– Господи, да сделай же наконец так, чтобы, засыпая, каждую ночь я не ныла как последняя неудачница и не утопала в жалости к себе, а улыбалась до ушей в ожидании необыкновенно прекрасного завтрашнего дня. А еще лучше – сделай так, чтобы я вообще не могла уснуть от счастья!

Выпалив эту мольбу, Катя перевернулась на правый бок и закрыла глаза. Но отбыть в царство Морфея не удалось – тишину нарушили переливы дверного звонка.

– Кого еще принесло на ночь глядя… – недовольно буркнула она, откинула одеяло и протянула руку к желтому махровому халату.

Обычно Катя смотрела в «глазок» и только потом открывала дверь, а тут, вырванная из своих мыслей и надежд на светлое будущее, без всяких опасений, щелкнула замком и распахнула дверь.

На пороге стоял незнакомый парень лет восемнадцати – свеженький, опрятненький, как огурчик с грядки. Белая рубашка, галстучек, серый костюм. Мило и одновременно как бы удивленно улыбаясь, – чего это он в своем зеленом возрасте так вырядился, а где положенные потертые джинсы и футболка с шокирующими надписями?

– Щербина Екатерина Александровна?

– Да, – нахмурила брови Катя. – Совесть у тебя есть? Ночь на дворе, а ты по квартирам трезвонишь.

– Работа такая, – пожал плечами парень и посмотрел на часы. – Вообще-то семь часов вечера…

– Вот именно, все нормальные люди уже спят!

– Н-да? – изумился он. – Я так не думаю…

– А что ты думаешь? – продолжая злиться, перебила Катя.

Ей вдруг до ужаса захотелось выплеснуть хоть на кого-нибудь свое мерзкое настроение. Еще было неловко, что она завалилась спать так рано… а чем еще заниматься? Никому она не нужна, и никто ей не нужен!

– Я думаю, что в семь часов ложатся спать только неудачницы, – честно ответил парень.

Первой реакцией на такие слова было острое желание захлопнуть дверь так, чтобы она шандарахнула по носу этого сопляка, и вернуться в постель. Потребовать от Господа более весомого участия в ее судьбе и вновь закрыть глаза, но в руках у паренька был пухлый конверт, и Катю это остановило…

– Ладно, умник, выкладывай, зачем пришел, – щурясь, сказала она, – некогда мне.

– Вам письмо, – пожал плечами парень. – Распишитесь вот здесь, – он протянул разлинованный бланк.

– От кого? – насторожилась Катя, боясь, что ей сейчас всучат какую-нибудь ерунду, за которую придется взваливать на себя совершенно ненужные обязательства.

– Не знаю.

– Это как понимать?

– Мое дело – доставить вам конверт, а не отвечать на вопросы.

– Тогда проваливай отсюда.

– Прощайте, – парень развернулся и зашагал к лифту.

– Стоять! – крикнула Катя, чувствуя, как удавка любопытства стягивает горло. – Иди обратно.

Парень послушно засеменил к квартире.

– Расписываться будете? – спросил он, поглядывая на странную девушку уже с опаской.

– Сначала посмотрю конверт, – ответила Катя и протянула руку.

– Нет, – мотнул головой парень, – не верю я вам.

– А ты вообще кто такой?

– Курьер.

– Подробнее.

– Фирма «Скорость ветра». Экспресс-доставка почты, подарков, цветов, книг и всего прочего по Москве.

– Понятно, – кивнула Катя. – А теперь я хочу узнать, от кого это письмо.

– На конверте не написано, значит, человек хотел скрыть свое имя или, скорее всего, вы узнаете, кто отправитель, когда вскроете послание, – монотонным голосом пояснил парень, вновь протягивая разлинованный бланк.

– Звони в свой офис, – прислоняясь плечом к дверному косяку, потребовала Катя.

– Чего?

– Звони.

Парень достал из кармана мобильный телефон, вздохнул и стал набирать номер. Через минуту, чувствуя, что избавление близко, он отрапортовал:

– Письмо от вашего дядюшки – графа Карла Августа фон Пфлюгге.

Катенька потерла пальцем висок и часто-часто заморгала. Никакого дяди у нее не было, тем более графа, тем более Пфлюгге… Ошибка? Розыгрыш? Судьба?

– Так вы будете расписываться? – устало спросил молодой человек, который за свою пока еще недолгую жизнь выполнил столько странных, дурацких и прочих поручений, что никакие графы его закаленную курьерской работой душу уже не брали.

– Буду! – выдохнула Катя и вырвала у парня из рук бланк и ручку.

Глава 1

Четвертая пластическая операция несколько подпортила эффектную внешность Делягиной Лидии Герасимовны. Скулы точно два пирога подскочили вверх, да так там и остались, глаза стали у́же, а рот размазался по лицу, точно погибший под ботинком дождевой червяк, но она этих погрешностей не замечала, считая себя по-прежнему весьма привлекательной и молодой. Она полагала, что выглядит на двадцать пять, по паспорту же ей перевалило за пятьдесят два.

– Приведи себя в порядок, – сказала Лидия Герасимовна, с недовольством глядя на сына. – Жаль, мы не знаем, какие мужчины ей нравятся… блондины или брюнеты… тебя можно было бы перекрасить.

– Ерунда, – отмахнулся Вадим, разглядывая свое отражение в начищенный поднос. – Женщинам, по сути, не так уж и много нужно. Пара-тройка комплиментов, цветы, подарочки – и дело в шляпе.

– Вот если ты будешь так рассуждать, она от тебя точно сбежит. Женщинам нужна романтика и хотя бы видимость уважения.

– Не волнуйся, я умею себя вести.

Лидия Герасимовна тяжело вздохнула и заварила травяной чай. Кухарка ушла, и, ничего не поделаешь, пришлось самой нажимать на кнопку чайника и кидать в чашку сухие листочки.

– Как ты можешь пить эту гадость? – поморщился Вадим только от одного запаха варева. – Плесень какая-то.

– Ничего ты не понимаешь! Это полезно, – отрезала Лидия Герасимовна. Насмешек со стороны сына она не терпела и даже сейчас, когда частично зависела от него, не собиралась отступать. – Лучше подумай, как ты будешь ее охмурять, может быть, тебе ее встретить…

– Может быть, – буркнул Вадим, которому уже дико надоели эти разговоры. Ну сколько можно… Он хорош собой, не дурак, в конце концов – какие проблемы! – А откуда я знаю, когда она надумает приехать?

– Наверняка завтра. Сегодня она уже точно получила письмо, я сама видела, как Карл передавал его какому-то парню… Конечно же, она не утерпит и приедет завтра.

– Ладно, подумаю, видно будет.

Вадим вышел из кухни, а Лидия Герасимовна сделала первый глоток чая и не удержалась от гримасы.

– Какая дрянь, – сказала она и добавила в чашку три чайные ложки сахарного песка. – Хитрый ты, Карл, – добавила она, – а я все равно хитрее.

* * *

Катя нетерпеливо вскрыла конверт и разложила на столе его содержимое.

Первое, к чему прилепился взгляд, – пригласительная карточка. Белая, глянцевая с витиеватыми чернильными буквами.

«Екатерина Александровна, буду рад принять вас в своем доме в любое удобное для вас время. Извещать о своем приезде заранее не надо.

Граф Карл Август фон Пфлюгге» .

Далее шел адрес.

– Хорошо, что не граф Дракула, – вздохнула Катя и посмотрела на кусок ксерокопированной карты Подмосковья. Леса, поля, речушки и жирный крест посередине всего этого безобразия. – Ну, нет, – мотнула она головой, – мы так не договаривались.

Ехать неизвестно куда, неизвестно на чем в ее планы никак не входило.

– К тому же в понедельник на работу, – оправдала она себя, переключая взгляд на открытку. Взяла ее в руки и раскрыла – на стол выпала фотография: красивая женщина в белой кофточке и сером полупрозрачном шарфике. – Я тебя не знаю, – сказала Катя и прочитала слова, накорябанные на открытке явно плохой ручкой: «Дорогой Карл, поздравляю с днем рождения, будь счастлив! P.S. У меня все в порядке, жду ребенка. Марина» .

Катя села на стул и посмотрела на часы – семь тридцать. За какие-то полчаса ее жизнь, завертевшись волчком, взорвалась – и салютом разлетелась в разные стороны.

– Н-да, – многозначительно протянула Катя, оглядываясь.

Ей вдруг показалось, что ошметки прежней жизни повисли на стенах, крича о своей абсолютной ненужности.

– Надо подумать…

Ее мать звали Светланой, и пятнадцать лет назад она умерла от болезни сердца, отец, вроде, летчик-испытатель и археолог одновременно – как-то мама с бабушкой не договорились, как именно врать. Бабушка вырастила «свою непутевую внучку» и тоже умерла – других родственников не было.

– Это ошибка, – приняла решение Катя. Запихнула обратно все в конверт и отправилась спать.

– Господи, – зевая, начала она привычно молиться, – я, конечно, просила перемен в жизни, но не таких же… Нельзя ли что-нибудь попроще и поспокойнее. Например, путевку в Италию и мужа к концу декабря. Собаку, кстати, не надо – за ней убирать замучаешься… так, что еще… – наученная горьким опытом, Катя задумалась. Теперь она понимала, что лучше просить конкретные вещи, а то потом с ума сойдешь с этими сюрпризами. – Еще можно новую работу – высокооплачиваемую, рядом с домом.

Успокоившись на этом, она повернулась к стенке и попыталась уснуть. Но разум отказывался отключаться, постоянно возвращая ее к конверту. А если это не ошибка, а если у нее действительно есть дядюшка-граф?

– Если бы он написал, как доехать, – смачно зевая, сказала Катя, – я бы еще подумала. А так – неохота.

В сумку летели: зубная щетка, гель для умывания, стопка трусиков, стопка кофт, брюки, халат, зарядка для мобильного телефона и многое другое. Неизвестно, сколько придется гостить – лучше обо всем позаботиться заранее.

– Конечно, меня там могут убить, – размышляла Катя, поглядывая на теплый луч утреннего сентябрьского солнца – он замер на полу желтой полосой, вселяя в душу некоторый оптимизм. – Но с другой стороны, кому я нужна – мертвая? Никому, я и живая-то не вызываю ни у кого интереса.

По дороге к станции метро она добросовестно учила полное имя графа, но как ни старалась, дальше Августа продвинуться не смогла.

– Я ему просто скажу – здравствуй, дядюшка, я очень скучала. Да, именно так – учтиво и по-родственному.

Край Москвы не порадовал – куча маршруток в ряд, пухлые автобусы и толпа теток, не знающих, что делать – не то сэкономить и проехаться на дряхлом «Икарусе», не то шикануть и усесться на мягкое сиденье белой маршрутки. Посчитав, что родственнице графа негоже трястись в задрипанном автобусе, Катя сразу же определилась с выбором. Но куда ехать, она толком не знала, поэтому устроила небольшой опрос, предъявляя водителям кусок ксерокопированной карты.

– Ко мне садись, – кивнул усатый парень. – Точно до места не довезу, но пешком придется топать не так долго.

– Сколько?

– Пятьдесят рублей.

– Да нет, топать сколько?

– Около двух километров.

– Чтоб этим графьям всю жизнь тараканы снились, – прокляла своего дядюшку Катя и заняла место у окна.

Два километра оказались сущим наказанием – дорога плохая, да и машины летят мимо на бешеной скорости, так и норовя обдать грязью. Катя с удовольствием поймала бы попутку, но, боясь расшалившихся в последнее время маньяков, решительно отвергла их помощь.

Нужный дом она увидела сразу, как только свернула за реденький лесок – он выбивался из общей массы своей редкой величественностью. Никаких сомнений быть не могло, ей сюда – только в таком замке может жить граф.

Стоило подойти к воротам, как они сами распахнулись, зазывая в гости.

– Как в сказке, – фыркнула Катя, ступая на мощеную дорожку.

Определиться, где она находится, было трудно – вроде не деревня, не поселок богатеньких бизнесменов, да и не место обитания знати голубых кровей. Дома натыканы разные: от простеньких до многоэтажных с разнообразной отделкой и даже башенками по углам. Эта сумятица давила и прибавляла к волнению, поселившемуся в душе еще вчера, приличную порцию смятения. В такие мгновения у Катеньки всегда включался автопилот и срабатывал рефлекс самосохранения, но теперь, не слишком-то вдаваясь в подробности, она плыла по течению, отметая все пугающее в сторону.

– Карл Август фон Пфуго… – последний раз попыталась она произнести правильно, но, махнув рукой, дернула за тяжелое кольцо на двери.

Дверь не поддалась.

– Знаю, знаю, – затараторила Катя, – фильмы смотрела, книги читала…

Постучав кольцом о металлическую, отделанную чеканкой поверхность двери она замерла, ожидая худшего.

– Да дерни ты ее сильнее! – донесся сверху хриплый старческий крик. – Или жди десять минут – радикулит у меня, быстрее не спущусь!

Катя задрала голову, но никого не увидела. Это… э-э-э… и был ее дядюшка? У окна он, что ли, дежурит?

Дернув дверь, как и велели, она шагнула в дом.

Кругом золото, парча, бархат и шелк…

– Неплохо, – подвела итог первому впечатлению Катя и, сняв туфли, прошла по ковру в просторную гостиную.

Пузатые шкафы, кушетки с выгнутыми спинками, вышитые гладью подушечки на небольших диванчиках, массивный стол, покрытый бежевой скатертью, доходящей до пола, вазы, расписанные причудливыми узорами, огромная люстра с переливающимися висюльками, лестница, ведущая на второй этаж, с перилами, украшенными позолоченными шишечками, куча дверей из темного дерева и странный запах чего-то удивительного и таинственного.

– Заходи, заходи, – заскрипел на лестнице тот же голос, и Катя увидела сморщенного старичка с вытянутой дыней головой. Длинные седые волосы зачесаны назад, уши торчат в стороны, а губы подрагивают в улыбке. Одежда странная, притягивающая взгляд: коричневый костюм с красными лацканами и пугавицами-стекляшками и на плечах клетчатый плед с бахромой по краям. – Пять минут! Надо же! Это мой рекорд! – радостно выпалил он, глядя на большие напольные часы. – Обычно я спускаюсь намного медленнее.

– Доброе утро или день… – сказала Катя, все еще гадая – дядюшка перед ней или нет.

– Доброе, – согласно кивнул старичок, завязывая на груди лохматые концы пледа. – Ты Екатерина.

– Ага, она самая.

– А уж он так тебя ждет, так ждет…

Последние слова внесли некоторую ясность – перед ней не граф.

– Красиво у вас тут, – сказала Катя первое, что пришло в голову.

– Не обращай внимания, – махнул рукой старик, – золото не настоящее, а бархат местный. Шелк, кстати, тоже не китайский. – Он потрогал покрывало, перекинутое через спинку дивана, и поморщился, – хотя, может быть, это и не шелк вовсе.

– Бутафория, значит, – внесла ясность Катя.

– Она самая, граф хоть и богат, но на барахло тратиться не любит. Только я тебе этого не говорил.

– Угу.

– Ох, да что же это я – развалюха старая, не представился! Я дворецкий – Филипп.

– Так и называть? – уточнила Катя, прикидывая, сколько ему лет – семьдесят, восемьдесят?..

– Так и называй, мое дело маленькое – дверь открывать, подслушивать и подглядывать, так что можно без церемоний.

«Н-да, неплохое начало дня, – подумала Катя, – наверное, не будут меня здесь убивать, во всяком случае, этого не стоит ждать от дворецкого – у него радикулит и все прочее».

– Я сейчас провожу тебя в гостевую комнату, подготовься к обеду, а там и с дядей свидишься, – затараторил Филипп, подталкивая девушку на второй этаж.

– А что значит подготовиться к обеду?

– Платье поприличнее надень и прическу сообрази такую, чтоб повыше и покудрявистей.

– Изображу, – скептически ответила Катя, размышляя, переодеться в новые джинсы или остаться в этих черных брючках.

Выделенная комната оказалась просторной и довольно скромно обставленной, это произвело приятное впечатление – протискиваться между балдахинами с золотыми кистями и резной мебелью ей не хотелось.

– Сюда бы еще телевизор, – вздохнула Катя, глядя на закрывающуюся за Филиппом дверь. В замке щелкнул ключ. – А это еще зачем?! – крикнула она, очень надеясь на ответ.

– Чтобы не сбежала, – закряхтел Филипп, – уж так он тебя ждал, так ждал…