Тайна Кутузовского проспекта

И вот в этом детективно-политическом романе Семёнов дал волю всему своему мастерству. Да и немудрено, ведь роман был написан в числе последних, вышедших из под пера мастера, и вобрал в себя все наработанные годами и десятилетиями авторские литературные приёмы, формы и методы. Да и центральным героем книги стал полюбившийся читателям полковник Костенко, фигура безусловно положительная и в читательском смысле максимально привлекательная.

Дальше...

Как и сказано в аннотации, предметом расследования стало убийство актрисы Зои Фёдоровой. Вышедший на пенсию Костенко в силу ряда обстоятельств возвращается к расследованию, которое ему в своё время не дали довести до конца прямыми запретами сверху. Ибо слишком громкие имена и фамилии возникали на заднем плане (Брежнев, Щёлоков, Чурбанов, Галина Брежнева…). И слишком скандальные факты прорисовывались.

Ситуация осложнилась тем, что в деле оказались замешаны бывшие сотрудники НКВД-МВД, в своё время осуждённые за применение недозволенных методов ведения допросов и других следственных действий (т. е. попросту во времена Сталина-Берия уродовавшие и калечившие людей, выбивая из них показания и самооговоры). Поскольку некоторые из них свои сроки уже отмотали и вышли на свободу, то Костенко столкнулся с их прямым и непосредственным противодействием. При этом риск смерти был максимально высоким, ибо пошла новая волна убийств для устранения былых свидетелей.

Параллельно вот с этими чисто детективными линиями автор то и дело рассуждает о состоянии правосудия в нашей стране в совсем недавние времена и сетует на актуальную обстановку конца 80-х — уже вовсю главенствовал сухой закон, и в ходу карточки были и дефицит товаров на полках, ну и прочие приметы перестройки. Ну и с общественным мнением было не всё так, как ожидалось кормчим перестройки.

К концу этого захватывающего в приключенческом смысле романа Костенко был поставлен в ситуацию жёсткого выбора между вариантами: поступить по закону или по совести? Нехилый такой выбор. Особенно для бывшего офицера милиции с высоким уровнем морально-этических параметров, человека совестливого и справедливого…

Эта книга стала последней для Юлиана Семёнова и, читая её, я поражалась: кажется, автор точно знал, что подводит итоги, кажется, что он спешит высказать многое — не только о советской эпохе, но и вообще о нашей истории, о народе и власти, о палачах и жертвах, о рабстве внутри нас и вовне — в нашей истории, о свободе и тирании.

Убийство Зои Фёдоровой и вообще её судьба — трагическая, перемолотая в жутких жерновах репрессий, — становится своего рода путеводной нитью. Автор разматывает её, но не просто ведёт по следственно-историческому лабиринту, а постоянно обращает наше внимание на то, что нас на этом пути окружает.

Перед читателем предстают без прикрас исторические личности, такие как Сталин, Берия, Брежнев, Андропов, Суслов, Щёлоков и многие другие. И сама Система — именно так, с большой буквы. Чудовищная Система и её бесчеловечные законы. И, отчасти, вся панорама нашей истории, раскачивающейся между тиранией и смутой.

Понятно, что автор хотел высказать свои мысли об этом и убийство знаменитой и любимой народом актрисы стало для него… не хочется говорить — поводом, но чем-то вроде этого, чтобы предложить свои размышления читателям. Этим книга, безусловно, ценна. Она, написанная тогда, когда "наконец стало можно", — теперь один из памятников эпохи.

И как же жаль, что она так тяжело читается… Очень-очень жаль. В отзывах и рецензиях многие ругают её, и я понимаю — почему. Мы теперь привыкли к совсем другому стилю изложения — более лёгкому, более художественному.

Здесь же — сухой до хруста, почти что газетный стиль. Не говоря о том, что в тексте много документов — если не реальных, то выполненных "под реальные" — бюрократический стиль, через который почти невозможно продраться, в полной красе! Да, читать реально тяжело.

И может быть, отчасти правы те, кто считает, что главный герой слишком уж идеализирован. Но можно взглянуть и с другой стороны. Надо признать, что в то время люди с идеалами встречались куда чаще, чем теперь. В наше время в них уже не верят, как в мифических персонажей, но они всё же встречались!

Что могу сказать в итоге… Если бы это была книга современного автора, я бы поставила три звездочки — нейтральную оценку, и то — только из уважения к труду и серьёзным размышлениям автора. Потому что сейчас о таком тексте можно сказать — нечитаемо.

Но Юлиана Семёнова оценивать у меня вообще рука не поднимается. Оставила бы без оценки, да хочется хоть немного разбавить оценки негативные. Поэтому от меня — четыре звезды.

Но те, кто откроет книгу — я вас предупреждала:) Продраться через этот роман действительно тяжело. Однако я рада, что познакомилась с ним.

И несколько цитат для знакомства:

О державе болею, не о себе…
— Между прочим, «держава» происходит от слова «держать», «не пускать», «обуздывать». Есть такая пословица из русской сказки: «Жил-был татарский державец…» А державец — это хан, владелец, султан… Это понятие к нам от татаро-монгольской оккупации пришло — «держава-то»… Аккуратней с ним обращайтесь…

У нас ведь так алчно читают не оттого, что мы какие-то особые, просто нечем себя занять. В бизнес не пробьешься, кругом запреты, индустрии развлечений до сих пор нет и в помине, рестораны плохи, дороги, а решишь пойти — места не сыщешь, в одном Париже кафе и ресторанов больше, чем во всем Советском Союзе. У нас принято бифштекс брать с водкой, а у них можно с чашкой кофе весь день просидеть за столиком; такого б клиента наши официанты в сортире утопили… Туризм? Нет его. Дансинги для молодежи? Раз, два — и обчелся… Вот и читают…

Ведь прав был. Появились другие развлечения, и титул самой читающей страны мира мы потеряли.

— Что вы почувствовали, когда вас привезли во внутреннюю тюрьму?
— Стыд, — ответила Федорова без раздумий и, утерев глаза пальцами, вновь поворотилась к нему.
— Что?
— Стыд…
— Это когда вас раздели, обыскивая?
— Да нет… Женщины к этому иначе относятся, мы ж к гинекологу ходим, такая доля… Мне за все стало стыдно… За то, что меня — артистку, которую знает народ, могли затолкать в машину и упрятать в тюрьму… За то, что бессловесная женщина в советской военной форме полезла пальцами… Зачем? Искала, не спрятано ли там чего? Те, кто меня брали, знали, что и одеться-то не успела толком… разве не могли ей об этом сказать? Стыдно стало за то, что нет у нас людей, а только истуканчики, которые следуют не мысли и сердцу, а одной лишь инструкции. Стыдно стало за тот мертвящий запах карболки и затхлости, убогий запах извечной, привычной нам несвободы… За вас мне было стыдно — за то, что мучили меня, зная, что я ни в чем не виновата… Достоевского почитайте… У него все про это сказано… За страну стало стыдно…

— Слава, мы начали полгода назад… С разгульной демократии начали: «никакой табели о рангах, все равны, делаем общее дело, единомышленники, человека ценим по конечному результату труда…» Все, как полагается… И — понесло! Шофер начал учить журналиста, как писать. Стенографистка дает советы художнику, как верстать номер, бухгалтерия: «так — нельзя и эдак нельзя, а здесь не велит инструкция» … А — как можно? Ты мне это скажи, я ж на хозрасчете, самофинансировании и полнейшей окупаемости! И — пошла родимая расейская свара: а почему он такую премию получил?! я ему не подчиняюсь! а по какому праву его послали за границу, а меня — нет?! Равенство?! Э-э-э, Славик, нет, до равенства мы еще должны расти и расти, пьянь гению не ровня, исполнитель созидателю не пара…

Да, я за то, чтобы взорвать наши ужасные тюрьмы, пропахшие вековым ужасом карболки, крови, затхлости, и построить Цивилизованные помещения для тех, кто преступил Закон. Разные люди его преступают, по разным причинам, да и государство сплошь и рядом повинно в том, что граждане встают на стезю зла: когда мир незащищенных бедных, которых не тысячи, а многие десятки миллионов, соседствует с миром упакованных, — о социальной гармонии говорить преступно… К милосердию надо взывать, с Богом идти к каждому, кто оказался за решеткой… К каждому? К тому, кто растлил пятилетнюю девочку тоже? Или готовит убийство беспомощного старика? Меня всегда упрекали в гнилом либерализме, но растлителей я бы сажал на электрический стул. Американцы народ верующий, богобоязненный, но безжалостно сажают зверей под ток и — правильно делают. А мы считаем, что, если режим в колониях будет унизительно-беспощадный, это остановит тех, кто освобождается. Не остановит, ожесточит еще страшней, убьет все человеческое…

Рокоссовский однажды сказал, как отрезал: «Недоучившийся поп пытался командовать нами, профессионалами армии».
История повторилась: такой же недоучка от религии — Михаил Андреевич Суслов, — предавший самоё доброту учения Христова, затолкал в марксистские догмы те огрызки нравоучения, которые позволяли ему и его присным, клянясь народом (в первую очередь русским, самым, пожалуй, многострадальным, если не считать тех, на кого обрушился геноцид, — карачаевцев, балкарцев, крымских татар, немцев Поволжья, греков, калмыков, турок, чеченцев, ингушей, да и прибалтийские республики с западными регионами Украины испили горькую чашу), манипулировать понятием, требуя от людей убежденной веры в то, что дважды два есть пять, а высшее счастье жизни составляет тотальная несвобода.

Вспоминая обязательные политзанятия, нудные лекции пропагандистов, на которых он сидел, надев черные очки, чтобы не заметили, когда уснет (почти все, кстати, приходили в темных очках, не один умный), он поражался тому, какой гигантский вред приносили обществу эти обязаловки, во время которых все спокойно внимали обязательной лжи, внешне принимая ее как правду — так и рождалась государственная шизофрения, раздвоение, а то и просто расщепление (как лучины) общества: в кабинете — один человек, с женой на кухне, включив радио, — другой, на собрании — третий, у начальства — четвертый, во время разбора очередной «персоналочки» — пятый…

— Неужели вы упустите возможность приобрести справочник железных дорог? — продолжал между тем Ястреб. — Да, он прошлогодний! Но что сейчас так ценится, как старая книга?! Через пять лет она станет уникальной и ее у вас купят в любом букинистическом за десятку!
— А на хрена эти справочники? — снова пробурчал старик. — Езжай на вокзал, становись в очередь и прей. В России справочникам верить нельзя, мы — непредсказуемые…

Впечатление о книге довольно трудно описать. Если кратко это именно исторический детектив. Юлиан Семенов, описывает посредством воспоминаний героев, исторических справок, то что происходило до убийства и чаще всего это не происшествия с людьми и их переживания, а именно исторический срез страны, политические выверты.

То ли потому что книга наполнена не самыми приятными действиями, то ли потому что слишком разрознены воспоминания людей, и мы прыгаем по истории во все стороны и не всегда быстро можно сообразить с каким героем мы это проделываем, читается книга не просто. Само расследуемое дело не самое просто, а с такой круговертью неприятной это становится не самым легким чтением.

Но не все так плохо, как может показаться из первых моих предложений. На самом деле книга интересна. Вот как раз той милицейской работой, которой приходится заниматься герою, те же справки о людях доставать. Это буднично, да, но интересно, потому что это основа работы следователя. Если бы не было таких калейдоскопических перепрыгов по истории и только сама работа, то читалась бы книга и легче и в разы интереснее. Но это, конечно, мое мнение, мало ли кто что любит.

К тому же Семенову не откажешь в умении писать так, чтобы не считывался стиль написания определенного времени. У той же Дарья Дезомбре все признаки написания взятые из детективов девяностых, хоть она и пишет про век нынешний. Это выглядит крайне некрасиво и привязывает искусственно книгу к девяностым, ее скучно читать в двухтысячных, она написанная в 2016 выглядит устаревшей уже в момент своего написания. У Семеного не так. У него есть признаки времени в книге, ты можешь понять год, когда происходят события, но читается книг пусть не ультрасовременно, но безвременно. Сам стиль написания не привязан ни к какому году. Единственно чувствуется, что книга не написана прямо сейчас, она глубже, она продуманней. В ней есть глубина и объем, который свойственен классической литературе, а не современной, которая только по верхушкам хватает и не думает о глубине. Если современный автор пишет объемно, вдумчиво, так чтобы детали были не просто так, а формировали героя, тогда эти книги и отхватывают премии, потому что это уже книги и к ним сильно не придираются. Только так и можно понять, что книга более старая, но сам стиль написания, даже в принципе происходящее, может произойти, когда угодно. Вот такое безвременье я люблю, даже, если книга в датах.

Я не самый большой любитель личной жизни героев детективов. Ну, если это как в Холмсе, тогда это понятно, это обыграно, это вплетено в расследование, а вот когда страдают, грустят, ссорятся и все это не вписано в расследование, то мне скучно. И хоть я понимаю (надеюсь, что понимаю), для чего Семенов ввел линию скорби по отцу одного из героев, для меня она была уныдлятиной. Ну, можно как-то иначе показать, что человек переживает, что он положительная сторона и у него душа-цветок? Можно как-то не с таким перебором, который перетягивает на себя, но при этом - это лишь черта, как противовес плохим парням, для меня это было сделано слишком неказисто. Придираюсь, да, но я хочу читать книги, когда нет излишнего, когда все выглядит просто, являясь очень сложной конструкцией. Вот тут и обращу внимание, что лично, по-моему, мнению, автор так утяжелил книгу, так выпирал какие-то вещи лишь потому что, его мотало, видимо, как всю страну. Он вроде был как бы и за то, чтобы Союз распался, вся вот эта "свобода" в виде двухсот сортов никакущей колбасы и хотелось ударить по идеологии, но похоже, как только он добирался до какого-то узелка, в который надо стучать, он спотыкался, потому что оказывалось, что это не идеология, а гнилые люди. Единицы, которые не согласны, которым подавай больше и как раз коверкающие то, что было изначально. И получалось, сам себя и опровергал. И его трясло - туда-сюда, как всю книгу.

Как итог могу сказать, что ощущение, что я очень поверхностно прошлась по книге. Вроде бы во все пальцем тыкала, а рассказать толком о ней и не получается. Ну КГБ, ну большое до сих пор не раскрытое настоящее дело об известной актрисе, которой не просто пришлось в жизни. Ну тряска всей страны в самые разные годы, ну политические игры, да, все это понятно. И кажется именно для этого и написана книга, но почему-то хотелось понять самого героя, а он в себя не пускал и очень непонятно, что с ним происходило, ему зачем это было надо. Вот и кажется, прочитала книгу, а про кого?..
Но книга любопытная, объемная, наполненная)