«Господи! не в ярости Твоей обличай

меня и не во гневе Твоём наказывай

меня. Помилуй меня, Господи, ибо я

немощен; исцели меня, Господи, ибо

кости мои потрясены; и душа моя

сильно потрясена» Пс 6: 2—4

© Юлия Крюкова, 2021

ISBN 978-5-4496-3648-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

X век до н.э.

Иерусалим

Дворец царя Давида

I

Думы об исходе осады Раввы, столицы упрямых аммонитян, не давали покоя встревоженному царю Давиду. Легкая обеденная трапеза подкрепила силы, но не развеяла тревожного настроения. Царь отослал слуг, вошел во внутренние покои насладиться одиночеством и предаться размышлениям о ходе начатой пару лет назад войны.

Оказавшись в спальной комнате, Давид направился к невысокому столику из слоновой кости, на котором компактно разместились резной поднос с небольшими чашами фиников, сушеных смокв, изюма, фисташек, миндаля, грецких и кедровых орехов, серебряные кубки и кувшины – один с отборным финикийским вином, другой с водой.

Плеснув в глубокий кубок вина, царь испил пару глотков, присел на упругую кровать. Давид вспомнил, как начал войну с аммонитянами.

После смерти аммонитского царя Нааса вступил на престол его сын Аннон. Давид, испытывая искреннюю благодарность за то, что Наас в своё время предоставил убежище одному из его братьев, направил послов в Равву утешить и приободрить наследовавшего трон Аннона.

Послушав своих советников, Аннон не поверил в добрые намерения Давида, решив, что слуги израильского царя пришли разведать, высмотреть землю и разорить её. Он приказал схватить мирных посланников, обрить их и обрезать одежды наполовину до чресел. Унижая послов, Аннон унизил достоинство Израиля. Царь Давид приказал готовиться к войне с аммонитянами.

Вскоре израильтяне разгромили сирийцев, нанятых аммонитянами для защиты своей территории. На следующий год войско царя Давида во главе с Иоавом направилось взять крепость аммонитян – город Равву.

Осада Раввы длилась пару месяцев. Аммонитяне непреклонно держали свои позиции.

– Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное? Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его… – Давид возвел очи к небу, – Господи! Не оставь безнаказанным поругание народа Твоего, избранного и оберегаемого Тобой. Сокруши мышцу надменных аммонитян, прояви величие Своё и силу. Израиль и Иуда будут верно служить Тебе, и по слову Твоему возведём храм для вечной славы Твоей, для пребывания Господа с народом Его.

Постепенно веки царя отяжелели, голова склонилась на шерстяные покрывала. Комната растворилась в лучах послеобеденного весеннего солнца. Прерывистый сон овладел беспокойным сознанием верховного правителя.

Внезапно Давид очутился у подножия величественного храма с мраморными светлыми стенами. Две толстые высокие колонны предваряли вход в притвор. Широкие ступеньки вели к мощным дверям, покрытым золотом.

С жертвенника всесожжения, расположенного во дворе храма, поднималась в небо струя белого дыма. И вот муж в расшитых золотом червленых одеждах, исполненный силы и мудрости, стоит у входа. В его руках металлическая табличка с печатью, изображающей шестиконечную звезду, образованную наложением друг на друга двух равносторонних треугольников.

Давид остановил внутренний взор на печати: «Это мой символ. Ведь это я приказал разместить такую звезду на всех щитах израильских воинов».

Пронизывающий голос, исходящий, казалось, из всех точек пространства, возвестил:

– Радуйтесь! Возлюбленный Богом Иедидиа построил Храм Господу!

Вскоре царь услышал другой негромкий, настойчивый и требовательный зов:

– Очнись Давид, не время спать, час уж близок!

Открыв глаза, царь принялся размышлять об увиденном во сне: «Возлюбленный Богом построил Храм Господу! Но ведь моё имя „Давид“ тоже означает „возлюбленный Богом“… И моя печать у сильного мужа…».

И вспомнил царь, как обещал ему Господь: «Когда ты почиешь с отцами твоими, то Я восстановлю после тебя семя твоё… и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему, и я утвержу престол царства его навеки».

«Кто же избранник для исполнения воли Твоей святой, Господи? – Давид подумал о своём первенце Амноне, – Он ли, Господи? А, может, Авессалом или Адония?».

Встав с постели, царь отправился на кровлю дворца окинуть взором пространство города для возможного расположения Храма.

Недавно завершился сезон дождей. Весенний месяц Зиф, месяц цветения, радовал разнообразием ароматов и распустившихся бутонов. Степи покрылись пёстрыми коврами алых диких маков, перемежёвывающихся с фиолетовыми, синими, жёлтыми, оранжевыми полевыми цветами на фоне зелёной палитры.

В садах распустились прекрасные розы. Казалось, творческая фантазия Создателя неисчерпаема. Оказавшись на крыше дворца, Давид обонял благоухание расцветших оливы и яблони. Пару минут спустя лёгкий ветерок принёс нежный запах жасмина. Властитель повернулся в сторону дворцового сада.

Стройные воины-кипарисы наряду с кустами жасмина и мирта строго охраняли территорию царского сада. Отцвели фисташковые деревья и миндаль, набирали силу смоквы, формировались бутоны граната. Финиковые пальмы надевали белые густые массивные серьги, обещая щедрый осенний урожай.

Чуть поодаль от сада располагались невысокие дома хелефеев и фелефеев, царских телохранителей и скороходов из филистимлян. Рядом с ними возвышались жилища приближенных ко двору израильтян. На одной из плоских крыш тех домов царь заметил некоторое движение.

Присмотревшись, он увидел молодую девушку в белых одеждах, перетянутых кожаным поясом на талии. По жестам Давид догадался, что юная особа отдает распоряжение слугам.

II

Вирсавия, дочь Елиама из колена Венниаминова, ценила тишину и уединение. Ее излюбленным местом служила кровля собственного дома, где девушка отдыхала от неутихающего гомона служанок, иногда ужинала, совершала омовения, наслаждалась ласковыми объятиями вечернего ветерка, несущего желанную прохладу, восхищалась неповторимым в своей каждодневной смене красок закатом.

Вирсавия много размышляла. Здесь на кровле в тишине теплого вечера девушка любила беседовать с Богом, получая от общения с Ним утешение, надежду и душевную радость. Особенно часто она прибегала ко Господу в минувший год совместной жизни с Урией, её мужем.

Как любая израильтянка, Вирсавия страстно желала родить ребенка. Согласно пророчеством именно израильский народ должен в будущем принести великий плод – явление на свет Мессии. И каждая израильская женщина могла оказаться проматерью сына Бога. Однако уже как два года у Вирсавии не получалось забеременеть.

Сейчас её муж на войне, осаждает Равву, но когда вернется, она обязательно повторит попытку, умолит Бога дать ей ребенка.

Вирсавия подумала об Урии. Представила его крепкие плечи и мощный торс.

Любила ли она своего мужа? Возможно… И всё же основным мотивом её поступков являлось чувство долга, желание исполнить волю Господа, реализовать собственное предназначение, которое пока ещё она плохо понимала.

Вирсавия вспомнила, как однажды, будучи четырнадцатилетней девушкой, отправилась за водой к колодцу, расположенному за пределами городской стены. Обычно в это время у источника собирались её подруги, обсуждали последние новости, делились секретами. На этот раз девушки отсутствовали.

Вирсавия набрала воду и намеревалась вернуться домой, как вдруг неожиданно перед ней появился мужчина средних лет в рубище с посохом руках. Он бегло окинул взором юную девушку и спокойным уверенным тоном попросил:

– Вирсавия, дай мне воды…

Девушка, не раздумывая, протянула кувшин, немного опасаясь незнакомца. Потом всё же осмелилась спросить:

– Откуда ты знаешь моё имя?

– Господь подсказал мне, – мужчина внимательно посмотрел в лицо юной собеседнице, – ты красива, Вирсавия. Знаешь ли ты, что означает твоё имя?

– Дочь седмицы, я родилась в субботу.

– У твоего имени есть еще один смысл, более важный. Вирсавия означает «дочь клятвы». Путь твой – сквозь колючий кустарник на вершину горы. И Господь – убежище и защита твоя.

Незнакомец испил воды и протянул кувшин девушке.

– Благодарю.

– Как зовут тебя, странник.

– Нафан.

Человек повернулся и спешно зашагал, удаляясь от города.

«Господь – убежище и защита твоя…» – слова Нафана эхом отозвались в сердце молодой женщины.

«Имя „Вирсавия“ означает „дочь клятвы“, – размышляла девушка, – но клятвы чьей? И кому? Как разобраться в сложных хитросплетениях божественного замысла? Одних Бог наделяет бедностью, других богатством, одним дает множество детей, внуков, правнуков, у других отбирает и единственного сына… Он властелин судеб, счастья и горя, урожаев и ураганов, дождя и засухи… Он возводит на престол и низвергает в бездну. Как понять мне всё это? Как вместить в себя Божий замысел и Его волю?»

И сегодня, удобно расположившись на кровле дома, стоя у края крыши, очерченного высоким бортиком, Вирсавия также желала провести время в одиночестве, посвятив мягкий теплый вечер уходу за своим телом и думам о будущем.

Слуги наполняли глубокий объемный чан тёплой, почти горячей водой. На скамье разложили смену одежды, чистую простыню, цветное покрывало.

Вирсавия обратилась к главной служанке – темнокожей женщине лет сорока:

– Аза, достаточно воды. Спасибо.

– Да, моя госпожа, хорошо. Принести еще фруктов и вина?

– Нет, Аза, благодарю. Не пускай сюда никого, пока я не помою своё тело.

– Хорошо, госпожа.

Оставшись в одиночестве, Вирсавия закружилась под воображаемые звуки свирели. Солнце клонилось к горизонту. Воздух насытился манящим ароматом жасмина. Гомон неумолкаемых цикад сближал с пробудившейся расцветшей природой, погружал в её тайну, вызывал ожидание чуда.

III

Царь заметил, как девушка отпустила слуг и осталась одна. Затем произошло нечто, совершенно неожиданное для Давида. Молодая женщина закружилась в плавном танце, словно вознося хвалу Богу. Движения её поднятых вверх слегка изогнутых рук гармонировали с размеренным ходом тела.

Вот она завершила танец, сделала пару шагов в сторону чана с водой, лёгким движением распустила волосы, ниспавшие темными кудрями до бедер. Развязала пояс…

Царь подошёл к самому краю крыши, поближе к кровле незнакомки, и, таясь за невысокими колоннами, с интересом продолжил наблюдение.

Вирсавия сняла одежду – светлый хитон, скрадывавший очертания её тела. Открытая солнцу и нежному ветерку, девушка оглянулась, потянулась, поправила волосы и случайно повернулась в сторону царского дворца.

Давид рассмотрел её округлые, словно высеченные из мрамора бёдра, тонкую талию, налитую грудь. Стройные худые ноги придавали изящество хрупкой фигуре. Завораживала естественность и непринужденность движений обнаженного тела женщины. Игривый ветер перебирал длинные кудри, лучики уходящего солнца скользили по слегка загорелой коже незнакомки. Царь перевел взгляд на броскую грудь. Светло коричневые ореолы сосков, словно два экзотических острова в бескрайнем океане, манили усталого путника ступить на неизведанную землю райского наслаждения.

Волна возбуждения нахлынула внезапно, вырвалась из глубин солнечного сплетения, разлилась сладкой истомой по туловищу, уносясь вниз живота. Давид не мог оторвать взора от незнакомки. Ловил каждое движение, впитывал изящество плавных линий её тела. О, как он хотел оказаться там, рядом с ней, на кровле её дома, прикоснуться к мягким волосам, тёплым губам, прильнуть к бедрам, погрузиться в таинственно-сказочной мир её морских глубин.

Вирсавия медленно подошла к чану, взобралась на невысокую скамью, откуда ловко перебралась в теплую, насыщенную морской солью и усыпанную лепестками роз, воду.

Давид спешно зашагал из стороны в сторону по широкой крыше дворца. Его раздумья нарушил почтительный голос верного слуги Мики:

– Мой господин! Прибыл гонец от Иоава с последними новостями об исходе сражения.

– Отведи в гостевую. Скоро спущусь к нему… Хотя, постой… Подойди ко мне.

Мика услужливо предстал перед господином. Давид, указывая на кровлю Вирсавии, поинтересовался:

– Чей это дом?

– Не знаю, господин, последнее время они растут как грибы, – Мика решил проявить осторожность.

Слуге никак не удавалось уловить эмоции царя: был ли Давид в гневе или благорасположении.

– Разведай, кому принадлежит дом, и кто эта женщина.

Только сейчас Мика заметил купающуюся девушку. На первый взгляд, она показалась ему незнакомой.

– Да, мой господин.

– Не медли с этим. Доложи, как только узнаешь кто она.

– Слушаюсь, мой господин.

Мика отправился исполнять распоряжение.

Царь в очередной раз окинул оком кровлю дома Вирсавии. Девушка по-прежнему возлежала в чане с водой. Давид бросил прощальный взгляд на темные кудри и спустился с крыши дворца в гостевую комнату к гонцу.

IV

Вести с поля сражения не огорчили и не обрадовали царя Давида. Общая картина военных действий оставалась прежней. Осада Раввы продолжалась, за последние три дня потери составили семь воинов. Иоав разрабатывал тактику покорения города, осторожничал, проводил разведывательные работы.

Передав распоряжения для военачальника и отпустив гонца, Давид присел на софу.

Чернокожие рабыни зажигали настенные светильники.

В комнату вошёл Мика. По удовлетворенному выражению его лица Давид догадался, что слуга принёс известия о таинственной незнакомке.

– Мой господин, дом принадлежит сотнику Урии Хеттеянину. Та женщина – Вирсавия, жена Урии Хеттеянина, дочь Елиама, внучка военного советника Ахитофела.

Царь знал сотника Урию как доблестного бесстрашного воина, закаленного во многих сражениях. Также, как и Елиам, Урия входил в тридцадку самых почётных бойцов армии Давида. В настоящий момент муж Вирсавии в подчинении Иоава осаждал Равву.

– Мика, я хочу видеть Вирсавию сегодня к ужину. Отправь слуг и охрану, и приведите её.

– Да, господин, – Мика поклонился, и собрался было удалиться, но внезапно нагрянувшая мысль резко остановила слугу, – А если Вирсавия… не захочет… или не будет готова…?

– Исполняй! – раздраженно бросил царь.