«И вот угас жемчужный свет луны,

И не было извилистых тропинок,

Ни дерна, ни деревьев, ни цветов,

И умер запах роз душистых

В объятиях любовных ветерка…»

Эдгар Аллан По «К Елене»

1

С ранних лет дедушка говорил мне: «Элизабет, даже настолько незначительная мелочь, как взмах крыла бабочки, может стать причиной тайфуна на другом конце света. Будь внимательнее».

Фрэнк декламировал это всякий раз, когда из-за своей невнимательности я совершала непростительные промахи и, соответственно, не могла и близко подойти к желаемому результату.

И так день за днем стремительно проходило мое детство, со временем моей заветной мечтой стали грезы провидения. Я хотела видеть то, чего в обычной жизни не замечают другие люди. Поэтому спустя много лет жизнь привила мне одну важную способность, которая и останется со мной до скончания века – наблюдательность.

Предпраздничный переполох – это и есть та сказочная пора, когда люди с воодушевленными глазами меняют свой маленький обжитый мир на идеал с картинки.

Мне нравится наблюдать за людьми: за тем, как целыми семьями они едут в супермаркет на другом конце города и с нетерпением закупаются необычным инвентарем в надежде, что в этом году их дом точно станет самым красочным в округе.

С довольной улыбкой они украшают свои дома диковинными декорациями, а также мастерят своим непоседливым детишкам слегка неумелые, но очень даже симпатичные и живые костюмы. Я говорю «живые», потому что в эти костюмы люди вдыхают дух праздника и собственноручно приносят в свой дом сказку.

Я нахожу нечто потрясающее в том, что с беззаботной поры моего детства утекло слишком много воды, но, как и прежде, праздник продолжает сохранять свои чудодейственные чары и предчувствие, что волшебная фантазия вот-вот воплотится в реальную жизнь. Всю жизнь я смотрела на этот праздник с ошеломляющим восторгом: мне казалось, что в недрах всех этих незатейливых обрядов и развлечений кроется некая таинственная истина, сакральный корень древнейших традиций и непостижимых постулатов.

Будучи еще совсем маленькой, я часто задавалась вопросом: почему бы людям почаще не украшать свои дома и не облачаться в красивые наряды? Почему бы всем разом не превратить свою жизнь в красивую сказку? Ведь это же так просто!

Лишь с годами, когда я стала взрослеть, мне удалось понять одну закономерность: если бы люди норовили преобразить свою обыденность в маскарадный парад или праздник – такого понятия, как «особенный» или «праздничный», просто бы не существовало.

Я помню, как умилялась при виде заботливых мастериц-мамочек, которые с любовью создавали своим детям пестрые образы и дарили незабываемое ощущение сказки. И временами жалела, что подобные ощущения мне совершенно чужды.

Я никогда не чувствовала материнского тепла и заботы, не дурачилась с друзьями на костюмированной вечеринке, не примеряла новенький костюм к школьному утреннику. А все потому, что мои родители относились к Вальпургиевым гуляньям с презрением и неприязнью. Они никогда не разрешали мне выходить из дома в канун праздника.

Мои родители – это бабушка Вера и дедушка Фрэнк. Бабушка с дедушкой пришли ко мне на помощь в тот момент, когда надо мной нависла опасность остаться сиротой и отправиться в приют. Все дело в том, что мама умерла во время моего рождения. Стоило мне появиться на свет, как жизнь самого дорогого мне человека трагически оборвалась. С первых секунд моего прихода в этот жестокий мир я была лишена родительской ласки и заботы.

Когда я начинаю скучать по маме, дедушка всегда говорит: «Элизабет, твоя мама так сильно любила и ждала твоего появления, что предпочла свою жизнь твоей. Я уверен, она только мечтала о том, чтобы ее Лиз была счастлива».

***

Фрэнк и Вера были очень добры ко мне. Атмосфера их дома всегда была для меня любимой и согревающей. Не было на свете места роднее и уютнее, чем дом моих любимых бабушки и дедушки.

Дедушка никогда не пытался ни в чем меня обделить и всегда щедро давал денег на карманные расходы и желанные покупки. И каждый раз, когда ему приходилось потакать очередной детской прихоти, он произносил единственную фразу, в которой чувствовалась его искренняя любовь: «Лиз, я не хочу, чтобы ты в чем-нибудь нуждалась. Мы с бабушкой стараемся дать тебе все». После этих слов на душе становилось очень уютно и тепло.

И я почти не печалилась из-за того, что меня не воспитывали настоящие родители. Лишь изредка на меня накатывала тоска по маме, но даже в такие моменты печаль не длилась долго. Дедушка всегда находил нужные слова, чтобы утешить и ободрить меня.

Поэтому сколько я помню нашу семью – мы всегда были счастливы.

В нашем доме было два этажа и пять светлых комнат, а также излюбленный мною чердак со слуховыми окнами. С ноября по май я жила в восточной части дома, где и располагалась моя уютная детская спальня, а в начале лета с удовольствием перебиралась на чердак.

Ах! Сколько же впечатлений и детских грез пережиты в стенах родной усадьбы… Один чердак чего стоит!

Каждый год, когда в наш городок приходило долгожданное лето, ночи выдавались невероятно теплыми, а небо было усеяно яркими звездами.

По приходу этой великолепной поры я тут же собирала все свои вещи и перебиралась на мансардный этаж. Там и был весь мой мир: я рисовала зверят, сочиняла детские дразнилки, играла в игрушки, а еще много-много мечтала. Мечтала о том, что когда-нибудь я смогу придумать самый красивый костюм ведьмочки и прийти в нем на праздник.

Но в каких бы светлых и ярких оттенках вы ни рисовали образ маленькой любознательной девочки, я была отнюдь не простым ребенком. Именно поэтому мы часто конфликтовали с бабушкой.

Она не одобряла пристрастия своей единственной внучки к чердачным ночевкам, походам в лес и играм с мальчишками в войну. Свою неприязнь бабушка всегда аргументировала так: «Лиззи, эти занятия не для девочки», и, к сожалению, ее мнение было непоколебимо. Бабушку было невозможно переубедить. Ну а дальше нетрудно и догадаться, что на многие вещи для меня автоматически накладывалось табу. Но знаете что? Мне это даже нравилось.

Ее запреты только подогревали мой интерес.

За светлые моменты моего детства я могу благодарить только любимого дедушку, который втайне от строгой бабушки позволял мне некоторые шалости.

В моих глазах он был настоящим супергероем. Фрэнк никогда не препятствовал моему желанию заночевать на чердаке, а наоборот – играл со мной и рассказывал интересные истории.

Мы с Фрэнком были классной командой. Лучшими друзьями, которых объединяют общие тайны и кров.

Специально для меня дедушка соорудил на чердаке двуспальную кровать с металлическим каркасом, где я спала, нежилась под покровом мягкого одеяла, наблюдая за свечением мерцающих звезд сквозь толщу слухового окна. Мое детство, мое счастливое и беззаботное детство, проведенное в стенах этого дома, запечатлелось в памяти летним благоухающим букетом пряностей и цветущей подле нашего дома яблоней.

Именно такой аромат обволакивал мои пазухи каждую летнюю ночь, и я никогда не просыпалась от кошмаров.

***

Дедушка Фрэнк никогда не разговаривал со мной на излюбленную тему Вальпургиевой ночи, отвечая на все мои расспросы тем, что все это не более чем суеверные сказки. «Не забивай себе голову ерундой», – недовольно говорил он.

Несмотря на строптивость и чрезмерную строгость бабушки, дед по-прежнему был главой семейства: его слово было законом для всех домочадцев.

Я не могла изменить ситуацию до того апреля.

Когда до рокового праздника оставалось всего ничего, я все-таки решилась в очередной раз попытать судьбу и постаралась вызволить из деда какую-нибудь «страшилку». Я чувствовала нутром: он что-то знает и просто-напросто испытывает мое терпение.

Думаю, что каждому родителю знакома детская любознательность, в особенности когда ребенок никак не хочет оставлять вас в покое, потому что знает: припасена интересная история, которую по какой-то причине родителям пришлось утаивать от своего чада.

Когда мы говорим ребенку «нет», то только подстегиваем его интерес и дальнейшую настойчивость. Добровольно испытываем свое терпение.

Вот и у меня в жизни свершился просвет. Фрэнк раскололся, хватаясь обеими руками за свою седую голову: «Господь всемогущий! Вера, этот ребенок мертвого достанет! Ну, ладно-ладно, иди сюда, кое-что я тебе расскажу. Только сядь на место и успокойся».

Дедушка Фрэнк поведал мне историю, после которой все встало на свои места.

2

С горящими глазами я запрыгнула в старое кресло и, устроившись в более-менее удобной позе, с нетерпением предвкушала первые слова дедушкиного рассказа.

– Элизабет, прежде чем я смогу начать свой рассказ, ты должна мне кое-что пообещать, – насупившись, проговорил дед.

Обычно таким тоном взрослые разговаривают с маленькими детьми, когда устанавливают свои правила перед непоседливым детским существом.

Помню, что в тот момент я даже обиделась на дедушку, потому что ему в голову взбрело заговорить со мной таким дурацким тоном. Хоть я была еще девчонкой, но маленькой себя давно уже не считала.

Вся ситуация показалась мне очень нелепой, поэтому я просто смотрела на Фрэнка, стараясь всем своим видом показать, что его слова меня очень задели.

Не дождавшись моего ответа и проигнорировав обиженный детский взгляд, Фрэнк продолжил:

– Элизабет, я всего лишь хочу, чтобы впредь мы к этой теме никогда не возвращались. Договорились? – На долю секунды его тон переменился, стал необъяснимо пугающим. Я еще не видела, чтобы во взгляде дедушки стояла такая леденящая серьезность. Его пронзительный янтарный взгляд произвел на мое детское сознание такой поразительный эффект, что я смогла только кротко кивнуть в ответ.

Когда Фрэнк убедился, что я готова его слушать, он сделал глубокий вдох, прочистил горло и начал свой рассказ.

– Много лет назад, когда я был юным и чересчур любопытным, кх-м, в точности как ты, крошка, и еще не успел познакомиться с Верой… То есть, с твоей бабушкой, я… – На этом моменте Фрэнк внезапно оборвал свою речь, обращая свой взгляд куда-то в сторону. Мне показалось, что он к чему-то внимательно прислушивался. И действительно: стоило мне подумать об этом, как из коридора послышался визгливый звук скрипящих половиц. А уже через несколько секунд последовал топот приближающихся шагов, доносящихся из темного коридора. Когда звук старых половиц вдруг затих, мы синхронно обернулись к проходу и увидели, что бабушка наблюдает за нами из дверного проема. С легкой улыбкой на лице она застыла на пороге комнаты, надежно удерживая в руках алюминиевый поднос, на котором ароматным дымом клубились три небольших чашечки горячего шоколада. Дедушка одарил ее добродушной улыбкой и направляющим жестом руки пригласил ее присоединиться к нам. В тот же миг его глаза озарились добрым блеском, а руки принялись аккуратно приглаживать складочки брюк на коленях. Когда бабушка затворила за собой дверь, Фрэнк прочистил горло и продолжил свой рассказ:

– …Моя работа располагалась в западной части города на Уиджэн-стрит, в непримечательном офисном центре. Район, где располагался офис, находился на окраине города и имел весьма дурную репутацию, нисколько не располагающую к желанию посетить это местечко. В основном людям по воле жестокой судьбы приходилось бывать в здешних краях, так как эти кварталы были наполнены огромным количеством многоэтажных офисных контор.

По пути на работу в том районе ты мог встретить спящего бродягу, а когда возвращался домой, он же увязывался за тобой и клянчил деньги.

Раз уж зашел разговор о местных попрошайках, то не могу не поделиться историей о произошедшем со мной инциденте. Вся заварушка началась с того, что в какой-то из дней мне пришлось допоздна задержаться на работе, а как только я вышел из здания, на меня напала свора беспризорных подростков. Когда я увидел, что один из них держал в руке нож, моя душа ушла в пятки. На меня напала шайка малолетних грабителей, которая запросто могла меня убить. Я знал, что таким, как они, терять нечего. И, к всеобщему сожалению, они это тоже прекрасно осознавали. За нашей встречей не последовало долгих разговоров, как часто это изображают режиссеры какого-нибудь остросюжетного триллера. Вместо слов за этих людей говорили их дикие взгляды и зажатое в руках оружие. Окружив меня, они отрезали путь к спасению. Их банда нависала надо мной, как смерть нависает над раковым больным. И лишь после нескольких минут безмолвной тишины один из них выступил из круга, приблизившись ко мне на опасно близкое расстояние:

– Выкладывай все свои деньги, папаша, – холодно произнес молодой человек, который, по всей видимости, и был главным членом их банды. Я не мог разглядеть его лица, потому что оно было тщательно упрятано под плотной тканью черной маски. Лишь по голосу я смог примерно определить возраст налетчика. Ему явно было не больше пятнадцати. Но даже несмотря на его возраст, по силе парень превосходил меня в несколько раз. О чем и говорило его не по годам развитое тело.

Как только я понял смысл сказанной фразы, то невольно осознал, что сегодняшним вечером я вряд ли выйду сухим из воды.

Все потому, что с работы я возвращался с небольшим саквояжем, принадлежавшим моему начальнику, в котором находилось почти десять тысяч долларов. Накануне босс обратился ко мне с очень деликатной просьбой: положить порученные средства на счет компании. В моих руках была не только баснословная сумма денег, но и угроза моего дальнейшего существования. Я понимал, что чертова передряга, в которую мне довелось попасть, может стоить мне работы и перспектив на хорошую жизнь. Уже тогда я твердо сказал себе: «Пускай это будет стоить мне жизни, но я ни за что не отдам им гребаный чемодан».

Приготовившись к предстоящей битве, я поежился. Крепко прижимая к груди чемодан, я увидел, что круг стремительно сужается, а малолетние разбойники наступают. Жажда убежать была нестерпимой, а страх того, что могло