Часть первая

1. Наша страна

Свадьбу гуляли на корабле.

Кораблик был симпатичный, где надо комфортабельный, где не надо – виртуальный для красоты. Сквозь кружевные паруса просвечивало небо, снасти расчерчивали его в клеточку, а самый кончик мачты с национальным флажком слегка плыл на границе кондишенного купола, не рассчитали. По верхней палубе прогуливались гости, сплошное публичное гламурье, не вылезающее с Острова и телеэкранов. Андрей отснял корабль во всех ракурсах, набрал крупных планов особенно узнаваемых випов, и Юлька уже успела отсмотреть: ничего так, сойдет на перебивки. И вообще все отлично, если б не отсутствие до сих пор собственно сладкой парочки, олигарха с его моделькой. По релизу их ждали уже полтора часа назад. Блин.

Было прохладно, все-таки Остров, расслабяйся и получай удовольствие. Андрей, собственно, так и делал. Для прессы приготовили отдельный фуршет на нижней палубе, рассчитанный на после-церемонии, но пресса, понятное дело, прорвалась и фуршетила вовсю: у всех график, у всех он летит, какое там после. А на обратном пути, между прочим, снимать цены на фрукты, блицы по креативной сиесте и синхрон банкира Старкова по дружбе для Дашки. По-любому, Андрюху надо выдергивать. Юлька сунула в карман кондишен – давно пора, на Острове ходить с кондишеном стремно, сразу видно материк – и двинулась на приступ.

– Юлька! – жизнерадостно заорал оператор, как будто увидел ее впервые за пару месяцев. – Давай сюда! Чего тебе налить?

– Сволочь, – отозвалась она. – У нас четыре съемки сегодня. Если картинка хоть где-то задрожит, я тебя уволю, зуб на холодец.

– Врешь, не уволишь, ты же меня любишь. Водки?

– Я тебя люблю, но шеф предупреждал еще в прошлый раз. Чем ты будешь кормить семью? Уйдешь в дайверы?

– Какая ты скучная, Чопик. Водки?

Та-та-та-там, зазвонила мобилка рингтоном первого мужа. Первый муж был смешной, Юлька его нежно любила, но звонил он обычно очень не вовремя и обычно с неразрешимыми проблемами, так что у нее выработался гавкательный рефлекс на эту музычку:

– Я на работе. Чего тебе?

– Ты всегда на работе. Когда мы вообще можем спокойно поговорить?

– Что-то с детьми или просто так?

– Просто так я давно тебя не трогаю. У Славика опять проблемы в школе, если тебя это, конечно, волнует. В тот раз, когда ему задали…

– Слушай, солнце, давай быстрее, а? У меня съемка.

– У тебя всегда съемка. Костику надо взять справку в лагерь на Соловки, я тебе говорил позавчера, ты забыла?

– Так возьми.

– То есть опять я должен все делать сам, стоять в очередях и унижаться. Понятно. Хорошо, никто уже никуда не едет. Не знаю, как я объясню это сыну, который точно знает, что тебе стоит только позвонить, и эта несчастная справка…

– Я позвоню, позвоню. Все?

– Не все. Мы с тобой должны были еще на прошлой неделе переоформить квартирный вклад. Не знаю, отслеживаешь ли ты уровень инфляции…

– Переоформим, пока. Он мне будет рассказывать про уровень инфляции, – давясь смехом, сообщила Юлька Андрею и, поскольку тот не проникся, расхохоталась сама. – Он мне, представляешь?

– Водки?

С нижней палубы море казалось не таким синим, отсвечивая прозеленью. Юлька сунула в рот антарктическую клубничку, объеденье, потом еще одну, потом щупальце местного спрута и гигантскую креветку, нанизанные на шпажку, а вторую увел прямо из-под носа какой-то волосатый фотограф. Столы были уже совершенно разоренные, словно город, отданный на разграбление голодной армии. Обслуга свадебного корабля, вся в синих с золотом мундирах, застегнутых доверху – Остров, прохладно! – заметно нервничала: начинались накладки. Дальше они будут громоздиться одна на другую, беспечно констатировала Юлька. Вот и замечательно, только б Андрей оказался в состоянии заснять.

Позвонил Иннокентий. Насчет бабла на фильм имелись конкретные подвижки, на неделе уже точно почти! На радостях Юлька бросилась обниматься с Андреем, тот расплескал водку и опрокинул вазочку с соусом, заляпав мундир убиравшего со стола официанта. С этого и началось.

– Извините, – кротко сказал Андрей, и Юлька с тревогой поняла, что он набрался куда основательнее, чем ей казалось. – Я сейчас… вот увидите… сейчас, да. Хотите, я вам… Я вашему кораблику рекламу сделаю – во! Сейчас панораму сниму! С мачты!!!

– Андрей, – она предупредительно ступила вперед, но не успела.

Отодвинув с дороги Юльку, официанта и всех, кто по недосмотру оказался на его пути, набирая скорость, как разгоняющаяся торпеда, он вырвался на верхнюю палубу, распугал гостей и ловко полез вверх по мачте. Портативная и дорогущая камера раскачивалась у него за плечом, цепляясь за снасти. Кружевные паруса трепетали, и на их фоне мятая физиономия Андрея с клочковатой бородой смотрелась особенно гламурненько. Юлька заметила, что кое-кто из коллег уже навострил объективы, вот сволочи. Хотя никуда оно, конечно, не пойдет, так, прикалываются для себя, максимум выложат в сети.

– Твое счастье?

Юлька обернулась через плечо. Анька с четвертого канала.

– О, привет. Мое, блин. Его давно никто не хочет брать, нажирается на каждой прессухе.

– А ты чего берешь?

– Так уволят же, а у него дети. Нет, ну ты смотри!

Анька смотрела. Смотрели все журналисты, вип-гости и обслуживающий персонал, пялились жадно, казалось, будто к мачте стягивается тугой пучок лазерных взглядов-лучей. Андрей долез до нижней перекладины, к которой крепился парус, подтянулся, уселся верхом и начал снимать. Камера двигалась плавно, без малейшей дрожи или рывков: профессионализм так просто не пропьешь, с досадой и восторгом подумала Юлька. Кое-кто из Андреевых коллег зааплодировал, но широкой поддержки не встретил. Обслуга мялась на местах, не в силах определиться, как реагировать, некоторые куда-то нервно названивали. В скучающей тусне випов нарастало заметное возбуждение.

Ну и ничего, решила Юлька. Снимет и слезет, а назад к столу его никто больше не пустит. Все к лучшему.

В этот момент Андрей и перехватил поудобнее руку на мачте.

Юлька все видела в упор. И сообразила, что произойдет, за полсекунды до того, как оно и вправду произошло, она всегда умела запросто заглядывать в не столь отдаленное будущее, а толку? Короче, над перекладиной мачта уже была виртуальная, пальцы оператора прошли сквозь нее, он потерял равновесие и полетел бы вниз башкой прямо на палубу, если бы с непостижимой в его состоянии ловкостью не успел вцепиться в верхушку реальной мачты, которая внезапно вздрогнула и покосилась…

И рухнул на палубу вместе с ней, в гущу визжащего гламура.

Заорали и засуетились синие с золотом мундиры. Пресса ринулась наверх, сшибая столы, защелкали фотики, заработали камеры. Юлька выставила вперед острые локти, протолкалась сквозь спины и прорезалась, словно кончик сверла, возле самой поверженной мачты, где, потирая затылок, хлопал мутными глазами сравнительно невредимый Андрей. Камеру он, конечно, расшиб вдребезги.

Вот тут на обозримом берегу, чуть мерцавшем в преломлении кондишенного купола, и возник анакондовый свадебный кортеж во главе с белым кабриолетом немыслимой длины. Юлька успела разглядеть сияющую лысину и похоронный костюм олигарха, обнимающего длинношеею красотку в ослепительно-снежных мехах.

То-то он, наверное, удивится.

* * *

Удаляясь, Остров серебрился звездными искорками по краю купола и казался сказочным и недосягаемым, каковым, в общем-то, и являлся. На студии Юльке отчаянно завидовали, потому что кроме шефа, его зама и коммерческого директора только у нее одной и была постоянная островная аккредитация, другие журналисты или операторы попадали сюда эпизодически, чуть ли не раз в жизни. О том же, чтобы когда-нибудь ступить на Остров за свои, не стоило и мечтать – верный путь к душевным расстройствам. Здесь и во времена полуострова были, говорят, немыслимые цены, особенно на южном побережье.

Солнце палило в безоблачном, очищенном по случаю олигархической свадьбы небе, и Юлькин кондишен, включенный на полную мощность, ничуть не мешал топику прилипать к потному телу; после островной прохлады это было особенно противно. Перестегнула с кепки на грудь, стало чуть полегче, но вряд ли надолго. Торпеда взрезала гладкое море, нацелившись на материк, и раскаленный попутный ветер, по сути выхлоп островных мегакондишенов, хлестал по щекам и шпарил кожу. Юлька спустилась в торпедное чрево, душное, но в принципе терпимое.

Андрей дрых поперек койки, без кондишена, мокрый и омерзительный, временно спокойный в спасительной отключке; сиеста, блин. Надо что-нибудь с ним придумать, хотя что тут придумаешь? Стопудово уволят, плюс выставят счет за камеру, плюс волчий билет, а жена сидит дома, и дети, четыре с половиной и полтора, и невыплаченная квартира, и все такое. Нет, ну не сволочь ли?… а никуда не денешься, нужно как-то отмазывать.

Так она размышляла стратегически, одновременно строча рыбу сюжета в любимом рабочем наколеннике на левой ноге. Видео обещала перегнать по дружбе Анька с четвертого, синхроны вставим какие будут, без разницы. Смонтируемся сразу по приезде, потом с другим оператором выскочим на ближайший рынок по цены, блицы все равно не успеваем и ну их на завтра, а своего Старкова пускай Дашка сама обслуживает, пофиг. Сегодня у нас четверг, и ей, Юльке, еще голову мыть перед эфиром. Кстати.

Набрала Веронику, редакторшу «Супер-Моста». Вероничка не брала трубку звонков семь или восемь, а когда соизволила, голос у нее был недовольный и вязкий, как застывающая смола:

– Але… а, это ты… имей совесть, сиеста же…

Сиесту Юлька сама вечно пропускала, а потому постоянно нарывалась. Конечно, звонить людям в часы естественного и закрепленного законодательно четырехчасового послеобеденного отдыха – свинство, и в этом свинстве она замечена далеко не впервые. Но теперь-то уж что.

– Сорри, забыла. С Острова звоню, тут не соблюдают. Как у нас там с гостями?

– А что с гостями? – сонно удивилась Вероничка, будто слышала об этой своей обязанности впервые. – Ничего.

– Кто будет, я спрашиваю?

– Так я тебе и сказала, это же комп включать… Перезвони в шесть, ага?

Блин. Опять сообщит перед самым эфиром, а потом отмажется, что «Мост» он и есть «Мост», живой эфир, импровизация, ля-ля-фа-фа. Ну и ладно. Сымпровизируем.

Юлька поудобнее согнула коленку и вернулась к сюжету. Ну и что мы будем делать? По всем программам стопудово покажут и полет Андрея в обнимку с мачтой, и скандализированный гламур, и реакцию оторопевшего олигарха с его цыпочкой в мехах. Поскольку в нашей свободной стране честные новости освещают всё. Ну допустим, этот самый олигарх владеет контрольным пакетом акций канала, и не только нашего (а иначе фиг бы кто-нибудь снимал его четырнадцатую по счету свадьбу!), но искажать факты мы себе позволить не можем. Репутация, честное имя – все, что у нас есть. На ней и только на ней держится какой-никакой престиж и канала, и программы, и Юльки Чопик лично, и, по большому счету, всей нашей страны.

Вот только Андрею после такого пиара уж точно не светит найти где-нибудь работу по специальности, а больше-то он, наверное, и не умеет ничего. Уйдет в дайверы, что еще остается? Надо было меньше пить. Многие так живут.

В ровном гуле торпеды послышался отчетливый чих. Потом еще один, потом двигатель содрогнулся в приступе простуды – и торпеда дернулась резким толчком, стопорясь и вибрируя. Юлька полетела ничком на Андрея, ткнушись носом в его потное пузо. Оператор взвился, похоже, опять пережив в финальном сне свое триумфальное падение, и судорожно схватил ее в объятия, будто верхушку мачты.

Переглянулись и звонко расхохотались хором. Все-таки Андрей был смешной и хороший, они всегда понимали друг друга. Юлька его нежно любила, особенно трезвого, от случая к случаю.

Торпеда покачивалась на своей же остаточной зыби. Юлька выбралась наружу, огляделась по сторонам. Ни материка, ни Острова не было видно, сплошная синева в слепящих серебряных искрах. Перегнулась через борт: в зеленеющую толщу ввинчивались золотые иглы солнечных лучей, уходя в темноту. Глубоко, ничего не видно. Даже не культурный шельф еще, а открытая акватория. Блин. Вечно эти торпеды заедает на полпути. Часа два грести, наверное. И вся сиеста.

– Идем, – вздохнула Юлька.

Андрей присел на корточки, развинчивая болты и открывая в боках торпеды люки-уключины. Весло рассохлось и не пролезало, пришлось всовывать снаружи: Андрей опасно балансировал, нависнув над бортом, а Юлька помогла, придержав крышку и перехватив изнутри черенок. Передыхнула, запоздало сняла наколенник, перестегнула кондишен под козырек кепки, села на скамью, ухватилась поудобнее. Бывший оператор рухнул рядом и тоже взялся на весло:

– Погребли?

И они дружно погребли.

* * *

Звонил муж-два. От его шуршащего баритона голова, как всегда, шла кругом, в груди и ниже все щемяще сжималось – но сейчас оно было, мягко говоря, не в тему. Именно это Юлька и пыталась ему втолковать:

– У меня эфир через две минуты. Эфир! «Супер-Мост», понимаешь?

– Давай быстро, и я тебя подхвачу. В восемь на проходной. И поедем.

– Слушай, я не уверена. Потом еще разбор полетов, а у меня…

– Ты не хочешь?

– Хочу, только… Слушай, а дети?

– Я обо всем договорился. Дети посидят у мамы, потом заедем, заберем. Или утром. Юлька, я соскучился. Я тебя хочу. Я тебя прямо сейчас хочу, плюнь на свой «Мост»…

– А она уроки с Мишей сделает?

– Какие еще уроки? Короче, Юлька, я выезжаю. Ничего, если я тебя прямо из эфира украду? Вот это будет настоящий, как он там у вас называется…

– У него контрольная завтра.

– Юлька, ты чудо. Я тебя обожаю. Я уже еду, слышишь?

Муж-два был совершенно ненормальный, Юлька его нежно любила. Надо предупредить на проходной, чтоб его там задержали хотя бы до конца эфира. Прорваться муж-два с его сокрушительной сексуальной энергией мог куда угодно и без всякого пропуска, а способен он был абсолютно на все. Блин. И голову она так и не успела вымыть.

Парикмахерша как раз лакировала ее зачесанные назад, минимизированные волосы, превращая Юльку в лоснящийся бильярдный шарик с ушами – типа стильно. На воротник прицепили элегантный кондишен новой фирмы-рекламодателя, безумно дорогущий, наверное; в шею он дул зверски, и ни Юлька, ни стилист, ни кто-либо из пробегавших мимо гримерки не смогли найти, где в нем регулируется мощность. Придется так и сидеть в студии, продует еще. А списка гостей Вероничка до сих пор не предъявила, даже краем глаза взглянуть, где она вообще шляется, минута до эфира, блин!

– Чопик! – вклинилось в ухо режиссерским басом из аппаратной. – Ты офигела? Бегом!

В коридоре попалась Вероничка, сунула в руки распечатку, и уже не было лишней секунды что-нибудь высказать по данному поводу. За столиком в студии, цепляя петличку, Юлька обнаружила, что распечатка старая, с прошлой программы. Разобрал неодолимый смех, и она так и появилась, хохоча, на эфирном мониторе:

– Всем добрый вечер! В эфире ток-шоу «Супер-Мост». Я, если кто еще не в курсе, Юля Чопик, а гостями наших студий, реальной и виртуальной, сегодня будут… Нет, если честно, я сама до сих пор не знаю. Сейчас они появятся, люди это наверняка публичные, примелькавшиеся, попробуем опознать. Итак…

В ухе рявкнуло:

– Бумажку переверни!

Юлька послушалась, и ее разобрало еще сильнее: нет, ну надо же! Вот они, сегодняшние подводки, все четко и красивенько, молодец Вероничка, и правильно, бумагу надо экономить – а как мы должны были догадаться, вопрос второй и праздный, короче, проехали. Не поднимая глаз, зачитала на радостях энергично и звонко:

– В гостях нашей виртуальной студии, расположенной, о чем не надо напоминать постоянным зрителям, а остальным, так и быть, напоминаю, в столице страны наших ближайших соседей, – знаменитый писатель, поэт и публицист, моральный и неоспоримый авторитет нации…

Передыхнула, поднабрала воздуха и объявила:

– Дмитрий Ливанов!!!

По реальной студии прошел нервный ропот, взрезаемый кое-где, словно море белыми барашками, негромкими смешками. Аппаратная после мгновенной паузы взорвалась длинным режиссерским матом. Что-то было явно не так. Юлька оторвалась от распечатки и посмотрела перед собой. Блин.

На огромном мониторе топталась по дорожке для гостей длинноногая блондинка в декольтированном по-взрослому платье и кокетливой розовенькой шляпке, похожей на кривоватый зонтик.

Полуоткрыла рот и хлопала круглыми обескураженными глазами.

* * *

– Это мне купили, а не тебе!

– И вовсе не тебе, а я поменял у Саньки на жевачку!

– А у меня уже все пингвины есть, только на одной лапе нет!

– Малявка! Пингвинов вообще давно никто не собирает.

– И ничего не малявка!

– Не собирают!

– Собирают-собирают, просто вам завидно!

– Ничего мне не завидно, дурочка!

– Малявка, малявка!

– Мама, а Мишка с Коськой обзыва-а-аются-а-а-а!!!