Воспоминания «белогвардейца» в форме художественного романа. Для меня ценность в свидетельстве очевидцев событий на Дальнем Востоке Российской империи в период гражданской войны. Что было в Благовещенске в 1918, что такое «Николаевский инцидент», который послужил поводом для японской интервенции, как жили эмигранты в Харбине в двадцатые-тридцатые годы. Этот роман соткан из воспоминаний реальных людей, непосредственных участников тех страшных событий. Итак,
К буйному, забрызганному, как палач, кровью, пьяному, жестокому, дикому 1918 году вернись из наших дней, читатель.
К тем далёким дням, когда, словно сойдя с ума, заметались по шестой части земной суши миллионы русских людей, кроша, рубя, расстреливая, грабя, насилуя друг друга; когда подвиг был рядом с изменой, величие души – с ее падением, святость – с подлостью, нежность – с садизмом; когда всё перевернулось, закрутилось в кровавом смерче; когда жизнь ничего не стоила, когда топтали её мимоходом, не глядя, равнодушно, словно не жизнь это была человеческая, а гусеница, ползущая через дорогу.
К тем далёким дням, когда с винтовкою в руках бродили мы по просёлочным дорогам, в тайге, в горах, по берегам полноводных рек, по широкому российскому простору – то в роли охотников, в самой увлекательной охоте – за человеком, то в роли дичи, за которой охотятся. Тогда прятались, убегали, видели за каждым кустом притаившегося врага, неожиданную, кровавую, безвестную смерть.
К тем далёким дням, когда входили в побеждённый город то белые, то красные, когда умирающий от страха обыватель таился за тёмными окнами и привычно ждал, что сейчас начнутся расстрелы, что подбираются к нему и обыск идёт уже в соседнем доме; когда валялись по улицам трупы, когда короткие и страшные драмы видел каждый переулок, когда никого уже не трогали жалкие слова о пощаде, робкая мольба жены, слезы матери; когда пристреливали у забора, а потом там же, у трупа, сплёвывали на сторону и недрожащими пальцами удовлетворённо скручивали цигарку, сделав такое нужное, такое простое дело.
К тем далёким дням, когда жадно искали по домам бутылки, или баночки со спиртом, тут же на улице, морщась и довольно крякая, прикладывались к ним и подолгу булькали простуженным в тайге, среди свирепых морозов, горлом. Пили, чтобы спастись от простуды, чтобы спасти своё тело, пили, чтобы спасти душу, одурманить её, чтобы не видела она разбросанных по улице трупов, чтобы не видела она женских, отчаянных слез и забрызганного кровью снега.
Эта цитата передает и стиль романа, и суть гражданской войны. Это было время, когда люди «словно сошли с ума».
Во времена Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке был ад. Зверства людей над людьми. Всякая власть далеко и здесь правит «закон джунглей». Вернулись с фронта солдаты, развращенные войной, с оружием в руках, с ненавистью в душе. Они сбиваются в банды и занимаются грабежом, разбоем и насилием. И все это прикрывается лозунгом «классовой борьбы». И тот прав, на чей стороне сила. Тогда он может сказать: раз у тебя есть что отнять, значит ты буржуй, враг бедного человека. Я тебя убью, деньги твои отниму, дом спалю, жену и дочь изнасилую. И мне за это ничего не будет. Потому как я «революцию делаю».
В результате пострадали мирные горожане, коммерсанты, интеллигенты, зажиточные крестьяне, все те, у кого было что отнять. У кого не было оружия для защиты и не было достаточной ненависти, чтобы убивать.
Многие выжившие стали «белогвардейцами» . И дело не в идеологии, просто никто не дал им выбора. Пришли в твой дом и убили твоих близких. Все, тебя уже поставили «по ту сторону». Невозможно было остаться в стороне от этого разделения на «врагов». Каждый в этой несчастной стране должен решить, кто его враг.
И лучше в этом мире выживали те, у кого больше оружия, в ком сильнее жажда убивать, кто свободнее от всех моральных принципов. Это и были те люди, которые потом с гордостью рассказывали внукам « я делал революцию, бил буржуев».
Книга интересна и как свидетельство о исторических событиях. Что произошло в Благовещенске в 1918. Или о том, что японцы сохраняли политику «не вмешательства» до инцидента в Николаевске в марте 1920, когда красные партизаны устроили дикую резню. В последствии советская власть сделала командира партизан козлом отпущения и осудила его действия, тем более что к тому моменту он уже был казнен самими партизанами. Но, многие большевики ставили Тряпицына и его оргию в Николаевске в пример «борьбы за новый мир». И такие «инциденты» повторялись еще не раз на Дальнем Востоке, в Маньчжурии. Этот террор был политикой красных, их способом построения нового мира. Сначала ведь надо просто «разрушить старый мир».
В книге также отражены воспоминания о Харбине 20х-30х годов. Сначала это богатый город служащих КВЖД, китайской восточной железной дороги, находившейся в общем российско-китайском пользовании. Затем Харбин наводнили русские эмигранты, бежавшие от ужасов Гражданской войны. Жизнь в Харбине стала странной. С одной стороны, были работающие люди, не бедные. С другой стороны, нищие эмигранты. Все хотели забыть о ужасах и предались разгулу. Тем более, что у молодежи не было другого способа заработать на жизнь, кроме как своим телом. Кабаки, варьете, проституция, наркомания. Вот Харбин конца 20х. Молодежь разделилась на белых (националистов) и красных (большевиков). С яростными спорами и драками. В Харбине и около него работало множество советских провокаторов, подрывающих работу старых сотрудников КВЖД, вербующих китайцев к «мировой революции».
Совместное советско-китайское владение дорогой становится все более советским. Большевики уволили старое руководство, попытались провести над ними уголовный процесс, им это не удалось, но на дороге теперь могли работать только люди с советским или китайским паспортом. Так многие эмигранты стали китайцами. В какой-то момент китайцы попытались оказать сопротивление наглому поведению советов на их территории и сместить некоторых людей из руководства КВЖД. Советы ответили тем, что вывезли в СССР весь золотой запас дороги, перешли границу и начали военные действия на территории Китая, провокаторы провели ряд террористических актов в Китае. Китайская армия в нескольких стычках потерпела поражение. Советские аэропланы бомбили Харбин. Китайцы отыграли обратно. Но тут вмешались и японцы. Раз русским можно, почему нам нет? Началась война в Манчжурии, было образовано государство Манжоу-Го, под протекторатом японцев и Харбин тоже попал в сферу их влияния. В 1935м СССР продал свои права пользования КВЖД японцам.
Летом 1935 года и кончается роман. В концовке автор свел вместе белогвардейца, большевика и японца. Белогвардеец застрелил своего старого врага, это рассматривается как «казнь». На суде адвокатом выступает японец, его отец погиб во время резни в Николаевске. Защитная речь адвоката — итог событий Гражданской войны. Как бы со стороны иностранного наблюдателя представлена картина, где красные — это силы зла и разрушения. А белые — символ старой Российской империи, с ее великой культурой.
И для того, чтобы понимать, что такое большевики, автор приводит цитату Луначарского:
"Мы ненавидим христиан. Даже лучшие из них – наши враги. Они проповедуют любовь к ближнему и сострадание. Но христианская любовь нам не нужна. Нам нужна ненависть. Только тогда мы победим вселенную, если научимся ненавидеть".