Книга Яна Фабра «Ночные дневники. Избранное» представлена в «ночной теме»: страницы черные, текст на них напечатан белыми буквами крупно, как в детских книжках со стихами. От трех до десяти строчек на странице. Я держу эту книгу в туалете. Это очень удобно, полезно и вдохновляюще. Ведь медики запрещают читать в туалете, говорят, засиживаться вредно для органов. А тут прочитаешь 5-7 страниц с такими короткими артистическими хокку (емкими и смелыми), и все, можно бежать. Прикоснулся к искусству.
Но открывая эту книгу, надо понимать, прежде всего, что это дневники очень молодого человека и совсем еще не знаменитого. Яну Фабру тут 20-21-22 года. И откровения молодого парня, который считает себя радикальным художником, и от этого пишет с претензией на оригинальность, конечно, отдают студенческой «гениальностью». Фабр дает себе зарок: «слушать лишь свой разум, свое сердце и свои яйца» и критикует мещан.
Но в этих дневниковых записях много впечатляющего. Двадцатилетний Ян Фабр рисует картины синими шариковыми ручками, запершись, днями напролет, пытаясь что-то почувствовать. Или устраивает свои «ночные акции», например, встает на колени, прижимается носом к трамвайному рельсу, и так ползет до конечной остановки 2-го трамвая 4 часа, 36 минут и 12 секунд. Все эти действия – честные исследования настоящего художника, который вдали от глаз публики, как ученый в лаборатории, страстно пытается разгадать формулу новой красоты.
Современное искусство часто бесит своей непонятностью. Ладно концепт, но как понять – банально – степень мастерства художника, если мы видим только брызги краски на холсте? Или – груду палок в центре выставочного зала? Откуда мы знаем, что он вообще художник, а не мошенник, надувший культурных ослов и ослиц. Вот, мол, смотришь на искусство прежнее, классическое, скажем, на холсты фламандцев, и даже непрофессионалу понятно, что достичь такого совершенства линий и прорисовки деталей можно только годами кропотливой работы. Когда читаешь дневник 20-летнего Фабра, вдруг понимаешь, как проходили долгие годы кропотливой работы современного мастера, жаждущего взобраться на вершину актуального искусства. И этот фламандец (а Фабр фламандец) не уступает в настойчивости тем фламандцам. Понимаешь, что он точно художник, а не мошенник.
Еще одна мысль приходит за чтением дневников молодого Фабра, – что все это современное искусство перформансов да инсталляций – уже очень старое. Фабр ползет по трамвайным рельсам в ночь с 24 по 25 марта 1978 года. 42 года назад! Столько же лет ставит спектакли, один радикальней другого. И сейчас он уж дед, магистр джедаев и легенда. 42 года назад! Тем поразительней, что сегодня, в 2020 году, казалось бы подготовленные зрители Гоголь-центра после просмотра спектакля «Машина Мюллер», где Серебрянников использовал несколько старых фабровских режиссерских ходов, еще расходятся в шоке и даже порой хотят писать жалобы. Мол, там мужики голые! Никогда такого не было.
Можно скривиться и сказать: смешно, что мы русские все-таки – валенки, деревенщина. Дальше Малого театра ничего не видели. Но в этом отставании – великое преимущество. Многих европейских режиссеров девственность русской публики страшно вдохновляет. Они просто святые, эти русские люди, говорят они! То, на что европейцы сморят, зевая в кулак, у русских вызывает негодование, скандал и полицию! Звучит странно, но именно русская публика сейчас воспринимает современное искусство. То есть – правильно воспринимает. В 1981 году Фабр писал про свой удавшейся перформанс: «Мой T(Art) Performance стал большим успехом! Успехом в самом смысле этого слова. Идея перформанса сработала. Во время представления я вдруг перестал быть собственностью публики и стал публичной опасностью». Вот в России это все это искусство еще пахнет опасностью!