Цитаты из книги «Любовница»

Быть самостоятельным и делать всё в одиночку – не одно и то же.

Она восхищалась им и страшно ревновала. Хотела, чтобы он принадлежал только ей, чтобы ни одна женщина не смогла узнать его близко, по-настоящему, понять, какой он на самом деле. Она боялась, что любая узнавшая его захочет остаться с ним навсегда.

И тогда я, его женщина, отражала его этим своим магическим зеркалом, отражала его увеличенного, а сама делалась всё меньше и меньше. Вот такой маленькой воспринимает он меня и по сей день.

В принципе, Марта никогда любви специально и не искала. Но всегда на нее натыкалась, несмотря на то, что времени в ее двенадцатичасовом рабочем дне почти не оставалось. Может, именно потому она никогда не соглашалась быть для мужчины всего лишь его зеркалом. У нее редко перехватывало дыхание от восхищения его рассказом о том, как он исправит мир своим умом, своими деньгами или своим талантом, чем и спасет его. Потому что у Марты редко когда бывало меньше денег, еще реже, когда меньше таланта, и уж совсем невообразимая ситуация, когда Марта кому-нибудь уступила бы в уме. Кроме того, Марта хотела стать для мужчины всем его миром, который он собирался спасать и исправлять.

всё же иногда любовь стоит материально стимулировать…

Медленно, но упорно она теряла терпение

люди должны родиться прямо перед смертью и жить до своего зачатия. В обратном направлении. Ничего страшного: и умирание и рождение – разные части одного процесса – жизни, а в плане биологической активности они друг другу не уступают. По его теории, люди могли бы родиться за миллисекунды перед кончиной. И тогда у них в самом начале такой жизни была бы их житейская мудрость, опыт и спокойствие. Они бы уже совершили все свои жизненные ошибки и предательства, уже имели бы на теле все свои шрамы и морщины, а в голове – все воспоминания, и жили бы со всем этим жизнью, направленной в другую сторону. Их кожа становилась бы всё глаже, с каждым днем в них просыпалось бы всё большее любопытство, всё меньше седины было бы в волосах и всё больше блеска в глазах, сердце становилось бы более сильным и готовым как для новых ударов судьбы, так и для новой любви. А потом, уже в самом конце, который в нашей теперешней жизни считается началом, они исчезали бы из этого мира не в печали, не в страданиях, не в отчаянии, а в экстазе зачатия. То есть в любви.

Потому что твоя мама как современная гетера. Так в Древней Греции называли образованных и начитанных женщин. В основном такие были одиноки, потому что ни один мужчина не хотел иметь с ними дела. А твоя мать к тому же еще и гетера-воительница, стремящаяся своими силами, самостоятельно объяснить мир. Но это никакая не самостоятельность. Быть самостоятельным и делать всё в одиночку – не одно и то же.

У Иисуса, если бы он жил в наше время, был бы агент, юрист, интернет-адрес и интернет-сайт

и спокойствие. Они бы уже совершили все свои жизненные ошибки и предательства, уже имели бы на теле все свои шрамы и морщины, а в голове – все воспоминания, и жили бы со всем этим жизнью, направленной в другую сторону. Их кожа становилась бы всё глаже, с каждым днем в них просыпалось бы всё большее любопытство, всё меньше седины было бы в волосах и всё больше блеска в глазах, сердце становилось бы более сильным и готовым как для новых ударов судьбы, так и для новой любви. А потом, уже в самом конце, который в нашей теперешней жизни считается началом, они исчезали бы из этого мира не в печали, не в страданиях, не в отчаянии, а в экстазе зачатия. То есть в любви.