Громов поднёс к губам наши сцепленные в замок пальцы. Замер на мгновение, затем, опустив пушистые, кукольные ресницы, поцеловал по очереди каждый мой пальчик. С наслаждением. Смакуя каждое прикосновение. Что-то необъяснимое было в нём, что всегда меня цепляло. Какая-то вызывающая дерзость в сочетании с печалью раскаявшегося грешника. Эта его загадка манила меня. Искушала. Я тоже прикрыла глаза, сосредоточившись на новизне своих ощущений.