Забавно, что «Облик книги» Яна Чихольда (Издательства Студии Артемия Лебедева, 2018 г.) местами противоречит типографским идеалам, описанным в самой книге: Чихольд был против белоснежной бумаги, зеркальной нумерации (по краям) и белых обложек. И ещё удивительно, что текст не ёфицирован: всё равно что заменить ещё и все «й» на «и», – подумаешь, чёрточка.
Книга небезынтересная, из разряда «золотая коллекция классики» и «мастер своего дела поучает паучат», но снобизма в ней – охххх как много. «Как утомительно снова объяснять эти прописные истины!» – так выглядит типичное предложение Яна Чихольда.
И пройти мимо неё совершенно невозможно, особенно когда искатель книг Лукас / Дин Корсо из «Клуба Дюма» / «Девятых врат» давным-давно воспринимается как привычное альтер эго, а реставраторы книг Пабло и Педро Сениса – почти родная семья. Конечно же я хочу знать мельчайшие подробности о книгоиздании, шрифте, бумаге, типографике; тем более, по работе я временами верстаю брошюры, журналы и книги (и обожаю этот процесс). Повышаю насмотренность при любом удобном случае.
Типографика и книгоиздание – идеальная сфера для зануд и педантов, способных выбрать правильный сорт кавычек из дюжины вариантов, помнить многоэтажные правила употребления тире, дефисов, прописных и строчных букв, маркированных списков и многое другое: фактически держать в голове издательские правила набора текста на 1006 страниц в варианте «Справочника издателя и автора» многоуважаемых А. Мильчина и Л. Чельцовой.
И Ян Чихольд – именно такой педант, он терпеливо проясняет важность десятков деталей, на которые нужно обратить внимание, и мы всматриваемся вместе с ним в висячие строки, интерлиньяж, пропорции страницы и полей, абзацные отступы, формат издания, суперобложку и рекламный поясок, бумагу для форзацев, разноцветные ляссе, сигнатуры и корешковые метки. Ах, сколько всего удивительного видит через свою оптику грамотный специалист.
От некоторых цитат прямо захватывает дух: «Клод Гарамон... Четверть тысячелетия его шрифт был единственной антиквой в Европе, если не считать бесчисленных подражаний». Четверть тысячелетия! Ох... Или познавательное: «Из искажённого латинского слова [capitalis] получилось слово «каптал» подобно тому, как из gerundium (герундий) в русском языке получилось «ерунда». Как мило).
«Облик книги» написан в 1975, переведён на русский язык в 2008, но от текста стойкое ощущение времён «Слова живого и мёртвого» Норы Галь, изданного в 1972 году. Наверное, это и называется «передан дух времени и те самые интонации». Вслушайтесь: ... (каррамба, я потеряла нужную цитату, вам придётся поверить мне на слово).
Что там насчёт «был против белоснежной бумаги»: Чихольд ратовал за тонированную бумагу цвета овечьей или верблюжьей шерсти (так называемый «тёплый оттенок шамуа»). И как минимум одна из книг Чихольда («Новая типографика») была издана Студией Артемия Лебедева на бумаге именно такого кремового цвета, однако наш народ не понял, почему это она «фууу, на газетной». Но газетная – это тонкая, плохонькая и дешёвая однодневка, а тонированная бумага, которую ещё называют пухлой, – дорогой сорт для качественных изданий.
И вот опять флёр «Девятых врат», прямо в этой цитате: «На белой бумаге антиква Полифилус (1499 года) не выявляется в полную силу. Для неё хорошо подходит только бумага, по оттенку и характеру похожая на бумагу, делавшуюся в 1500 году. То же самое относится и к антикве Гарамон (около 1530 года). Позднее, в восемнадцатом веке, предпочитали «белую» бумагу (к счастью, её не умели ещё так сильно отбеливать, как теперь), поэтому антиквы Баскервиль (около 1750 года) и Вальбаум (около 180 года) лучше всего смотрятся на почти белой бумаге. Только антиква Бодони (около 1979 года) и только в больших кеглях и на страницах большого формата выдерживает совершенно белую бумагу, но она должна иметь определённую структуру поверхности». Вы заснули, а я повизгиваю от умиления.