Утро началось с «потягушечек», то есть как обычно. Бабушка, присев на край Олиной кровати, слегка потягивала её сначала за руки, потом за ноги, приговаривая: «Тяги-тяги-тяги, растите, работяги! Потягушки-потягушки, Олю ждут её игрушки». Эта шутка почему-то всегда казалось девочке невероятно забавной! Оля заулыбалась, но не спешила открывать глаза, надеясь на продолжение ласковых «потягушечек». Однако бабушка чмокнула внучку в лоб, ставя точку приятной «просыпательной» игре.

Значит, настала пора вставать, ведь игрушки и в самом деле всю ночь терпеливо ожидали хозяйку, лишь тихонько перешёптываясь, даже непоседливая обезьянка Джоконя не вертелась и не хихикала.

Потешные мордочки белых медвежат-близнецов украшали розовые девчачьи тапки. Маленькая хозяйка называла их «потапочки», на самом же деле их звали Топа и Потап. И всё бы ничего, да только тапочки-медвежата страсть как любили спорить и прятаться. Но сегодня братья не дразнили друг друга, не играли в прятки-догоняшки. Потапочки притаились на положенном месте (именно там, где их с вечера и оставили) и только переглядывались с самым заговорщицким видом. Ведь ночью они узнали настоящий секрет!

Бабушка настойчиво подвела внучку к рукомойнику и начала смывать остатки сна прохладной водой: «Водичка, водичка, умой моё личико. Чтоб смеялся роток, чтоб кусался зубок». Пока никто не видит, Оля снисходительно позволяла обращаться с собой, как с маленькой, хоть вполне могла справиться самостоятельно, ведь ей уже скоро шесть.

«Ах, скорее бы наступал День рождения! – мечтала девочка. – Я пойду в школу, и тогда мама заберёт меня к себе. Она с новым мужем живёт в многоэтажке рядом с большой красивой школой, а на бабушкиной улице домики маленькие, как в деревне и школ поблизости вовсе нет. Скоро мама будет всегда-всегда рядом, она полюбит меня и больше никогда не «подкинет», как говорит бабушка. Я буду стараться изо всех сил: учиться только на отлично, вести себя идеально, помогать по дому… тогда она поймёт, что я самая лучшая на свете дочь! Только вот по бабушке, наверное, буду сильно скучать, так же, как теперь скучаю по маме и частенько плачу тайком перед сном».

Оля ежедневно готовилась к поступлению в первый класс, она уже знала весь алфавит, могла складывать слоги в слова и считать до двадцати. Умела писать некоторые буквы и цифры. Только вот «Р» и «Я» почему-то иногда смотрели в неправильную сторону. Один раз Оле даже удалось написать слово на иностранном языке! Девочка срисовала его с вкусно пахнущей коробки из-под пиццы, которую мама принесла бабушке «в гостинчик». Но мама почему-то рассмеялась, увидев «Pizza» старательно выведенное дочкой: «Да ты уже самостоятельно английский учишь?!»

Только бабушка не смеялась, смотрела грустно, потом тихо посетовала: «Скоро дочь твоя замуж выйдет, а ты и не в курсе будешь». Оля всё равно прекрасно расслышала её шепот и удивилась, неужели ей скоро нужно будет замуж выходить? Интересно за кого? Хорошо бы за Серёжку из дома напротив, тогда бы и от бабушки не пришлось далеко уезжать. Надо обсудить это с лучшей подругой Варюшкой.

Вообще-то, Варюшка – кукла, бабушка связала её из разноцветных остатков клубков, глаза – большие чёрные пуговицы. Но в остальном настоящая, и характер у неё – ещё какой боевой! Это взрослые думают, что игрушки – бесполезные предметы, что лишь пылятся и зря занимают место, на самом деле они живые. Но это – самая большая детская тайна! Хотя всё равно никто не поверит.

Оля торопливо ела, зачерпывая из тарелки как можно больше кукурузной каши цыплёночного цвета. Ей не терпелось встретиться с друзьями-игрушками и обсудить кое-что очень важное. Бабушка налюбоваться не могла на такой отменный аппетит. Наскоро расправившись с завтраком, Оля стремглав ринулась в заветный закуток, где заждались её верные товарищи.

– Спасиб, бабуль! Я пойду к себе, позанимаюсь?

– Да уж, беги-беги, вундеркиндер ты мой!

Убедившись, что бабушка отправилась на терраску хлопотать по хозяйству, Оля прикрыла дверь своей комнаты, и началось волшебство…

Сюрприз
Глава вторая, в которой игрушки и Оля узнают о сюрпризе и готовятся к тайной операции…

Братьям Потапочкам, конечно, не терпелось рассказать хозяйке необыкновенный секрет, который им совершенно случайно удалось узнать. Но по привычке они начали перебивать друг друга, потом толкаться, так что перепалка грозила перейти в драку:

– Я лучше тебя расскажу, потому что я всегда – правый! – кричал на брата Потап.

– А это ещё с какой стороны посмотреть! – яростно возражал Топа.

Пришлось хозяйке вмешаться, так как её авторитет был неоспорим. Оля разулась, развела забияк по разным углам своего волшебного закутка и сказала таким строгим голосом, какой только смогла изобразить:

– Так, сначала слушаю Потапа. Говори.

– А чего это он всегда первы-ы-ый, – заканючил было Топа, но наткнувшись на сердитый взгляд хозяйки, поперхнулся и пристыжено смолк.

– И та-ак?.. – продолжала наседать неумолимая Оля.

– Ну вобщем, гоняли мы вчера с Топой по терраске. Я бы, как всегда, его в два счёта догнал, а он за мной бегал-бегал, и ника-ак…

– Короче! – обрубила приятные воспоминания девочка.

– Вдруг слышим, бабушка с мамой идут. Мы – шнырь под стол и притаились. А они говорят… – Потап стал морщить лоб, чтобы поточнее припомнить, как было дело.

Правый брат-тугодум был, конечно, всегда сильнее левого, но не отличался особой сообразительностью, поэтому очередь рассказывать перешла к Топу:

– Мама говорит бабушке, пусть это до Олиного Дня рождения тут полежит. Главное, чтобы дочка заранее не обнаружила, чтоб, говорит, сюрприз был! И в кладовку – шасть!

– Так, и кто в кладовку шасть, и что – это? – заинтересовалась девочка.

– Шасть, значит, мама с бабушкой, а это – значит, сюрприз! В большо-о-ом таком свёртке.

– Прривет! Прривет! Прривет! – неожиданно обрушилось сверху чьё-то слишком громкое карканье.

Слушатели невольно вздрогнули, одновременно повернувшись к окну. В открытой форточке нарисовался силуэт воронёнка Валеры, которого Оля с бабушкой когда-то подобрали на улице с перебитым крылом. И хоть был он давно здоров и отпущен на волю, но по-прежнему частенько прилетал в гости. За время своего лазарета, птенец успел привыкнуть и полюбить девочку да и всю игрушечную детвору, но особенную нежность питал к «почти живой сове» Серафиме, почему-то раз и навсегда решив, что она его ближайшая родня.

Чучело крупной птицы особых эмоций в сторону новоявленного сородича не выказывало, что не мешало воронёнку самоуверенно перелетать на огромный шкаф, где жила Серафима и нежно тереться клювом о её пёстрые перья. Однако порой чопорная родственница медленно прикрывала круглые янтарные глаза как бы давая понять чернявому несмышлёнышу, что одобряет его тонкий вкус и правильный выбор.

– Тише-тише, ты! – зашикали все на Валеру, и даже «почти живая сова» отвернула от него большую голову, демонстрируя явное неодобрение внезапного громкоголосого вторжения.

Воронёнок пристыжено спрятал клюв под крыло, но через несколько секунд ничуть не смущаясь, уже обосновался рядом с любимой тётушкой-совой.

– Так что же, в конце концов, там, в свёртке? – первой от оцепенения очнулась Варюшка, – и что такое сюрприз?

– Сюрприз, дети, это – Я! – раздался из серванта низкий скрипучий голос.

В разговор неожиданно вмешался Крокодил Крокодилыч – маленький глиняный житель старого серванта. Главной его гордостью было то, что когда-то он умел красиво курить, пуская вверх ароматные колечки. К крокодилу, что был размером с катушку ниток, в наборе прилагались крошечные сигареты в красной коробке.

Наигравшись потешным сувениром, его бесконечно передаривали из рук в руки, пока в коробке не закончились все курительные палочки. И пусть теперь Крокодилыч втайне ужасно страдал от того, что люди утратили к нему былой интерес, но зато скиталец обрёл, наконец, постоянный кров на полке среди бокалов и чайных чашек.

– И с чего это вдруг ты – сюрприз?! – возмутилась Варюшка. В порыве солидарности Зая с балалайкой с вызовом тренькнул на своём народном инструменте, выражая согласие со словами куклы.

– А потому! – Нисколько не тушуясь, проскрипел Крокодилыч, – меня так все называли. Все! И первые хозяева, которые купили меня в сувенирной лавке на берегу моря, и вторые, которым они меня подарили, и третьи, и пятые, десятые… и все они, говорили, да не просто говорили, а если можно так выразиться, восхищались: «Сюрприз! Какой прекрасный сюрприз!» Так что я – настоящий сюрприз, многократно проверенный!

– Ах, не обольщайтесь, мой друг! – простужено заметила с высоты шкафа «почти живая сова», – нас всех когда-то так называли. И я в своё время была прекрасным сюрпризом, большим, надо заметить, сюрпризом! И Зая с балалайкой, и даже наши суматошные братья-тапки… так вот что я вам скажу, сюрпризом может стать что угодно! Даже отключение света, проливной дождь или хоть вот он – Валера, – и «почти живая сова» меланхолично кивнула в сторону воронёнка, с обожанием внимавшего каждому её слову, который не преминул звонко напомнить о своём присутствии:

– Сюррпрриз – Варрерра! Варрерра – сюррпрриз!

Неожиданно в разговор вмешалась обезьянка Джоконя:

– Зачем мучиться да гадать, надо просто пойти и посмотреть.

– Ну, не знаю, – засомневалась Оля, – бабушка точно не одобрит. Я без неё никогда ни в кладовку, ни в подпол, ни тем более в сарай не ходила. Да и репетировать нужно, скоро прощальный концерт, а у нас ещё финальный танец совершенно не готов.

– А что, Джоконя права! Мы только глянем одним глазком, что там, в большом свёртке, и всё, – поддержала подругу Варюшка, которая славилась своим любопытством.

– Ррюбопытной Варрварре, на базарре нос оторрварри! – прокомментировал с высоты шкафа её порыв Валера.

Кукла погрозила наглому птенцу вязаным пальчиком и назло ему стала пуще настаивать на своём:

– Вот скажите, к чему нам эти сюрпризы? Сроду они нам не нать! И чего такого уж страшного, всего-то навсего в кладовку заглянуть. Да мы зайдём и тут же выйдем, бабушка вовек не узнает!

Оля крепко задумалась. С одной стороны, её раздирало любопытство, а с другой – она была послушной девочкой и не перечила старшим.

– А если бабушка, например, нас застукает и спросит, зачем мы полезли в кладовку? Я же не смогу ей соврать. Тем более, она меня насквозь видит и всё про меня всегда знает. Взрослых обманывать – нехорошо! Да и вообще врать…

– Мы и не будем, а только мале-енечко схитрим, – перебила Джоконя.

– Да взрослые сами частенько так делают. Вот сколько раз твоя мама обещала тебе, что придёт скоро-скоро-совсем-скоро, а сама не приходила ни вечером, ни на следующий день, ни через день, – напомнила Варюшка. О том, что каждый вечер она была свидетелем горьких слёз, кукла говорить не стала, это была их с Олей тайна, даже бабушка не догадывалась, что девочка часто плачет от тоски по маме.

– Ну, хорошо! Если застукают, будете вы виноваты! Сначала отправим разведчиков. Потапочки, бегите – разведайте, далеко ли бабушка.

Пока ждали разведчиков с боевого задания, Оля с затаенной печалью разглядывала свой волшебный игрушечный мирок. Уютный «закуток» был отгорожен от всего пространства комнаты спинкой кровати и резной стенкой старинного вишнёвого комода. В интерьере кукольного рая имелась в наличии маленькая игрушечная кухня, душевая кабинка, стиральная машина и даже великолепный рояль на трёх ножках.

«Неужели скоро мне придётся навсегда прощаться с моим любимым уголком? Ну, Варю-то я всё равно с собой возьму, хоть мама и говорит, что это самодельный пылесборник. Но как же я смогу бросить друзей? А вдруг без меня они станут безмолвными болванчиками, какими прикидываются при взрослых? И я больше никогда не услышу, как хитрая Джоконя играет на рояле собачий вальс? Потапочки станут заношенными тапками, а Зая сможет тренькать на своей балалайке только после того, как его заведут ключиком? И даже Валера будет говорить только – кар… и ничего больше…» Грустные Олины мысли прервали запыхавшиеся разведчики:

– Путь свободен!

– Бабушка в огороде, а это, как показывает опыт, надолго!