– Слушай, Чайник, у меня классная бабушка. У нее днюха, восемьдесят лет стукануло, юбилей, я всяко должен прийти. Пошли со мной, а? Она тортик, наверняка выставит. У нее знаешь какие тортики?!

Жорик уговаривал приятеля, а сам быстро одевался, выхватывал пакеты из жерла пневмопочты, с хрустом разрывал оберточную бумагу, крутил тряпки перед носом, чуть ли не нюхал. Штаны кримплен-винтаж ядовито-зеленого цвета, писк последней недели. Препоясать (что они там в прошлом веке препоясывали? – а, черт, забыл, слово такое смешное), короче, вот он ремень, шириной почти в ладонь, мощный, толстенная синткожа, весу в килограмм почти. Шик! Пиджачок Moskvoshveya, самый моднючий бренд сезона. Экошелк, оттенок Ессентуки 4, плечи в разлет, лацканы мехом синтезированного камчатского калана отделаны.

– Ну ты, Обжорик, красапета! – Женька Чайников улыбался, глядя на преображение приятеля.

Но не поймешь, что там в его выцветших голубых глазенапах плещется: восторг и зависть или, наоборот, насмешка. Никогда Жорик Веснянский не мог определить выражение Женькиных глаз, а ведь столько лет дружат. Еще в школе в одном классе сидели, плевали на уроках друг в друга жеванными бумажками через трубочки от шариковых ручек. Во, ты вспомнил, – шариковые ручки! Ты б еще карандаши помянул. Ими уж лет десять никто не пишет. Да. А они писали до восьмого класса. По бумаге, прикинь. Потом уж все на электронное стило перешли. Парты друг от друга далеко стояли, метрах в двух, поди доплюнь. Чайник, он меткий был, все в ухо приятелю норовил попасть, паскудник.

– Ну дак чего? Пойдешь со мной? Или я побежал…

– Ну не знаю… А чё за тортик обещан?

– Да без разницы. У нее любой – супер. У бабки знаешь какая самоварка? Обалдеть. Безумных денег стоит. Родоки, как узнали, что она купила, разговаривать с ней перестали. Модель «Хозяюшка», золотая серия, капсульная коллекция декабря 2049 года. Хитроумная моя бабуленция на нее кредит на 50 лет оформила. С возможностью завещания кредита без согласия наследников. Плюс еще страховка от их отказа. Чудо техники – совмещает холодильник, микроволновку, духовку, молекулярный синтезатор, дезинтегратор отходов и все остальное. Выход в вирт через спутник, если 5G вдруг схлопнется, заказ и оплата продуктов. Доставка пневмопочтой. Встроенный модуль загрузки продуктов. Ставишь меню на неделю, она сама заказывает, получает продукты и готовит. Только карту к ней подключи для оплаты. Охрененная фиговина. Мне б такую. Я б тогда…

– Ты б тогда в дверь пролезать перестал бы. Ты можешь не про еду думать?

– Могу. Когда наемся. Я тогда про фитнес думаю.

– И чего ты про него думаешь?

– Думаю: ну его на хрен. Ну идешь?

– Ага. Камик возьмем или на моей Ладе метнемся?

Жорик замотал головой:

– Не, я на твоей механической лоханке не поеду. Я как вспомню, как ты через черную дыру из своего Юбутова в Мытищи на этом рыдване гнал, меня прям сразу тошнить начинает. Беспил возьмем. Ща вызову.

Он надавил на дужку смарт-очков и назвал адреса, сначала свой, потом бабушкин.

– Ща подлетит. Время ожидания двадцать секунд.

Ровно через двадцать секунд за окном переливчато забулькали колокольчики. У балкона завис двухместный беспилотник Камаз, модель Козодой-5, маленький, пестро-коричневый, с круглыми желтыми окнами-глазами по бокам. Пройдя через турникет, встроенный в балконное ограждение, и таким образом сразу расплатившись за предстоящий вояж, они шагнули с двадцатого этажа в тесный салон машинюшки. До бабушкиного дома было не так уж и далеко, но камик больше разрешенных шестидесяти кэмэ в час не выдавал, поэтому лететь им пришлось минут сорок. И все это время Чайник ерзал, вертелся и бубнил, что лучше б они поехали на его тачке, что его Ладушка по тунелю черной дыры долетела бы за пятнадцать минут, потому что он выжал бы сто восемьдесят, и народу сейчас мало, гони не хочу, и вообще, настоящий мужик должен на механике газ давить, а не в мыльнице как барышня над городом порхать, по куполу чиркать и бу-бу-бу без конца.

Жорик приятеля не слушал. Привык, что тот постоянно ворчит. За последние пару лет характер у Чайника совсем испортился. Раньше он был, как говорится, зажигалка, все время придумывал какие-нибудь прожекты. То собирался уехать из Москвы на севера, на прокладку подвесной дороги над вечной мерзлотой. То вдруг открывал производство самораспаковывающихся дачных домиков. Как-то всерьез заболел идеей клонирования котят. Не просто клонировать как все зоофермы предлагают, а вот чтоб это был котенок. Все время – котенок, чтоб не рос. А то что это? Завел себе кысика, еще наиграться с ним не успел, а он через полгода – взрослый кабан, сексуально-озабоченный, ему не за лазерной точкой гонять, а с кошками флиртовать охота. И потом двадцать лет этот мужик с тобой квартиру делит. Оно надо? А так будет у тебя няша-пушистик. И пусть его лет на пять хватает. А потом он просто выключается. Женька был уверен, что такие котята очень будут востребованы. Он и место присмотрел, где свою зоологию начнет воплощать. Но потом передумал. Отвлекся. Чего-то новое начал придумывать. Тогда с ним интересно было. У них целая компания была, постоянно вместе колготились, вокруг Женьки. У него тогда даже кликуха была другая. Он сам себе придумал. Джеки Чан. Никто не знал, что это значит, но Женька говорил, это такой крутой чел был, давно, в кино снимался. Когда еще кинотеатры были. Он в этих кинотеатрах и выступал со своим кином.

А теперь Женьку кроме как Чайником никто по-другому и не зовет. Не уважительная кличка. И компашка распалась. Женька перестал идеи генерировать, даже на работу устроился. Работенка, правда, не бей лежачего – дистанционно собак выгуливать в не накрытых куполом районах, там, где людям запрещено на улицу из квартир выходить. Людям-то чего, сиди дома, продукты пневмодоставка на кухню выбросит, работать на удаленке все давно привыкли. Чего раньше по офисам болтались, теперь уж никто и не помнит. Может ради корпоративов? Были такие обязательные общие пьянки для поддержания сплоченного духа коллектива. Смешно? Ага. У предков много смешных привычек было. Ну, короче, там все по норам, а собакам, звиняйте, на улицу прошвырнуться надо. Вот их хозяева из квартир вытолкнут, а там их Чайник и примет. Как гаммельнский крысолов в «дудочку» им дудит, в смысле со своего пульта ихними вшитыми чипами управляет, и собачки строем на площадку выгуливаться бегут. Вот так Женька три раза в неделю и «дудит». А больше ничего. Потух приятель. Сидит дома, в экран пялится, свои взрыв-пакеты лепит. Даже не гуляет. Все гуляют, а он нет.

– Все приехали, станция Вылезайка.

Камик причалил к балкону второго этажа старого серого дома в Ордынском тупике. Балкончик маленький, но манерный, с пузатыми балясинами, под них же стилизован турникет. За открытой балконной дверью маячит худенькая фигурка.

– Ола, бабуль! С днюхой! – Жорик, пыхтя, полез из салона. – Обнимашки! А это вот дружбан мой, Чайник, э-э-э… Женька.

– Драсти, – длинный Чайник нависал над старушкой, кивая головой, как смущенный журавль.

Он сразу отметил, что Жоркина бабушка на свой дэрэ нарядилась по полной. Простенький на первый взгляд серенький костюмчик, в который она облачилась, стоил охрененных денег. Не экошелк, не синтшкурки каких-нибудь экзотов, даже не трикомет, трикотаж из тончайших нитей с драгметаллами, державшийся в тренде уже пятый месяц. Пятый! Рекордный срок. Обычно мода менялась через три, а то и два месяца, дольше продержаться наверху было трудно, слишком велик выбор. Бабулька была одета в брючный костюм из литейки. Причем не какой-нибудь дешевой штатовской. Это стопудово была настоящая каслинская литейка. Костюм не шился, а отливался по индивидуальной мерке. Формула материала, запатентованная, само собой, держалась в строжайшем секрете. Добиться такого же качества другие производители не могли. Ткань, хотя тканью этот матерьялец назвать можно только условно, не мялась, не рвалась, не пачкалась и не промокала. Ну и стоили такие шмотки соответственно. Пожалуй, бабкин прикид тянул как Женькина разлюбезная Ладушка, тоже игрушка не дешевая.