Город лениво утопал в благоухании цветущих акаций. Ненавязчивый, лёгкий аромат моей тоски по месту, которое я называю домом. Три безумных года, прошедших вдали от этого небольшого и сонного края, стирались с каждым моим новым вдохом. Здесь ничего не изменилось, всё те же узкие, утопающие в зелени улочки. Всё та же извилистая, своевольная река Днестр – место, куда я вернулась, чтобы оплакать свою первую любовь.

На набережной этим будним вечером непривычно пусто. Возможно, виною тому поднявшийся ветер. Он порывисто дрожал в раскидистых кронах, разлетаясь гнетущим шелестом по округе. Поёжившись, я стала спускаться по полуразрушенным ступенькам к берегу реки. Удивительно, почему я раньше не обращала внимания на разбросанный повсюду мусор? Раньше… Горькая улыбка скривила мои губы. Тогда всё было иначе! Разве могла соперничать местная разруха с детской беззаботностью? Вот только детство, увы, осталось там, в моём потрёпанном блокноте. Оттуда оно застенчиво усмехается, старательно выведенными губами Кирилла. Моего Кирилла…

Резкий плеск воды прервал мои размышления. Туман рваными клочьями тянулся от реки и мрачным саваном ложился на землю. Из-за него, мне было сложно разглядеть, что же спугнуло взметнувшуюся стайку диких уток. Опять наступила тишина. Темнело. Расплывчатые тени скользили в пропитанной сыростью белесой дымке, ускоряя мой, и без того лихорадочный, пульс. Неприятно запахло прелой землёй и тиной. Некоторое время я напряжённо моргала, всматриваясь в сторону качающейся ивы. От сгорбленного ствола отделилась неясная фигура. Она двигалась в мою сторону рванной, механической походкой. Неторопливые движения сопровождались неприятным хлюпаньем. Будто от шагов по залитым водой плитам.

Шлёп… Шлёп…

Силуэт неожиданно замер, словно почувствовав чужое присутствие. Я вздрогнула и медленно попятилась назад. Левая нога скользнула по влажной от росы траве, и, потеряв равновесие, я упала плашмя. Ужас мигом сковал моё тело, а за одно и лишил способности кричать. Бывало, я раньше задавалась вопросом: «Почему люди в фильмах, когда на них на всей скорости несется поезд или ещё что-то в этом роде, не убегают, а застывают на месте?», теперь мне известен ответ – их парализует собственный страх. Несмотря на явную хромоту незнакомца, расстояние между нами стало стремительно сокращаться. Теперь он был всего в паре шагов от меня. Высокий, одетый в бесформенную толстовку парень, с низко опущенным на лицо капюшоном. Слегка наклонив голову, он исподлобья разглядывал свою добычу.

В голове панически забилась единственная здравая, на тот момент, мысль – развернуться поскорее и бежать! Вот только ноги от страха точно в землю вросли. Со стороны неизвестного послышалось нечто отдаленно похожее на смех. Приглушённый и клокочущий, будто изо рта сейчас польётся вода.

– А я уже совсем заждался. Я столько ждал… – он медленно поднимал голову – На-а-астенька. Девочка моя…

– Ты?! Но как?! – мой голос вмиг осип от ужаса, мозг упорно отказывался верить в реальность увиденного. – Это какое-то безумие! Этого просто не может быть! Не может…

С тупой болью в сердце, я уставилась на юношу. На эти, такие родные черты лица. Прямой нос, серые, как небо перед грозой глаза, небольшой тонкий шрам на верхней губе, ставший началом нашей детской дружбы. Вот только улыбка теперь стала иной, она превратилась в оскал. Злобный и жестокий. С тоненькой струйкой воды, что непрерывно стекала с уголка рта. Сердце пропустило удар.

– Беги, На-а-астенька…

Опять этот лающий смех! Он, наверное, и послужил толчком, вырвав меня из ступора, ибо в следующую секунду я уже неслась вверх по ступенькам. Перед глазами всё начало расплываться от выступивших слёз. В голове болью пульсировала лишь одна мысль – что он такое?! Кирилл, мой солнечный мальчик! Только не он! Он ведь остался там, в моём прошлом. В память о нем сохранились лишь старые наброски, да табличка с именем на скромном надгробии.

Я бежала без оглядки, даже не останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Сейчас, как никогда, пригодились годы утренних пробежек. Меня подгоняло предчувствие неотвратимой расправы и звук тяжёлых шагов за спиной. Наконец, вдали замаячили очертания бабушкиного дома.

Быстрый взгляд через плечо так и не прояснил, насколько я оторвалась от своего преследователя. Поэтому, резко распахнув ворота и буквально подлетев к входу в дом, начала неистово колотить в тяжелую, стальную дверь. Дрожащими пальцами вдавливала кнопку дверного звонка. Ничего. Тишина.

Учащённо дыша, стёрла со лба холодный пот.

– Ну же, впусти меня!

А в ответ ни звука. Память услужливо подсказала, что бабушка собиралась проведать свою приболевшую коллегу, Владимировну. Чёрт!

Шлёп…

Шлёп… – неумолимо разносило эхо.

Тихонько взвыв от накатившей паники, за пластиковыми поддонами с цветами, я непослушной рукой нашарила ключи. Прокрутила их в замочной скважине. Уже в прихожей, прижавшись спиной к входной двери, мне наконец-то удалось отдышаться. Ремешок от левой босоножки оторвался и теперь бесполезной змейкой путался в ногах. Скинула обувь. Следом стянула резинку, что держала мои густые, темно-русые волосы. В ушах эхом отдавалось громкое, беспорядочное сердцебиение.

А потом пространство заполнил тихий, глумливый голос:

– Раз, два, три, четыре, пять!

Я опять

Иду искать!

Волосы на моём затылке встали дыбом. Он добрался до меня! Он стоит прямо у двери! Хотя является ли это существо Кириллом? Много ли осталось в нём от некогда доброжелательного и улыбчивого парня?

Из соседней комнаты раздался звон бьющегося стекла. Окно! Оно оставалось открытым. Я стрелой вбежала в гостиную. В оконном проёме, на фоне полыхающего закатным пламенем горизонта, сиротливо колыхалась прозрачная тюль. Преследователь, скорее всего, уже внутри, а значит надо выбираться отсюда! Кинулась к окну и вскрикнула от внезапной, острой боли. Весь пол был усыпан поблескивающими осколками стекла.

– Тебе стра-а-ашшно… – глухой шёпот раздался совсем рядом. От ближнего угла неспешно отделилась тень, оставляя за собой небольшие лужицы на ламинате. Она, пошатываясь, надвигалась на меня. Грозно и неотвратимо. В этот момент, ведомое инстинктами, моё тело дёрнулось в сторону широкой лестницы на второй этаж. От охватившего слепого ужаса, мозг начал хуже соображать. Главное выбраться из этой комнаты. Выбраться любой ценой!

– На-а-астенька… Моя… – Крепкие, ледяные руки обхватили меня. Сколько бессонных ночей я тосковала по ним! А теперь лишь судорожно молочу кулаками по груди того, кто раньше был смыслом моей жизни.

– Господи, За что?! – собственный громкий крик стал неожиданностью даже для меня.

Я визжала до хрипа, пока не кончились силы. А затем просто тихонько заскулила, уткнувшись лицом в мокрую, серую толстовку Кирилла. Мои слезы смешивались с затхлой водой, которая стекала с длинных до подбородка, светлых прядей парня. Какими мягкими они были когда-то…

Мы так и стояли, оба босые, в зловонной луже смешанной с моей кровью.

– Поцелуй меня, родна-а-ая, – его голос сочился приторной нежностью, – я так долго этого ждал…

Я посмотрела на Кирилла снизу вверх. Бархатный тон его голоса никак не вязался с торжествующей, насмешливой ухмылкой. А глаза – в их пустоте поселилось безумие! Он отрывисто склонился и в следующую секунду прижался к моим губам. Грубо. Напористо. Мой рот заполнился тухлым привкусом гнили, тины и ещё чем-то склизким. Липкий страх что пожирал меня изнутри, сменился отвращением.

Отшатнувшись, я метнулась на второй этаж, в ванную. Меня надсадно стошнило прямо в раковину. Хорошо хоть успела запереть дверь изнутри. Если это, конечно, может спасти. Совершенно не чувствуя ног, моё тело сломанной куклой, медленно сползло на пол.

– Раз– два – три – четыре – пять… – шаркающие шаги направлялись к лестнице.

Казалось, еще немного и безумие поглотит меня. Сбежать?– Невозможно. Открыть дверь и спросить, что ему от меня надо?– Самоубийство. Покаяться в том, что эти три самых сложных года его жизни, меня не было рядом? – Теперь уже не имеет смысла.

Надо, надо, надо спать

Шесть – семь – восемь – девять – десять,

И не надо куролесить.

Кто не спит, тот выйдет

Вон…

Он уже поднимается по ступенькам. Может Кирилл обвиняет меня в том, что с ним случилось? Что не спасла?

Кто уснул, увидит

Сон.

Безумный, отрывистый смех. Прямо за дверью. Я раскачиваюсь из стороны в сторону, обхватив руками колени. Что с нами стало? Когда это началось?

***

7 лет назад

– Знакомьтесь, дети, – Юрий Константинович, мой новый классный руководитель, тепло улыбаясь, представил меня будущим одноклассникам. – Шилова Анастасия. С сегодняшнего дня, она будет учиться в нашем классе.

Передо мной растянулись три ряда узких, железных парт. Три ряда изучающих, настороженных глаз. Я нервно сжала, ставшие потными руки в кулачки и прошла к свободному месту в крайнем, правом ряду.

Юрий Константинович, поблескивая толстыми линзами очков в металлической оправе, продолжал что-то говорить, но его слова терялись в плотном коконе моих детских страхов. К своим 11 годам, мне так и не довелось завести хороших друзей в старой школе. Застенчивая и робкая, шумным играм я предпочитала добровольное уединение. Другое дело занятия в художественной школе. Там мой мир преображался. Кисть и краски стали мне верными товарищами, безмолвными проводниками в волшебный мир, гдё всё возможно. Жаль только моё желание сохранить эту частичку волшебства, на наш с мамой переезд никак не повлияло. Чего уж говорить, уезжали мы в спешке и, как мне было сказано, навсегда. Свои вещи я собирала под звуки маминых громких упрёков из соседней комнаты, которые заглушали неуклюжие оправдания моего отца. Таким образом, уже на следующий день, столичная суета осталась далеко позади. Нас приютил зелёный провинциальный городок, где, рядом с древней крепостью, в просторном двухэтажном доме жила моя бабушка. Вот так я оказалась в этом классе. Через пару недель, ребята привыкнут к присутствию новенькой. Тощая девочка, с веснушками на бледном лице снова станет невидимкой. Скорее бы.

***

– Пока, Настенька! – светловолосая девчушка в голубенькой кофте, энергично помахала мне рукой.

– Увидимся в понедельник! – подперев голову кулачком, я сидела на деревянной скамейке и улыбалась Соньке. Мы уже месяц ходим в местную художку. Долгие часы, проведённые за соседними мольбертами, немного нас сблизили. Если конечно можно так назвать дежурный обмен любезностями.

Ещё утром, мама предупредила, что задержится на работе, а это значит, можно никуда не торопиться. Обустройство её нового салона красоты шло полным ходом. Благо папины попытки загладить свою вину, хотя бы материально, активно этому способствовали.

Хмыкнув, я поднялась и направилась в сторону набережной. Этот небольшой городок тянулся вдоль широкой реки под названием Днестр, что с древнеиранского языка переводится как «пограничная река» (как мне поведала всезнающая бабушка), в средние века вдоль Днестра пролегал торговый путь из Львова в Крым и Турцию. Его зелёные берега так и манили меня своим первозданным видом. Сразу захотелось сделать пару набросков, так что, долго не раздумывая, я вприпрыжку миновала ступеньки и бежала к воде. Бежала навстречу к игравшим в ней солнечным бликам. А быть может к… Судьбе?

– Держи его, убежит, гад! – группа из троих мальчиков постарше возились с чем-то у самого края реки.

– Давай я! – раздался взрыв издевательского смеха – Шустрый чёрт!

–Царапается, зараза!

Любопытство перебороло мою природную стеснительность и, на трясущихся ногах, я приблизилась к этой шумной компании. Обычные ребята, такие бегают в моём дворе и в школе. Они, согнувшись, собрались у воды. Никто особо не двигался, кого тогда они ловят? Я решилась сделать ещё пару шагов, и пригляделась. Увиденное заставило моё сердце ухнуть вниз. Один из мальчиков сжимал в руках крохотного, дрожащего котенка и как раз опускал его в воду. Несчастный беспорядочно ударял лапками по воде, в отчаянном желании спастись.

– Стойте! – ничего не соображая от ярости, я толкнула паренька. – Оставьте его! Не надо.

Повисла мёртвая тишина. Ребята смотрели на меня недоверчиво, как на пришельца с далёкой галактики. Прошло пару мучительных секунд, а мы продолжали растерянно переглядываться. Затем, тот, что держал котёнка, (видимо главный заводила) отбросил беспомощное животное в сторону. Не сводя с меня прищуренных глаз, он нахально засмеялся. У мальчика были крупные, как у зайца передние зубы и большие оттопыренные уши. Внешне он совсем не казался таким жестоким, скорее наоборот, добрым и смешным. Вслед за ним, вся компания разразилась диким хохотом. Смех, подобный этому я уже слышала раньше. Когда, в прошлом году, ходила с родителями в зоопарк. Там гиены издавали похожие звуки. Громкие и хищные. По спине, ледяной змейкой пополз холодок.

– Мелкая, а ты хочешь на его место? – насмешливо спросил ушастый, и бесцеремонно толкнул меня в плечо. – Тебе больше всех надо, что ли?

Не удержав равновесия и неуклюже выставив вперёд руки, я приземлилась коленками на острые камни. От унижения выступили слёзы. Кожа на ладонях саднила от удара. Наверняка завтра от боли не смогу даже ручку держать. Во рту резко пересохло, я сглотнула и перевела взгляд на обидчика. Тот уставился на меня, напряженно нахмурив рыжеватые брови. Думает, как со мной поступить, холодной дрожью пронзила внезапная догадка. Решившись, мальчик склонился надо мной. На губах заиграла мерзкая усмешка.

– Эй, вы чего творите? – к нам быстрым шагом приближался какой-то щуплый паренёк. Тотчас накатила волна судорожного облегчения. Может они испугаются свидетелей и отстанут? Главарь тем временем не растерялся, быстро оценив численный перевес в свою пользу, дерзко встал напротив подошедшего. Ещё шаг, и вот уже мой горемычный спаситель, согнувшись в три погибели от удара под дых, со сдавленным хрипом, ловит ртом воздух.

– Тоже мне, герой нашелся! – Истерический гогот наших мучителей сотряс воздух.

Переборов очередной приступ паники, я резво рванула к лежащему. Ему нужна была помощь! Мне наперерез кинулся самый высокий член этой шайки. Он так резко сгрёб меня в охапку, что из груди мигом вышибло весь воздух. Моя попытка закричать обернулась накрытым липкой ладонью ртом. Я тщётно брыкалась, с трудом борясь с накатывающим удушьем. Хватка не ослабевала.

Я зажмурилась, мечтая проснуться, но чуда не произошло. Эти места взрослые отчего-то не особо жаловали. Обычно всё оживление приходилось на ухоженный, обустроенный террасами берег, выше по течению. Поэтому надежда на спасение была призрачной как августовский снег.

Тем временем нападавший, пнув по пути жестяную банку, обрушил на спину несчастного свой пыльный ботинок. Малец глухо застонав, завалился лицом вниз и прикрылся руками. Я с ужасом смотрела на расползающееся от его головы кровавое пятно. Оно растекалось небольшой, алой кляксой по россыпи мелкого щебня. Трое хулиганов тоже его заметили. Нервно переглянувшись, они плюнули в нашу сторону и стремительно исчезли вдали.

Дрожа от пережитого ужаса, я подползла к парнишке и непослушными руками перевернула его вверх лицом. Аккуратно положила его голову к себе на колени. А он… Он смотрел на меня огромными, серыми глазами и вымученно улыбался! Он был словно один из ангелов, изображения которых я видела, когда ходила с бабушкой в церковь.

–Извини, – его лицо запылало от смущения, и он виновато отвёл взгляд.

–Ты чего?

На верхней губе моего нового знакомого, красовался глубокий порез, откуда обильно текла кровь. Теперь у него останется шрам, с досадой отметила я.

– Не успел вовремя. Да и сдачи даже не смог дать, – горький вздох. – Ты в порядке?

–Да, спасибо. – Тоже мне, нашёл чему печалиться! – Их ведь было трое, и все они были старше нас. А ты храбрый, не побоялся заступиться. Отныне будешь моим героем!

Герой, широко улыбаясь окровавленными губами, сел. Я же направилась в сторону чахлого кустика, куда под звуки нашей драки, скрылся спасенный котёнок. Он так там и остался. Несчастный, дрожа, забился под самый корень. Я подобрала этот трясущийся, ледяной комочек и, прижав к груди, обернулась к своему застенчивому защитнику.

– Меня Кирилл зовут, – опять эта лучезарная улыбка. Будто и не били его вовсе. – Кирилл Морозов.

– Настя – крепко пожала его протянутую руку. – Шилова

Спустя каких-то 2 часа, мы сидели на старом, деревянном пирсе и весело болтали. Осеннее солнце заботливо уняло нашу дрожь. Рыжик, так Кирилл окрестил моего нового питомца, мирно спал, свернувшись на его коленках. А мы, два таких непохожих ребенка – решительный, весёлый паренёк и замкнутая, тихая девчонка, заливисто смеялись, позабыв обо всём на свете. В кармане моей джинсовой курточки нашёлся глазированный пряник. Мы его разделили пополам. Казалось, ничего вкуснее я в своей жизни не ела! В эти мгновения я осознала, что иметь настоящего друга – это удивительный дар. Сердце грела мысль, что теперь есть человечек, который всегда подставит свое плечо и не отвернется перед лицом беды. Отныне я не одна!

– Я когда вырасту, стану художником, – вдыхая тягучий аромат сырой древесины, доверительно поведала я Кириллу.

– А что ты будешь рисовать? – мальчик в очередной раз посмотрел на меня, как-то по-взрослому серьёзно.

– Счастье, – мечтательно размышляла я, – чтоб оно всегда было под рукой.

– Правда? Разве счастье можно увидеть?

Ответом ему стала загадочная улыбка. У меня появилось чувство, что очень скоро я пойму, как же всё-таки выглядит счастье.

– А ты? кем ты хочешь стать? – явно футболистом, пришла мне в голову мудрая догадка, все ребята в классе об этом мечтают.

– Врачом – отвёл глаза Кирилл, – хочу спасать людям жизнь.

–А что ты тут делал, когда наткнулся на меня? – этот вопрос не давал мне покоя. Кирилл нахмурился, пошарил рукой по карману потёртых штанов и извлёк оттуда измятый альбомный лист. Молча, уставился на корявое изображение держащейся за руки семьи. Под ним, крупными буквами было написано: " Я ВАС ЛЮБЛЮ и СИЛЬНО СКУЧАЮ". Быстрыми, уверенными движениями сложил бумажный кораблик и, также безмолвно, спустил его на воду. Замерев, мы смотрели, как стремительное течение уносит вдаль хрупкую конструкцию.

– Они так хотели успеть на мой день рождения… – блеклый голос Кирилла нарушил гнетущую тишину. – Мне должно было исполниться шесть лет. Был сильный гололед, и папа не справился с управлением. С тех пор я больше не праздную. Понимаешь?

Я не ответила, а он и не ждал этого. Его прикрытые веки едва подрагивали, парень сейчас был где-то далеко– далеко.