Посвящается тем, кто верил в Залесье

История Залесья [1]

Жили в лесу люди, да быт налаживали. Случилось однажды ненастье: сгнили посевы, пересохли озёра. Долго пытались люди почве жизнь вернуть, да все без толку – вымерла земля. Собрались тогда они в путь-дорогу и отправились искать место, где дома смогут построить, да детей растить.

Нашли они поляну с высокими колосьями. Пшеницы было так много, что хватило бы на несколько зим кряду. Поняли люди, что поле – дар свыше, и сделали два идола.

Первый идол был из белого камня и лежал на чистых простынях. Вокруг него свежие дары ставили – от цветов до пряностей и еды.

Второй идол был из черного камня. Его засохшими ветками обкладывали, да рядом кости забитого скота закапывали.

Подле светлого идола расцветала природа, а подле темного увядала. Первому молились, когда случалось что-то хорошее, к плохому же шли поделиться горем и слезами.

Прозвали белый идол Белбогом и на лесную поляну унесли, , чтобы посевы дали плоды. Черный же идол прозвали Чернобогом и на кладбище отнесли, что в противоположной стороне было.

Долго ли, коротко ли – привязались к идолам души неприкаянные. К светлому припала девица, дочь мельника, к темному – бравый воин, погибший в пылу сражения. Жили они молитвами человеческими, да подношениями. Белбогу несли хлеба и ягоды, а Чернобогу доставались лишь кости, да гнилое мясо.

Сжалилась Белбог над воином и покормила его. Как прошла зима – полюбились друг другу боги. В ту пору вода у селян не кончалась, урожай втрое больше еды приносил, а болезни людей стороной обходили. Связали селяне идолы веревкой и поставили посреди леса на Листьеву гору.

Родилась у богов дочка, назвали ее Макошью. Было ей предсказано звездами вершить судьбу всех: и смертных, и бессмертных. Росла она не по дням, а по часам. Чудесной девицей выросла. Любили ее люди и поклонялись ей, подносили дары ценные, просили проявить милость к их судьбе.

Жили боги счастливо, пока не родили на свет Мару, вторую дочь.

1

…и будет их четверо:

первый седой, второй – словно тень,

третий звероподобный, а четвертый – мертвец.

И внесет каждый из них свою лепту:

седой против воли умрет, тень все живое предаст,

зверь человеком станет,

а мертвый живым будет.

1

Замок наполняется криками. Кощей и Василиса не могут перестать кричать. Их глаза широко раскрыты.

– Нет! Этого не должно было случиться! – Кощей крепко держит Таю.

Его сердце колотится как никогда прежде.

Яга встречается взглядом с восставшими невестами.

«Этого не должно было случиться», – слова царевича эхом отзываются у нее в голове. Время замедляется. Яга слышит собственное дыхание. Сквозь разбитые стекла в замок льется дождь.

– Вон отсюда, – говорит Ягиня, но ее голос исчезает под раскатом грома. – Вон отсюда! – кричит она, вскидывая руки.

«Вурдалак, – думает она, – это все твоих рук дело, поганец!»

– Уходи отсюда и больше никогда не появляйся передо мной, – говорит Кощей.

– Что?..

– Если тебе жизнь дорога, – царевич поднимается, держа Таю на руках, и подходит к ступеням.

– Стой! Они же тебя убьют!

– Ты можешь сделать правильный выбор, хоть раз в жизни, – говорит Кощей, – прикрой меня и уходи из замка.

Не дожидаясь ответа, он спускается по лестнице. Яга, выщелкивая искры, отбрасывает от него скелетов. Она опустошена. Теперь она понимает, что повернуть время вспять не получится. Прежнего Кощея больше нет, как нет и прежней Яги. Смятение нарастает в ее душе.

– Прочь! – Яга накрывает царевича куполом из золотых искр. Он уходит через черный ход вместе с котом Ученым и Василисой.

– Что же вас так много?! – ведьма борется с невестами, но они, разлетаясь на кости, собираются воедино, вновь и вновь окружая ее.

Когда усталость берет свое, Ягиня опускает руки. Впервые за полвека ей хочется прекратить свои страдания. Она закрывает глаза, отдаваясь на волю судьбе. Стоя посреди хаоса во тьме, в белоснежном свадебном платье она сияет лучше любого из драгоценных каменьев. Миг ее торжества становится ее закатом.

2

Чего Вурдалак не ожидал от Яги, так это того, что она сдастся. Увидев, что невесты обступают ее, он спикировал вниз, подобно хищной птице, и закрыл Ягу, прижав ее к себе.

– Ищите Кощея, – прошипел он, – ее не трогайте.

– Ты прав, – сказала Трясея, – но она мешала нам приблизиться к нему. Все, кто мешают нам, должны умереть.

– Если не хотите обратиться в прах, не трогайте Ягиню. Мне стоит только щелкнуть пальцами, и каждая из вас вернется в свою могилу!

Трясея издала утробное рычание. Вурдалак не дрогнул под ее натиском.

– Ищите Кощея! – приказала она. Скелеты побрели к черному ходу, – она обошла Вурдалака.

Он слышал, как скрипят ее кости. Когда тронный зал опустел, он понял, что Яга не говорит. Она обмякла у него на руках, но вампирское чутье подсказывало, что она все еще жива.

– Ты слишком долго страдала, моя любовь, – Вурдалак бережно взял ее на руки.

Он подошел к выбитым воротам. Дождь все не прекращался. Вурдалак вырастил на спине крылья. Вместе с ними преобразилось и его лицо: от человеческого в нем остались только глаза, в остальном же он напоминал страшную летучую мышь. Он вышел наружу, прикрывая крыльями себя и Ягиню. Сапоги хлюпали и увязали в размякшей почве. Он мог любоваться любимой, а она не бросалась в него едкими словами и не отталкивала.

«Что бы ты ни придумала, я всегда буду рядом. Даже смерть не разлучит нас», – поклялся себе Вурдалак.

3

Распоротое плечо ныло. Водяной сжимал его, чтобы остановить кровь, но перед глазами двоилось. Он остался один в лесу посреди ночи. Берендей унес Русалку, не обернувшись, а следы лап размыло. Из-за слабости Водяной не мог видеть в темноте.

«Где Домовой и Майя? Куда мне идти?» – он остановился перевести дух.

От раскатов грома у него звенело в ушах, от вспышек молнии перед глазами долго не проходили белые пятна. Его окружали деревья, много деревьев, все они казались ему одинаковыми. Если в омуте Водяной мог узнать путь по водорослям, то здесь не ориентировался вовсе.

Поблизости завыл волк. Водяной настороженно вгляделся во тьму. В ней зажглись хищные глаза. Затем еще одна пара, и еще. Рычание наслаивалось одно на другое, создавая непрерывную волну.

Водяной поднял корягу. Нужно было принять решение: бросить орудие и бежать, или же отбиваться. Он встречал волка в детстве, но тот не мог сожрать его – днем он был слабее, да и Водяной знал, как добежать до озера. Сейчас же он совершенно ничего не понимал.

«Замок, – голос напугал его. От неожиданности он выронил корягу. Волки ощерились и побежали на него, – беги налево, там замок!»

Водяной побежал. Болотистая почва затягивала ноги, но он боролся, каждый раз перескакивая с одной кочки на другую. Вспышка молнии очертила силуэт замка. Скрипели ворота, гонимые ветром в разные стороны.

Дыхание сбилось. В груди жгло, хотелось пить. Водяной услышал собственный хрип. Ноги подкосились, и он чуть было не упал.

«Еще немного!» – подстегнул голос.

Водяной забежал во двор замка. Волки не отставали. Он подбежал к входным воротам и замолотил по ним руками. Плечо тут же отозвалось болью.

4

Наташа сидела на ступеньках, подперев руками голову, и со скучающим видом осматривала потолок замка. Она делала это уже не в первый раз и с грустью отмечала, что ничего не меняется.

– Господи, ну и скука! – Наташа посмотрела в окно и нахмурилась. – Еще и бесконечный дождь…надеюсь, ребята нашли укрытие.

Она вздрогнула от стука в дверь и подскочила.

– Иду! – с воодушевлением крикнула она. Сбежала по ступенькам, схватила кольцо-ручку и потянула. Руки напряженно заболели от тяжести дверей. – Черт…опять!

Наташа тянула на себя, возвращалась и повторяла движение. Каждый раз она вспоминала о гребле. Стоило двери приоткрыться, как в щель кто-то протиснулся.

– Закрывай! – резкий юношеский голос ударил ей по ушам. Наташа отпустила ручку, во все глаза глядя на него.

Водяной приложился плечом к двери, и она с грохотом затворилась. Он тяжело дышал.

– Кто ты? – спросила Наташа.

Водяной посмотрел на нее. Из-под прилипших темных волос она увидела яркие желтые глаза. Он выдохнул и сполз по двери на пол.

– Эй…ты в порядке? – Наташа ткнула его пальцем в плечо, отчего Водяной упал на бок. Он был без сознания. Она пригляделась и увидела кровь, расползшуюся по светлой рубахе.

Наташа сбегала в омывальню и вытащила из шкафа древнее пыльное одеяние. Полотенец здесь не было, поэтому она решила хоть как-то утеплить незнакомца. По пути она забрела в одну из спален, сняла с кровати одеяло и подушку.

– Ох, и не понра-авится ему! – сказала жаба, появившись из ниоткуда. Наташа вздрогнула, но потом отмахнулась.

– Человеку нужна помощь, думаешь, мне не все равно, что там кому понравится? – фыркнула она.

Жаба не ответила, но глаз с нее не сводила. Наташа вернулась к входной двери, подложила подушку под голову незнакомца, осторожно укутала его в одеяло. Порвала старую тряпку на лоскуты, спустила с его плеча рубаху и обвязала его как можно крепче.

– Не знаю, поможет это тебе или нет, но все же лучше, чем ничего, – сказала Наташа. Она села на колени, убрала прилипшие волосы с лица Водяного. Он показался ей симпатичным, и она невольно улыбнулась.

– Интересно, что ты скажешь, когда очнешься? – спросила она.

Небытие

Я уже бывала на бесконечно белом поле. Тогда Кощей говорил мне забыть его и возвращаться в свой мир, но я не послушалась. Потом он дал мне незабудки и снова просил уйти, но в этот раз боялся, что я забуду его. Мы стали ближе. Я открыла ему свои страхи и надежды, он сделал то же самое. Но почему же смерть настигла меня так быстро и несправедливо?

Я шла, но ощущала, будто бесконечно топчусь на месте. Передо мной возникали образы: все они были смутно знакомыми, заросли пеленой тумана, и я удивлялась, замечая на них вещи или людей, о которых давно не вспоминала.

– Наконец ты пришла, – голос не напугал меня. Я знала, кому он принадлежит.

– Мара, – сказала я, – я не должна была умереть. Мне еще нужно на свадьбу…

– Отбрось свои планы и оглянись на прожитую жизнь, – сказала она. – Душе, потерявшей тело, больше нечем заняться, кроме как бесцельно поглощать уроки прошлого.

– Я не хочу оглядываться назад. Прошлое осталось в прошлом, я выросла. Я мечтаю построить будущее с тем, в кого влюбилась. И ты не сможешь меня остановить, – мой голос звучал уверенно. Я не чувствовала ни волнения, ни злости. Мне не хотелось плакать или кричать. Я говорила с богиней смерти так, будто мы знали друг друга целую вечность.

– Кощей спас тебя тогда на болотах, но он обманул Недолю, – сказала Мара.

– Он ведь просто помог мне. И он никогда не упоминал о…Недоле, – возразила я.

– Если бы ты знала, сколько божеств управляло Залесьем, то не говорила бы таких слов, – в голосе Мары мне послышалось отвращение. – Кощей обманул Недолю, мою племянницу, и ей пришлось отступить перед тобой.

– Выходит, мне суждено было умереть?

– Верно, Тая. Твоя смерть должна была остановить проклятье. Но теперь слишком поздно.

– Почему?

– Мертвые восстали из могил, сделка с проклятьем нарушена. Ничто не будет таким, как прежде.

2

1

Иван пытался выбраться из колодца, но руки и ноги скользили по камню. Он падал обратно в воду и тут же выныривал из нее.

«Дождись, пока вода поднимется, и сможешь выбраться через лаз», – шепнула ему Марыська.

– Я должен помочь Василисе. Здесь что-то не так, – он слышал странные звуки, похожие на шуршание.

«Единственное, что ты можешь сделать, это ждать».

Марыська была права, но Иван не хотел больше оставаться в стороне. Он много раз проклинал себя за то, что пытался сжечь шкурку Василисы; за то, что хотел без ее ведома договориться с цыганской ведьмой; и за то, что его глупая самоуверенность стоила им жизни не рожденного ребенка.

«Перестань сомневаться в себе, – сказала Кикимора. – Ты потомок одного из самых грозных людей, живших в Залесье! Неужели для тебя невозможно выбраться из колодца?»

Ее слова напомнили Ивану о том, что он забыл о кровных узах. Он так ненавидел свое сходство с Соловьем-разбойником, что намеренно отказывался смотреть на свое отражение. Он видел в нем прошлое, загубленное как его родом, так и им самим.

Он сунул пальцы в рот, готовясь свиснуть.

«Если ты разрушишь меня, я никогда не увижу Збышка, – сказала Марыська, – я не хочу покинуть этот мир до того, как встречусь с сыном».

– Как же с вами сложно! – Иван опустил голову, убрав пальцы. Его магия давно иссякла, а мизерные остатки сосредоточились в кольце, что висело у него на шее.

«Не забывай, кто ты, и тогда сможешь стать кем-то большим», – напутствовала его Кикимора.

Царевич втягивал воздух в легкие, пока не почувствовал, что грудная клетка может вот-вот лопнуть, и выдохнул, засвистев. От оглушительного свиста вода в колодце заходила ходуном. Иван поднялся наверх, как на невидимых крыльях, и успел вцепиться в края колодца, когда воздух закончился.

2

Баюн ловко отшвыривал невест большими лапами, отмахивался от них хвостом и яростно шипел. Когда скелетов стало слишком много, он взмыл в воздух, уменьшился и ворвался в замок, истошно мяукая. Он не видел, как Вурдалак унес Ягиню, не знал, что случилось с Таей и Кощеем.

– Мяу-мяу! – Баюн пытался домяукаться до деда, но ответного скрипучего голоса не услышал.

Тогда он стремглав юркнул в черный ход, к которому стягивались невесты. Путь к отступлению у Кощея и других мог быть только один. Если сейчас скелеты ринутся за ними, они не смогут далеко уйти.

Под отдаленные раскаты грома Баюн бежал через холодный тоннель. Он казался ему бесконечным: лапы замерзли и перепачкались в грязи; сильно пахло плесенью.

Когда шум дождя усилился, кот обрадовался. Его обдуло сырым ветром, усы встопорщились. Баюн развернулся. Изнутри тоннеля доносилось шипение, а вскоре появились светящиеся глаза. Решив, что больше медлить нельзя, кот увеличился в проеме. Замок тряхнуло от неожиданного удара. Баюн уменьшился, увеличился, вновь создав волну, и повторял так, пока стены не затряслись.

Когда безмолвные камни полетели вниз, он уменьшился до размеров мыши и сбежал. Выход завалило, а он мог принюхаться и найти Таю.

Баюн увидел следы в размытой земле и пошел по ним. Они исчезали в лесу под покровом темноты. Тогда кот принюхался, долго крутил головой в разные стороны, пытаясь уловить направление. Осознание пришло внезапно, отчего Баюн отчаянно замяукал.

Он больше не чуял запаха Таи. Баюн запрыгнул на ветвь дерева. Листья, пусть немного, но укрыли его от дождя. Усы кота поникли, он обвил лапы хвостом, чтобы согреться.

«Не бойся, Баюн, – от голоса Кикиморы он всполошился, шерсть встала дыбом, – я подскажу, куда они пошли. Доверься мне».

Кот ни за что бы не доверился чужому человеку. Он и сам раньше заговаривал путников до смерти, поэтому ничего хорошего от голоса в голове не ждал. Но его желание догнать деда и Таю было столь отчаянным, что Баюн в ответ согласно мяукнул.

3

Берендей бежал сквозь ливень и ветер. Лес был знаком ему, как пять пальцев, но сейчас понять, что и где находится, стало гораздо труднее. Иногда он останавливался, чтобы отдышаться, и озирался по сторонам. Медвежье чутье помогало ему определить путь.

Он всегда хотел мира, его душа требовала покоя, но ненависть, взявшаяся из ниоткуда, переполнила его сердце. Они с Вурдалаком совершили братоубийство. Берендей не раз говорил себе, что он ничем не отличается от зверя, но теперь, когда разум прояснился, понимал: даже звери так не поступают.

Ни один волк не убьет слабого – лишь прогонит, чтобы занять место, или отпугнет, чтобы съесть больше добытого мяса. День, когда Кощей умер, стал для Берендея одним из самых ужасных в его жизни. Вторым после того, когда он обрел нечеловеческие силы и стал сыном, достойным своего отца.

Как бы он ни любил мать, какие бы интересы ни радовали его сердце, Берендей больше всех братьев был похож на царя. Некрасивый, с жестким нравом для окружающих, и ранимый мальчишка в одиночестве.

Теперь на его плечах лежала Русалка. Берендей знал, что обязан спасти ей жизнь во что бы то ни стало. Она не должна была повторить судьбу Людмилы, его покойной жены, которая не успела стат ему возлюбленной, навсегда оставшись лишь другом.

– Мне холодно, – шепот Русалки был едва слышен.

– Будь сильной, – ответил Берендей, – нам осталось пройти совсем немного…

Он побежал, обдирая лапы и ноги, но не чувствуя боли.

– Брось меня и спасайся сам, – она коснулась его отколотого уха – рана на нем еще не зажила, – из-за меня ты превратился в камень. Я не хочу, чтобы ты умер, спасая меня.

Берендей не ответил. Дождь застилал ему глаза, капли залетали в ноздри, и он отчаянно чихал, тряся мордой, но не сбивался с пути. Когда лес закончился, Берендей остановился. Его лапы погрузились в снег.

– Сейчас будет очень холодно, – сказал он. – Я постараюсь добраться до замка быстрее.

Он почувствовал, как Русалка слабо сжала руками его шею. Она доверяла ему, и он не мог предать ее доверия. Берендей побежал через снежные поля. Дождя здесь не было и теперь он мог ясно видеть дорогу. Стены замка возвышались среди белых просторов, открытые со всех сторон.

4

Лихо шел к Тихой роще, прикрывая голову руками. Домовой и Майя, сидящие на его плечах, насквозь промокли. Их одежда промокла насквозь. Зубы Домового стучали друг о друга, он растирал плечи и шмыгал носом.

– Где Водяной? – крикнул он, глядя на Майю.

– Я его не видела, – ответила она.

– Мы его бросили! – Домовой подскочил и вцепился в мочку уха Лихо, чтобы не свалиться с него. От шагов великана его мотало в стороны. – Нам нужно вернуться!

– Мы не можем.

– Почему? – Домовой протер глаза ладонью и присмотрелся к Майе. Она сидела, сложив руки, и смотрела вдаль. – Почему ты так спокойно говоришь об этом?

Она повернула голову.

– Я не хочу думать о том, кто ты на самом деле, – крикнул он, – мне достаточно того, что я знаю о тебе. Ты девочка, тебе столько же лет, сколько и мне, твое имя Майя. Ты подружилась с Водяным и помогла ему зайти в Затуманье, чтобы спасти меня. Почему?

Вопросы смертных иногда казались Майе лезвием ножа у горла. Она вспомнила, как Водяной сказал, что ей не стоило уходить из Затуманья, вновь увидела его настороженно-отстраненный взгляд. Все повторялось. Как бы она ни пыталась скрыть свое прошлое, обитатели Залесья видели в ней угрозу. А от угрозы они хотели избавиться.

– Тебе не понравится мой ответ, – сказала она. Ударил гром.

– Что? Я не слышу! – Домовой приложил ладонь к уху. Майя усмехнулась.

«Глупый рыжий мальчишка. Храбрится и пытается говорить со мной, когда у самого колени дрожат», – подумала она, вслушиваясь в его учащенное дыхание.

– Мы не можем вернуться за ним, – ответила Майя, повысив голос, – потому что…

Ее прервала сильная боль в груди. У Майи закатились глаза, и она безвольно заскользила по плечу Лихо.

– Майя! – Домовой разбежался, прыгнул и повис на груди великана, ухватившись за огромную поганку, проросшую на его коже.

Из горла Домового вырвался отчаянный хриплый крик. Он потянулся к запястью Майи. Лихо сделало шаг, и она соскользнула вниз по его руке, ненадолго застряв в локтевом сгибе.

Время ускользало. Ливень расходился, а от грома закладывало уши. Домовой сомкнул веки, чтобы привести мысли в порядок. Он зацепился за гриб руками. Затем замахнулся ногами в воздухе, раскачиваясь взад-вперед, извиваясь червячком.

«Это плохая идея!» – подумал он, но вопреки разуму отпустил поганку.

Сильным порывом ветра его подбросило к локтю Лихо. Он повис там, задев Майю. Она падала, когда Домовой поймал ее за руку.

– Майя! Очнись! – он потряс ее, но она не приходила в сознание.

Домовой висел с одной стороны локтевого сгиба, вцепившись в нарост из мха, и держал Майю. Она же висела с другой стороны, и они уравновешивали друг друга. До тех пор, пока сквозь вспышку молнии Домовой не заметил дерево. Лихо шел неосторожно, задевал ветки и кустарники.

– Стой! Остановись! – кричал Домовой, но его голос тонул в звуках природы. Уши Лихо были слишком высоко, чтобы он смог до него докричаться.

Чем ближе становился ствол дерева, тем страшнее становилось Домовому. Если он сейчас ничего не сделает, Майя ударится в дерево.

«Прости, мам, я, кажется, сошел с ума!» – подумал он, отпустив руку Майи и полетев вниз вместе с ней.

В полете Домовой поймал подругу и прижал к себе. В последнее мгновение он успел повернуться спиной к земле. Весь удар пришелся на него.