Поэт умел любить, это святая правда. Но только самого себя. Прекрасной, верной и сентиментально-романтичной любовью. А она? Она пала жертвой его беспримерного циничного нарциссизма. Он нуждался в ней – и в других женщинах до и после нее, – чтобы подтверждать свою уверенность в том, что он великий, что он божество, что он неповторимый и самый мудрый. И иначе ведь и быть не могло, раз они все так рыдали и так страдали, когда он их бросал. Отвратительный эгоист, уверенный, что женщины существуют на свете только для того, чтобы его обожать.