Предел… или уже за?

Я не могу не рассказать этого. Иначе сойду с ума.

Правда, я теперь все равно сойду…

(на пустошь в конце тропы, как выразился бы Стивен Кинг)

тем или иным способом.

Но выбор способа пока еще волнует меня.

Когда это началось?

Наверное, на вечеринке у Гарри, когда я пригласил на танец Сесилию, жену хозяина дома. Мы так неспешно вальсировали, и она смотрела на меня своими большими глазами, она молчала…

Я чувствовал, как плотно тело Сесилии прижимается к моему. Не игриво, нет. Просто – как если бы ей приятно было ощущать меня рядом. Как если бы ей было с мной надежно и хорошо.

Она склоняла иногда голову, и зеленый глаз настороженно косил в сторону – а не замечает ли муж?

Ха! Замечает ли?! Гарри…

Признаться, этот человек мне никогда особо не нравился. Не очень высокого для мужчины роста – наверное, на каких-то полдюйма выше своей жены – жеманный слегка брюнет. Прилизанные усики над вечной кривоватой улыбкой. Чуть маслянистые глаза, поджарый… Мужчины этого типа всегда производили на меня, скорее, отталкивающее впечатление.

Но после той вечеринки я не заметил, как стал, зачем-то, все чаще бывать у Гарри. И поводы появлялись как-то… уж очень сами собой – легко.

Чего там – их в изобилии поставлял мне хозяин дома! Да, он их организовывал… И, будь я тогда умнее, я должен был заподозрить: что-то неладно! Что-то…

Да только Гарри оказывался каждый раз на удивление радушным хозяином. А я ведь полагал прежде, что люди с подобной внешностью просто не бывают радушны. И оказалось вдруг, что ошибся. И я был изумлен этим. И удивление убаюкало подозрения.

Что с нами произошло дальше?

Вы угадали уже, я думаю.

Ведь рано или поздно должно было случиться то самое, к чему я – не признаваясь в этом даже и самому себе – конечно же и стремился.

Однажды Гарри не оказалось дома. Сесилия приняла меня в шелковом халатике, переливающемся и струящемся, расшитом оранжевыми драконами. (В то время я уже считался другом семьи. Поэтому такого рода наряд – чуть по-домашнему вольный – не мог произвести никакого странного впечатления.) Мы с ней о чем-то беседовали… едва ли я смогу вспомнить, о чем же именно.

Зато я хорошо помню, как двигались ее руки. Танцуя как бы… словно играя на каких-то незримых струнах… гипнотизируя. И я почти не отрывал взгляда от ее тонких изящных пальцев, когда она жестикулировала во время нашей беседы, когда непринужденно священнодействовала, нам смешивая коктейль.

И получались эти коктейли, надо сказать, у нее прекрасно. Сесилия предложила мне сразу же после первого и второй. (Об этом я ее не попросил. Хотя и очень даже был не прочь повторить, не спорю!)

И вот она присела со мною рядышком на диван. И тоже со второй порцией этого божественного и терпкого напитка в руке. Сесилия произнесла тихо, с какою-то извиняющейся и незнакомой мне до того у нее улыбкой:

– Ты знаешь, Боб… я с некоторого времени почему-то стала тебя… бояться. Да нет, ты не беспокойся – с тобой все в полном порядке! А это я скорее боюсь… себя! Да. Все просто… И вот поэтому, Боб, я хочу тебя попросить… – и с этими словами Сесилия придвинулась ко мне и сжала руку мою в своей. – Обещай, что ты ведь никогда не станешь… искушать меня, Боб! Ты будешь всегда держаться со мной пай-мальчиком…

Сесилия заглянула в мои глаза – и ее лицо, мерцающее какое-то, как это мне тогда показалось, и с приоткрытыми чуть губами – приблизилось. И я поставил бокал на журнальный столик, чуть было не уронив. И нерешительно ее обнял…

Мы целовались – и в этот миг я не помнил ни о чем другом. И лился на тигровые лилии ковра коктейль из ее бокала…

Не сложно угадать и дальнейшее.

Развитие событий не отступило от классического сюжета драматургии… а лучше будет, впрочем, сказать – от классики анекдотов.

Короче говоря, пришел день, когда вернувшийся в совершенно немыслимое для этого время Гарри застукал Сесилию и меня на своем супружеском ложе.

…Я не могу забыть его взгляд! Он… прямо-таки вцепился в меня глазами.

Конечно же, я был голый – и чувствовал себя беззащитным.

И тогда Гарри… он вдруг подскочил ко мне… перелетел каким-то мягким прыжком. Почудилось, что это будто бы не человек, а пантера…

Он слету залепил мне хук левой, а потом еще добавил в солнечное сплетение.

Вполне естественные действия разгневанного супруга, о да!

Но, я вам доложу, это были какие-то странные удары. Они почти не причинили вреда…

Но глаза… горящие глаза Гарри не отрывались от моих глаз! И взгляд их был… наркоман, дорвавшийся, наконец-то, до своей дозы.

И вот еще: этот непонятный взгляд Гарри как будто бы посылал мне какой-то импульс…

Дальше? Ну что же, апперкот поставлен у меня хорошо. И он и проложил мне дорогу к выходу из этой неприятнейшей ситуации.

Конечно, я ожидал продолжения ее, и оно не замедлило последовать. Не минуло и недели, как меня уже навестил… о нет, не почтальон с повесткою о вызове в суд по поводу причинения морального ущерба – сам Гарри.

– Мы вляпались с тобой в одно и то же дерьмо! – было первое, что он мне тогда сказал.

– Я думаю, многие друзья оказываются в такой ситуации, – продолжал он, – и в результате дружбе их приходит конец. Но, Боб… ты знаешь, мне бы этого не хотелось. Ведь это же была всего лишь случайность, а?

– Давай мы будем считать все это недоразумением, – присовокупил еще Гарри. – Порошу тебя, скажи вместе со мной это слово, Боб: недоразумение!

И Гарри протянул руку.

Ошеломленный, я механически пожал ее, вряд ли соображая что-либо в тот момент. Подумайте, ведь я ожидал от Гарри чего угодно – только не этого!

И вот мы с ним рассмеялись. Я – несколько натянуто, правда. Мы хлопнули друг друга по плечу, выпили…

Через какое-то время Гарри позвонил мне домой и справился о делах – как будто бы ничего и не было.

Мы поболтали с ним об охотничьем сезоне… о выборах президента… И после этого Гарри поинтересовался – небрежно так, невзначай – а почему это я давненько не заходил в гости к нему и к Сесси? И сразу же очень весело и решительно потребовал, чтобы я предстал завтра же (завтра же, старина!) этаким обволакивающим и не предполагающим возражений голосом. И он еще о чем-то после шутил, подлец, и в эту минуту я… представьте, верил всему тому, что он говорил мне при нашей последней встрече: друзья… ничего особенного… недоразумение…

Я даже и не заметил, как снова вошло у меня в привычку бывать у гостеприимных моих… друзей.

Мы очень мило беседовали. Мы пили пиво, играли в карты. Смеялись разным попсовым фенечкам, которые выдавал Стив Стайнбек с экрана их безразмерного навороченного домашнего кинотеатра. Купались в перламутровом овальном бассейне на заднем дворе коттеджа… Ну прямо хоть начинай снимать сериал «Бескорыстная Дружба» ТМ или что-нибудь в этом роде!

Идиллия…

Да только вот идеальным все это не было.

Ведь наши романтические встречи с Сесилией – продолжались.

Ну, разве только теперь мы не рисковали: Сесилия, когда она приезжала ко мне, парковалась где-то квартала за два – конспирации ради. А первый раз… Я сам ее тогда пригласил к себе в дом, желая поговорить без помех. Ей богу, я ей тогда хотел предложить прервать связь, потому что это нечестно ведь – вот так обманывать человека, который проявил добрую вполне волю, верит в нашу порядочность…

Все это я сказал тогда ей.

Сесилия соглашалась со мной, не спорила.

И вот, вы только себе представьте, именно эта ее уступчивость, безропотная готовность, с которой принимала Сесилия аргументы – она вдруг почему-то мне очень больно кольнула в сердце!

Мне стало нехорошо. Чего там… стало хреново! Я растерял внезапно куда-то весь праведный азарт, весь запал.

Сесилия же тогда не заметила во мне этой внутренней перемены, будто бы. Она слегка поцеловала меня – как может целовать сестра брата ежедневным утренним поцелуем «до скорого!» – и сразу же предложила выпить: «за это мужественное твое решение и за то, что ты, как настоящий друг и мужчина…» Выпили. Потом Сесилия захотела, чтобы мы с ней выпили за что-то еще. И еще…

Я совершенно не могу вспомнить – хоть вы пытайте! – что было дальше. Но только, пробудившись на следующее утро в своей постели, я обнаружил… что обнимаю Сесилию, сладко и крепко спящую. Моя голова раскалывалась неимоверно и, я считаю, мне очень повезло тогда, что в доме у меня все-таки нашлось, чем можно опохмелиться.

Сесилия и я стали чем-то вроде товарищей по несчастью. О том, чтобы отношения прекратились, больше не заходила речь. Мы понимали, что поступаем нехорошо, но, видимо, так уж это было нам суждено. По крайней мере, подобным образом уложилось это в моей голове, не знаю, что думала себе Сесси. Но, кажется, мы оба с ней воспринимали наши близкие отношения как… ну, знаете: взошло солнце – запели птички; солнышко закатилось – настала ночь.

Мы даже не могли себе и представить, какая ночь распростерла над нами черные перепончатые свои крылья! А если бы и могли, то не верили бы, потому что последняя возможность не сойти с ума для того, который обречен и его затягивает неодолимый водоворот: не верить!

Я должен рассказать и кое о чем еще. Воспоминания об этом крайне мне неприятны, однако без описания случившегося будет непонятен смысл дальнейших событий.

Событий, в результате которых я оказался сожжен дотла. И ныне сижу в подвале, крепко сжимая правой рукой рукоять револьвера, на коем выштампованы два слова: «Кольт» и «Миротворец». О да! Он показал уже себя не один раз, и он есть в точности такой миротворец, каким «Освободителем» был наш огромный бомбардировщик времен второй мировой войны, превративший в кровавые клочки миллионы гражданского населения немцев! Поэтому у меня есть основания надеяться, что револьвер этот не подведет меня.

Но будем излагать по порядку.

Однажды я решил нанести визит, как обычно, моим дорогим друзьям. Приветствовал в этот раз меня по переговорному устройству и встретил Гарри.

– О, Бобби! Как же я тебе рад! Ужасно рад тебя видеть! Печально только (он очень радостно улыбнулся при этих словах и едва ли не подмигнул), что благоверной моей сейчас нету дома – уехала погостить к матери. Так что повидаться вам в этот раз не получится. Ну, да еще успеется…

Я испытал какое-то странное чувство в этот момент.

Гарри был облачен в тот самый

(тот самый!)

шелковый струящийся халат, испещренный драконами.

Халат, в котором я привык видеть Сесси, когда мы сней встречались в доме у Гарри. Выходит, что у супругов этот халат был общим. Но это не особенно удивило меня. Подумаешь, семейные причуды достигают подчас еще и не такой степени странности. Но… глаза… мне почему-то показалось, что Гарри намеренно нарядился в этот халат в момент, когда, переговорив со мною, отправился открывать.

Да, глаза… В них был какой-то слишком уж яркий блеск. Я многое бы сумел прочесть у него в глазах, думается, тогда, если бы приучил себя быть внимательнее.

Мне следовало развернуться и убежать!

Но я переступил порог дома. Мы обменялись рукопожатием.

И мы еще слегка приобняли друг друга за плечи, как это у нас водилось, и вот тогда…

Да, Гарри поцеловал меня.

Я отступил на полшага. Я оторопел. Собственно, мы с Гарри целовались и раньше – перебрав лишнего. И даже с большим энтузиазмом и в обе щеки, похлопывая друг друга при этом сильно по спине и смеясь.

Но это было другое! Гарри мимолетно коснулся к моим губам – в точности, как это делала Сессии, утомленная и простовато-счастливая, когда прощалась она со мной!.. Такое поведение Гарри было столь неожиданно, что я был совершенно обескуражен и я… я только лишь смотрел на него, не умея ничего предпринять.

Но, впрочем, это все совершенно и не заняло времени. Все продолжалось меньше, чем полсекунды. Гарри немедленно сразу же и заговорил со мной – забрасывая массой быстрых вопросов, не требующих ответа, просто поддерживающих ритуал встречи старых добрых друзей. (Ну, знаете, что-то вроде: «а на какую команду ты нынче поставил бы в чемпионате штата по регби? кто из претендентов, ты думаешь, заграбастает Белый дом? а как тебе эти новые правила дорожного движения?..) Гарри увлекал меня вверх по винтовой лестнице, Гарри не переставал улыбаться, и я… как-то непроизвольно начал отвечать ему в таком же легкомысленно-обыденном тоне… как будто ничего не случилось! Он просто навязал мне этот свой мельтешащий темп! Гарри не разрешил и секунды, чтобы я как-то выразил свое отношение к случившемуся. И вот – чем выше мы поднимались по винтовой лестнице, тем больше я сомневался: а произошло это вообще… или нет? (А даже если и произошло – то чего особенного? Ведь не в ширинку же мне Гарри полез, в конце-то концов? Так что же…)

И вот, мы расположились в кабинете у Гарри, как сиживали нередко, бывало, приканчивая упаковку «Гиннесса». Я – на модернистском навороченном диване с вычурной спинкой (обычное мое место), Гарри – в кожаном строгом кресле на роликах, на почтительном удалении… Гарри, как и почти всегда, улыбался. Простой хорошей улыбкой. Во взгляде на меня его маслянистых глаз не было, в тот момент, ничего такого…

С чего же это я вдруг? – подумалось мне тогда. – Полно! Вообразить о друге подобную ерунду… Ведь у него есть жена!

А Гарри, между тем, увлеченно рассказывал мне про новый свой оригинальный каприз. Его коттедж только что получил пристройку, которая вполне гармонировала со всем ансамблем. Гарри напомнил мне, как в один из прошлых визитов я заметил, что ведется строительство, и я спросил о цели его. А Гарри мне не ответил тогда, сказав только: о! это подготавливается убойный сюрприз!

– Теперь же время пришло! – вещал, широко улыбаясь и сверкая глазами, Гарри. – Пристройка представляет собой зал для боулинга! Теперь мы сможем заниматься нашим любимым спортом, не выходя из дома!

– Я приглашаю прямо сейчас! – вдруг энергично вскочил с кресла Гарри. – Ты должен оценить… Только – прервал он самого себя – давай сначала пропустим по стаканчику нашего фирменного коктейля.

В стаканчике, который он мне поднес, виски явно преобладал над всеми остальными компонентами, искажая пропорцию. Но вкус от этого почти не страдал, как ни странно. Когда мы шествовали в пристройку, в желудке у меня было приятное тепло, а в сознании что-то вроде: вот! значит – настоящий мужчина, коли так смешивает! А я-то думал…

Мы с Гарри увлеченно кидали шары.

Я выигрывал!

А Гарри нисколько не огорчался этим (прекрасный парень! он может радоваться успехам друга) и мне приятно было показывать ему мое мастерство вновь и вновь.

В итоге я изрядно вспотел. И это обстоятельство не укрылось от внимания Гарри. Он сразу же предложил мне прохладительный коктейль (не часто встретишь хозяина, настолько чуткого и внимательного к своему гостю), а потом еще позвал поплавать в бассейне.

О, это было кстати! Смешанный Гарри коктейль, правда, состоял, похоже, теперь уже и вовсе из одного только виски. Но – добросовестно охлажденного, а это было для меня главное в тот момент.

Не помню, как мы очутились в бассейне. Какой-то здесь провал памяти. Я сразу начал почему-то захлебываться, хотя ведь я умею неплохо плавать. Но Гарри оказался на высоте и здесь! Он очень заботливо поддерживал меня…

Да. Заботливо.

Но было и еще что-то.

Поддерживал меня он… как-то не совсем так. Его подводные прикосновения вкрадчиво, но более все настойчиво намекали на… на то, чему бы я никак не хотел допустить свершиться! При всей моей симпатии к Гарри.

Тревога прорастала сквозь омрак опьянения, и я начинал неприятно и медленно трезветь. Я тяжело развернулся в кренящемся (так мне казалось) бассейне, и попытался непослушными руками оттолкнуть Гарри.

И у меня получилось, как это ни странно.

Впрочем, Гарри не предпринимал никаких попыток помешать мне провести этот маневр. Он улыбался мне, и огонь, сиявший в его глазах, отражался, казалось, во вздрагивающей воде бассейна.

– Почему ты забеспокоился, Боб? – шепнул он. – Тебе, может быть, самому больше нравится проявлять активность? Тогда вперед, я не против. Совсем не против…

– Нет. Гарри, мне вообще… не нравится, – только и сумел произнести я заплетающимся языком.

Пугающий масляный блеск в глазах Гарри потускнел и пропал.

– А почему это тебе не нравится?! – вопросил он, хватая меня за плечи. – Ты что же, получается, гомофоб? Или же мы с тобою сейчас в России? Очнись! Расслабься… Послушай, мы с тобой живем в свободной стране, которая покончила с предрассудками. Главное – не какого пола человек, а что ты чувствуешь к человеку. Пожалуйста, будь самим собой, Боб! Когда ты был тет-а-тет с моей благоверной, ты был ведь куда смелей, чем теперь, не так ли?

– Да, Гарри, я, конечно, не гомофоб, – залепетал я. – Я, черт меня побери, стопроцентный американец. Мне дороги наши идеалы свободы, но… я… Ну, ты ведь понимаешь, Гарри, я уже выбрал из вас двоих. Мне больше нравится Сессии. Я, знаешь, пообещал ей…

– Что?!

Гарри отпустил мои плечи и ударил кулаком по воде, и она забрызгала мне глаза.

– Молчи, Боб… Я не хочу больше слышать про эту суку!!! Она всегда и везде успевает раньше меня! Ты знаешь, – и Гарри вдруг порывисто схватил мою руку под водой, больно сдавив у локтя. – Когда-нибудь я ее убью. Да, убью. Вот помяни мое слово.

Его глаза в этот миг были от моих очень близко, и я увидел, что Гарри говорит правду.

И, более того, я увидел, что это были вообще нечеловеческие глаза.

Мне сделалось очень страшно.

Поймите меня правильно – не скажу, чтоб я успел к тому времени проникнуться к Сесилии какими-то особенно глубокими чувствами. Она была весьма неплоха в постели… Да. Но и только.

Но, видя перед собой исступленные глаза Гарри, я очень, очень за нее испугался. Ну, просто как любой человек, имеющий хоть сколько-то милосердия, и вдруг узнавший реальную опасность, которая угрожает его приятелю.

Хмель полностью вдруг прошел. Я трезво и напряженно вычислял, привалившись к стенке бассейна, что можно сделать, чтобы спасти Сесилию.

– Гарри… – заговорил я, – если ты действительно друг мне, то постарайся меня