взглядом человека, которого хотелось бы вовсе не видеть. Следую по привычному маршруту, беспрепятственно минуя шлагбаум. Кажется, охранник даже отсалютовал мне вслед… или это просто игра моего воспаленного воображения? К чёрту всё! Закрывая одну дверь, мы распахиваем настежь другую. Вроде так говорят. Тогда к чему сожалеть о минувшем, когда впереди миллионы новых возможностей, путей? При том, что и жалости к себе как-то вовсе и нет… Внутри пусто? Да… Не видно контрольной точки, от которой следует оттолкнуться, чтобы продолжить свой путь. Мысли спутаны, а в ближайшие дни необходимо как-то собраться, объявив родителям о срыве свадьбы.

Усмехаюсь, постукивая пальцами по окантовке руля. Надеяться на Ваню в столь щепетильной ситуации было бы глупо. Урегулирование всех сложных ситуаций в его жизни – дело отца. И всё же, зная об этом, я искренне хотела связать с ним свою жизнь. Следуя чувствам, которые не прошли серьезной проверки… Хотела по-настоящему. Чтоб в болезни и в здравии… Дура… Поступки говорят громче слов. Папа был прав. Во всём и всегда.

Подъезжаю к подъезду родного дома, не замечая рядом машины отца. Это к лучшему. Маме проще всё объяснить. Тихо покаяться. Огульно признать свои ошибки и найти понимание.

Поднимаюсь на нужный этаж, словно включив автопилот. Дыша через раз от привычного ритма. Отчаянно желая лишь одного – спрятаться за деревянными створками своей комнаты, укрыться теплым одеялом, словно непробиваемым панцирем, и завершить этот грозящий разрастись в вечность день. Оставить в нём всё, что не удаётся осмыслить. Вычеркнуть. Вырвать с корнем!

Отныне не впускать никого в свою жизнь. Не испытывать боли от потери доверия. Не вырывать вместе с ним кусок своей плоти. Самолично. Без анестезии… Проще играть в видимость счастья. Довольствоваться малым, заперев на замок сакрально погребенные чувства… Накрепко закрепить маску, не уподобляясь глупым местам. О любви. Семье. Счастье, сотканном вместе… Роняю на щеки соленые слёзы, стекающие к уголкам губ. Сегодня у меня отняли слишком многое… То, чего я даже ещё не имела.

Дверь открывается раньше, чем я заношу кисть с ключом к скважине замка. Теплая улыбка на родном лице тает на глазах, оставляя вместо себя лишь отклик боли. Молча притягивает к себе, вбирая хрупкими руками в крепкие объятия. Всхлипываю, не в состоянии сдержать поток усилившихся слез. Не дожидаясь вопросов, выпаливаю всю информацию, касаемую измен жениха, сорванной свадьбы и моего нерационального состояния в данный момент. Тараторю, частично глотая согласные. Сдабривая выплеск эмоций часто сменяющейся громкостью голоса. Щедро струящимися слезами по горящим щекам. Резко замолкаю, испуганно глядя в родные, непривычно потемневшие глаза. Кусая губы, осознав, что моя откровенность не принесла должного успокоения, а лишь, наоборот, ещё сильнее усугубила и так не простую ситуацию, которую я хотела бы, выговорившись, похоронить в недрах сознания.

– Отец уже в курсе? – проговаривает с осторожностью, точно ступая по тонкому льду.

– Нет, – роняю тихо. – Надеюсь, Ваня найдёт в себе смелость всё ему объяснить.

Отстраняюсь, уводя в сторону взгляд. Слёзы вмиг пересохли, словно внутри меня есть какая-то скрытая кнопка, отключающая эмоции и воздвигающая непробиваемый внешний барьер. Напоминанием о прорвавшейся наружу истерике служит разве что резь в глазах да ощущение стянутости кожи на щеках.

– Распрощаться с таким зятем… – обрывает фразу, заметно кривясь, продолжая спокойно, – отец будет лишь рад, а от твоей дружбы с Всеволодом в восторг не придёт.

Глубоко выдыхаю, протягивая по слогам избитую истину, которую почему-то никто не желает понять.

– Меня ничто не связывает с этим человеком, чему я безмерно рада, и менять этого совсем не желаю! Да и вообще, – затихаю, хмурясь, вспоминая какое противоречие вызвали у меня его слова. Полное недоверие. Ощущение издёвки… Бесстрастно смотрю в мамины глаза, вытягивая губы в продольную линию безразличия. Продолжаю нейтрально:

– Он обещал более не попадаться мне на глаза.

Удивленно приподнимает брови со странной полу-улыбкой на губах, точно пытаясь уличить меня во лжи, уточняет:

– Всеволод лично это тебе обещал?

Киваю в ответ, настороженно глядя на неё из-под пушистых ресниц. Да что в нём такого, от чего меня упорно пытаются оградить? Будто я сама спешу это… так и хочется сказать "вляпаться"! Больно мне надо подобное счастье! Кроме тревоги и безконтрольного страха его присутствие рядом не сулит ничего притягательного… А они словно сговорились – все за одно.

– Это хорошо, – продолжает уклончиво. – Его повышенный интерес к тебе меня настораживает… Но такие люди на ветер слов не бросают.

– И я этому безмерно рада, – заявляю достаточно резко, отходя в сторону. – Да и с чего вы взяли, что я ему интересна? Насколько он меня старше?

Телефон, лежащий на дне сумки, разрывает повисшую паузу. Кривлюсь, слыша знакомый рингтон, установленный на определённый контакт.

– Ваня? – с неподдельным отвращением в голосе интересуется мама.

– Да, – произношу тихо. – Если станет звонить на домашний, скажи, что меня нет.

– Лучше объясниться сразу, – с тенью сочувствия и проскальзывающей теплоты вторит в ответ.

– А нечего больше объяснять, мам, – вздыхаю, с трудом водружая на лице вымученную улыбку. – Эта страница закрыта, и перечитывать её заново желание не возникает.

Подхожу к ней вплотную, нежно приобнимая. Глубоко вдыхаю успокаивающий, родной запах, прикрывая глаза.

– Ты прости свою непутёвую дочь. Обещаю впредь вести себя более умно.

– Хорошая моя… – крепко обнимает в ответ, словно забирая себе все мои переживания этого дня. Обличает яркие краски среди серости, в которой пребывает сознание. Говорит тихо, не торопясь, окутывая своей теплотой, в которой пребывать настолько уютно. Легко.

– Кто в твои года не совершал ошибок? Я понимаю, насколько тебе больно её осознать… Очень хорошо, что всё открылось сейчас, а не позже, когда возможности повернуть ситуацию вспять могло и не быть.

– Я в порядке, мамуль, – произношу мягко. Усмехаюсь про себя, ловя странную мысль после её слов, что Всеволоду действительно есть, за что сказать спасибо. Он, словно добрая фея из сказки, по взмаху волшебной палочки образумил недалёкую девочку, витающую в облаках и неспособную рассмотреть, что творится у неё под носом. Есть за что сказать "спасибо". Только желания этого делать не возникает. Хочется послать его к чёрту в надежде, что там его примут как родного. Возможно, такая благодарность пришлась бы ему больше по вкусу.

– Ты справишься, – нежно улыбается, глядя в глаза. – Пройдёт какое-то время, встретишь парня, который перевернёт твой мир и по-настоящему зажжёт глаза.

– Не хочу даже думать об этом, – парирую сухо, досадно поджимая губы. – Не хочу даже пытаться верить кому-то после сегодняшнего.

Оборачиваюсь, вздрагивая всем телом от звука захлопнувшейся двери за своей спиной. С опаской смотрю в серьезные глаза вошедшего в квартиру отца.

– Что произошло… сегодня? – уточняет, пронизывая насквозь остротой взгляда.

– Твоя непутёвая дочь одумалась и решила сорвать свою свадьбу, – парирую весело, съеживаясь в этот момент изнутри. Лучше раньше. Всё равно ведь узнает. Глупо ходить вокруг да около. Ждать, когда Ваня решится на разговор. Терзать себя, скрывая правду. Легче сразу рубить концы. Не перекладывая ответственность на кого-то другого. Лучше уж я сама… Затаив дыхание в ожидании ответа. Прищуривает глаза, словно считывая то, что я пытаюсь скрыть. Плавно поднимает вверх уголки губ. Выдыхаю, отвечая улыбкой, слыша ехидно-довольное:

– Вот и славно.