Белая берёзка

 
БЕЛАЯ БЕРЁЗКА,
КАМЫШИНКОЙ СТРОЙНОЙ,
В ПОЛЕ ОДИНОКО,
СТОЛБИКОМ СТОИТ.
СОЛНЦА ЛУЧ ЗЕРКАЛЬНЫЙ,
К НЕЙ С НЕБЕС СОРВЁТСЯ,
ОСЕНЬ ЖЕ БАГРЯНЦЕМ,
ЛИСТ ЕЙ ЗОЛОТИТ.
ЛУЧИК К НЕЙ ПРИЛЬНЁТСЯ,
СЛАВНО ТАК ПРИЖМЁТСЯ,
ЗОЛОТОЙ МОНЕТКОЙ,
ДАЛЬШЕ ПОБЕЖИТ.
А БЕРЁЗКЕ БЕЛОЙ,
ТОЛЬКО И ОСТАНЕТСЯ,
ЗЛАТОКУДРОЙ КРОНОЙ,
ПУТНИКУ УСТАЛОМУ,
МАЯЧКОМ СВЕТИТЬ.
 

Ах, вы дни окаянные

 
Ах, вы дни окаянные,
Смутные времена.
Скачет разъезд казачий
В зорьке светлого дня.
 
 
Вот спустился он в балку,
И затаился уж в ней.
То засада на красных,
Звёздно-чёрных чертей.
 
 
Им земли захотелось,
Их казачьей земли.
Царя-Бога убили,
Коммунисты-жиды.
 
 
Вот уже появился
Небольшой их отряд.
Казаки их на мушку,
Сняли залпом тех враз.
 

С нами бог…

 
С нами бог ревут солдаты.
С нами бог свой крест неся.
Зажигается снарядом,
Чья то жалкая изба.
 
 
Мусульмане, христиане,
Иудеи: – вера вся.
Топчут, жгут и убивают.
Чьи солдаты, вера чья?
 
 
Вот ребёнок вырастает,
Веру в бога принимает.
В бой идёт и убивает.
Веру чью, мою, твою?
 
 
Будут биться христиане.
Будут биться мусульмане.
Иудей и тут и там.
Полный будет кавардак.
 
 
С нами бог ревут солдаты.
С нами бог и в бой идут.
Бога, Дьявола солдаты,
Убивая душу жгут.
 

Спит мёртвый человек

 
Свеча горела в пальцах сжатых.
Но были пальцы холодны.
И лоб в повязке христианской.
И заострённые черты.
 
 
В гробу лежал, кого любили.
Кто долго жил, но всё ж отжил.
По ком рыдали и молились.
Кому цветы уж не нужны.
 
 
Он ко всему уж безучастный,
Ждал полной, полной тишины.
А шум стоял, стоял ужасный.
Оркестра плачь и плачь души.
 
 
Но вот закрыли крышку гроба.
Последний стук уж молотка.
И гроб в могилу опустили.
И снова шум, то шум земли.
 
 
И наконец здесь тишь глухая.
И только шум, но тишины.
В могиле на кровати гробной
Спит человек, но без души.
 

Увядала роза на могиле

 
Увядала роза на могиле,
На могильном холмике лежа.
Чья душа красавицу купила,
Чья рука на холмик принесла.
 
 
Ведь не место розе на могиле.
Ей не место у креста сиять.
Чья любовь тут розу положила,
Чья любовь тоскует здесь опять.
 
 
Розу тихо ветерок ласкает.
И целуя, любит он её.
Тихо, тихо роза умирает.
Отдавая ветру всю себя.
 
 
Увядает роза на могиле.
Умирает тихо, тайну унося.
Чья душа красавицу купила,
Чья любовь на холмик принесла.
 

Девушка и собака

 
Девушка в красном
И белый снег.
Чудный ангел спустился с небес.
 
 
Чёрная собака
Вслед за ней бежит.
Белый снег под лапами у неё искрит.
 
 
Чёрная собака
Под столом лежит.
Девушка в красном у окна стоит.
 
 
Чёрное и красное.
В казино игра.
Девушку с собакой позабыть пора.
 

В булонском лесе, на рассвете

 
Небрежно брошена перчатка,
Удар пощёчины глухой,
И голос злобно-суховатый,
Готовьтесь сударь, я ж готов.
Две пули встретятся в полёте,
В Булонском лесе, на рассвете,
Два человека враз умрут.
Так станет местом роковым,
Булонский лес для них двоих.
За что же дрались два корнета,
В Булонском лесе, на рассвете.
И почему в одну могилу,
Два трупа хладных тут кладут.
…
Их хоронили лишь друзья.
В Булонском лесе, на рассвете,
В душе скорбя над их могилой.
Когда земля тех поглотила.
Потом разъехались они,
И место смерти пусто стало.
Но часто, правда лишь одна,
К могиле юна дева приходила.
И горько плакала она,
И мало, мало так жила.
…
Когда же умерла она,
Её в могиле той же схоронили.
И дева тайну унесла,
Кого из двух она любила.
 

Луна-свеча

 
Ломаной монетой
Светит им луна.
Оплывает слёзами
Старая свеча.
 
 
Двое на диване,
Перед ними стол.
Расстаются молча,
Глядя на огонь.
 
 
Им обоим тяжко,
Тяжко – нету слов.
Понимают оба,
Кончился их сон.
 
 
А свеча им в помощь,
Раз мигнула – два.
И затем потухла,
Враз и навсегда.
 

Я видел лиловое море

 
Я видел лиловое море.
Оно покорило меня.
Но что-то тревожно мне было,
В волнах был отблеск огня.
 
 
Огонь исходил с глубины.
То были чьи-то глаза.
Могучие чёрные рыбы,
Смотрели со дна на меня.
 
 
Но что мне чёрные рыбы.
Их страшные злые глаза.
Я вижу глаза любимой,
Синей воды глаза.
 
 
Лиловое море могуче.
Пылинкой на нём мой корабль.
Он смело на грудь принимает,
Девятый лиловый вал.
 
 
Корабль мой лиловые волны,
Режет на две полосы.
Беру я лиловые ленты,
Вплетаю их в косы любви.
 
 
Как красят лиловые ленты,
Синей волны глаза.
Корабль мой в огне несётся,
К любимой, что ждёт моряка.
 

За мной придут не белые…

 
За мной придут не белые,
За мной придут не чёрные.
За мной придут лишь серые,
Но с ангельским лицом.
 
 
Судьбу решат не белые,
Судьбу решат не чёрные,
Судьбу решат не серые.
Судьбу решит лишь бог.
 
 
Решать он будет медленно,
Решать он будет вдумчиво,
Решать не торопясь.
 
 
Пред ним стоит не агнец.
Но ведь и не злодей.
Пред ним стоит лишь серенький,
И средний человек.
Такой бывает редко,
Но всё же убивает.
Такой бывает редко,
Но всё же предаёт.
 
 
Такой уж мило-серенький,
Наш средний человек.
 
 
Решать судьбу такого,
наверно посложнее.
И потому:
Решат судьбу не белые,
Решат судьбу не чёрные,
Решат судьбу не серые.
Решит Господь наш БОГ.
 
 
В Рай или Ад – навряд ли.
А между ними – Да.
 

И в любви красивой…

 
Полюбила птичка
Полевой цветок.
Целовала птичка
Каждый лепесток.
И цветок ту птичку
Также полюбил.
И росинку свежую
Каждый раз дарил.
И цвела на поле
Яркая любовь.
И любуясь ветер
Колыхал цветок.
Но настала осень
И пришла пора
Птичке улетать
В тёплые края.
Прилетела птичка
К милому цветку.
И отдал он птичке
Дождика слезу.
 
 
Птичка на прощание
Лепесток взяла.
И с частицей милого
В дальние края.
 
 
А цветок остался.
Тихо он увял.
И печальный ветер
Туч не разгонял.
 
 
Но ведь будет лето,
И придёт весна.
И в любви красивой
Зацветут поля.
 

Ах, Маша, Маша…

Сегодня снова я в печали.

 
Сегодня пасмурно в душе.
Я вспоминаю те мгновенья,
Что в жизни дороги так мне.
 
 
Я помню, помню край родимый.
Я помню милый дом родной.
Я помню устье речки узкой.
Я помню запах пескарей.
 
 
Я вспомнил первое томленье.
Я вспомнил первый знак любви.
Я вспомнил Машеньку Лаврову.
Её любил, о как любил.
 
 
Любил её я безответно.
Она не знала что люблю.
Каким тогда я был наивным.
Каким был чистым я в любви.
 
 
Нас жизнь по далям раскидала.
Других любили мы не раз.
Сегодня снова я в печали.
Ах, Маша, Маша помню вас.
 

Пострадай и ты

 
Что грустишь моя родная,
Что грустишь.
Что на сердце тебе пало,
Что молчишь.
Почему печально стылы,
Глазоньки твои.
Почему без рукоделья,
Рученьки твои.
Почему всё чаще, чаще,
В зеркальце глядишь.
Почему всё чаще, чаще
У окна стоишь.
 
 
Что ты хочешь там увидеть,
Ты скажи.
Почему так побледневши,
От окна летишь.
 
 
Знаю, знаю что с тобою,
Полюбила ты.
Все страдали мы когда-то,
Пострадай и ты.
 

Как часто, глядя на себя в зеркала…

 
Как часто стал думать я слишком о том,
Что жизнь потихоньку уходит.
Что с каждым прожитым мною деньком,
Мысль чаще о смерти приходит.
 
 
Как часто, глядя на себя в зеркала,
Могилу свою представляю.
Себя в деревянном красивом гробу,
Который землёй засыпают.
 
 
Как часто хочу, чтобы с лёгкой душой,
Родные меня проводили.
Но только не с нудным осенним дождём,
НЕ в зимнюю стылую стужу,
А солнечным тёплым ясным деньком,
Меня не спеша схоронили.
 
 
Как часто хочу, чтобы дома потом,
Не чокаясь рюмки подняли.
И сердцем своим за мой упокой,
Хорошее слово сказали.
 
 
Как часто хочу, чтоб в родительский день,
Со мной до пяти у могилы сидели.
И каплей вина после чаши до дна,
Могилку мою окропили.
 
 
Сегодня опять на себя я гляжу,
И вижу седею, седею.
И дальше с тоской на себя погляжу,
И вижу что телом старею.
 
 
Тогда вспоминаю, что часто хочу,
И враз становлюсь веселее.
И в зеркало смело с улыбкой смотрю,
И вижу, смеясь молодею.
 

Прадедушкин роман

 
Как давно всё было,
Глазго, порт, причал.
До сих пор на памяти
Прадедушкин роман.
 
 
Весь одетый в белом,
Русский капитан.
На руках шевроны
Золотом горят.
 
 
Молод, молод, молод,
Русский капитан.
Дерзок, дерзок, дерзок
Моряка тут взгляд.
 
 
Бал давали в Глазго,
Был там капитан.
Весь одетый в белом
С леди танцевал.
 
 
Леди Стар красавица,
В красном вся она.
Милая, прекрасная
Пара бело-красная на балу была.
 
 
Весел, весел, весел
Русский капитан.
Мягок, мягок, мягок
Молодости взгляд.
 
 
После бала леди
На корабль увёз.
И остаток ночи
Дивно был хорош.
 
 
Моряку не долго
Быть на берегу.
Уходить в просторы
Суждено ему.
 
 
В чёрном, чёрном, чёрном
Русский капитан.
До чего печален
Прожитого взгляд.
 
 
Время было смутное,
В мире шла война.
В порт, Романов на Мурмане,
Уходить пора.
 
 
Наконец подъехал
К борту лимузин.
И шофёр весь в чёрном
Дверцу отворил.
 
 
Леди Стар вся в красном
Вышла из него.
Капитан весь в чёрном
Ждал её давно.
 
 
– Извини, мой милый,
Фото от себя,
Долго, очень долго
Для тебя везла. —
 
 
Он взглянул на фото,
Там: – Люблю тебя.
Он своё ей фото,
Те же там слова.
 
 
Два прекрасных сердца.
Краткой встречи миг.
И солёным градом
Душат слёзы их.
 
 
Уж давно был в море
Русский капитан.
Лимузин же долго
Всё в порту стоял.
 
 
Много, много, времени
С той поры ушло.
Две войны минули,
Канули на дно.
 
 
Снова Глазго, Глазго.
Старый тот причал.
Снова в белом, белом
Русский капитан.
 
 
Молод, молод, молод
Русский капитан.
В Глазго он в музее
Леди повстречал.
 
 
На неё взглянул он.
Сразу же узнал.
Это же то фото,
Прадедушкин роман.
 
 
И она увидела
Прабабушкино фото.
И себе сказала:
– Ах, ты боже-боже.
 
 
В Мурманск порт уходит
Русский капитан.
В сердце он увозит
Прадедушкин роман.
 

А я старенький уже

 
Шея вянет, мягче мышцы,
Увядает жизнь во мне,
По утрам иль спозаранку,
Нету лёгкости уже.
Вот ворчу, ворчу сердито,
Раздражает всё меня,
Почему мне неохота,
Что-то делать как всегда.
Неохота топать в ванну,
Зубы чистить, мыть лицо…
Вот зовут, зовут на кухню,
Что-то кушать там ещё.
Лучше выпить рюмку водки,
И занюхать рукавом.
 
 
Я стою, смотрю на деда,
Затухает жизнь во мне,
Мне же только пять немного,
А я старенький кхе-кхе.