Чего не объяснить зацелованному бабушками Вадику, который до сих пор в самых счастливых своих снах мчится, десятилетний, от железнодорожной станции на велосипеде к утонувшей в соснах кратовской даче и везет к завтраку алюминиевый бидон молока; чего нельзя объяснить никому, выросшему в безопасности и любви: Ваня не верит в прошлое. Не сверяется с ним, не нуждается в нем.