Трешмен

Чем больше с ней общаюсь тем сильнее она меня интригует. Почему она себя так ведет? Ведь у нее есть жених? Яркая девушка ничего не скажешь. Но кто она на самом деле? Манеры светской дамы, а выходки дикой кошки. В ее присутствии очень сложно сосредоточиться. Себе лгать не стоит – я хочу ею обладать. Но как обуздать этот дикий норов? Не надо забывать, что она противник, опасный соперник. А может я это все выдумал? Что заставило так думать? Секретность их прибытия? Или небывалый груз? Полное отсутствие информации? Что…что? Но я хочу ее не смотря ни на что. Расслабиться или насторожиться? Чутье подсказывает – второе. Может затащить ее к себе, и там, в подвале, в спокойной обстановке допросить эту кралю? Но Стрент? Эта старая скотина весь Лос-Анжелес поднимет на ноги. Что-то он там говорил о приеме их в «семью»? Уж не думает ли он поставить на свое место этого сосунка? Нет, надо эту девочку покрутить как следует. А вот и она плывет. Какие ноги!.. Так и хочется ее потрогать. Мурашки побежали по спине.

– Вы не будете возражать моему возвращению, мистер Трешмен?

– Вы мне льстите, мисс Стаси, – какая грудь! – какое-нибудь решение созрело в этой прелестной голове? – я нагнулся и вдохнул аромат ее волос.

– Вы забываете, что на нас смотрят люди, – снисходительно прошептала она.

– Тонко подмечено и все же?

– Вечер еще не кончен, а я люблю танцевать. К тому же, принятое сегодня решение о нашем отчуждении заставляет думать о другом, а не о звездах.

Она бросала меня то в жар, то в холод.

– Кто вы женщина-загадка, вопрос конечно наивен, и все же? – я откинулся на спинку стула и пригубил сухого вина. Она смотрела на меня чуть прикрыв глаза. Выражение ее лица и слегка напряженная поза напоминали кошку перед прыжком.

– Я амазонка живущая в свое удовольствие. По вашим меркам ни одна уважающая себя женщина не оденется так как я. А я себя люблю больше чем Вы думаете и мне плевать на авторитеты и морали, особенно когда загоняют в угол. Захочу и сейчас же расцелую Вас. Мне все ровно, а у Вас репутация пуританина подмокнет.

– Я думаю, что не стоит этого делать, – на последних ее словах у меня сердце екнуло и комок страха притаился в животе.

– Не бойтесь, я не такая дура, как может показаться. Вот вы тут затеяли сыр-бор из-за этого золота, – она толкнула, лежащую на столе саблю, – да будет Вам известно, что ни одного слова лжи не было сказано о нем. Любая экспертиза подтвердит его подлинность.

Вам, единственному скажу, жизнь все время заставляет меня бороться с судьбой, простую русскую официантку, сначала там, в Союзе, потом на этом острове, попробуй, выживи, думала здесь вздохну свободно имея такое состояние. Так – нет! Тут появляетесь Вы – как черный демон. Постой Настя! Тебе сюда нельзя, рылом не вышла! Да, видала я вас всех, слава Богу, могу за себя постоять и обижать не позволю! А сейчас я хочу танцевать.

Когда она говорила голос ее не дрожал, но в глазах стояли чуть заметные слезы, а выражение лица было полно издевки. Но, что самое интересное – я ей поверил. Заранее такой монолог подготовить невозможно.

Она схватила свое оружие и направилась к оркестру. Может, правда, эта девочка заслуживает немного тепла и ласки? Так это в моих силах.

Музыканты заиграли что-то быстрое, латиноамериканское. Прожектора выхватили маленькую эстраду, и на ней блеснула сталь клинка. Подобного танца мне видеть не приходилось, как наверное и всем здесь присутствующим, сколько в нем было огня, гнева, одновременно грусти и страсти больше всего. Кошечка хранила в себе незаурядный талант, да и саблей она владела также виртуозно, как и своим телом.

Пока не погас свет я не мог оторвать глаз от происходящего. Не побоюсь этого слова – она была прекрасна. Я думал она исчезнет. Нет – вернулась ко мне. В два удара рассекла, стоящий на столе ананас, и с жадностью дикой красавицы впилась в него белоснежными зубами. По щекам заструился сладкий сок, утерлась тыльной стороной ладони и рассмеялась:

– Меня никому не понять и не обуздать, остановит лишь пуля, если догонит, ха-ха! – она была просто обворожительна в своей раскрепощенности, мне так хотелось слизать остатки сока с ее тела, что слюна выступила непроизвольно. Я готов был покрыть ее поцелуями с ног до головы не пропуская ни одного местечка. Верю ей полностью, так красиво лгать не возможно. Эй, Ричард, не теряй головы! Я сидел и глупо улыбался ей в ответ.

– Мистер Трешмен, с Вами все в порядке?

– В полном.

– Мне показалось, что не совсем?

– Должен признаться, что Вы заставляете терять голову.

– Спасибо за правду, но ведь Вы великий выдумщик и очень скрытный человек.

– Зачем Вы портите вечер? – мне стало грустно и больно, незаслуженно меня укололи.

– Хотелось бы заставить Вас вести себя не соблюдая этикет, похищать, ублажать, терять голову, ласкать, иметь, кружить, любить…

– Хватит! – дыхание у меня перехватило, перед глазами плыли какие-то жаркие образы и сцены, кровь прилила к низу живота. Дико хотелось ее поцеловать, и если она не замолчит, я овладею ею прямо на этом столе на виду у всех. Чтобы сдержаться, сильно сжал кулаки, до боли. Немного отпустило.

– Поехали отсюда! Мне плевать на то, что скажут и запишут в досье, которое ты хорошо знаешь.

– Мистер Трешмен, Вы мне польстили, наверное ни одна Ваша девушка не могла похвастать, что довела до такого состояния?

– Ты права, в самом деле так нельзя.

– От чего же, Ричард! Безрассудство подчас творит великие дела! – она вызывающе, с издевкой смотрела на меня. Ох! Хороша стерва! Так бы и провел пальцем по ее груди.

– Все, нам пора освежиться, – я встал и предложил ей руку. Мы направились в парк.

Прохлада деревьев остудила нахлынувший жар, и я вздохнул полной грудью. Наметил огромный дуб возле дорожки, чтобы сделать остановку.

– Извините, Настя-сан. Хозяина хочет видет тебя, – желтомордый дворецкий, что-то сказал ей, скорее всего на русском, низко поклонился.

– Прости, меня срочно вызывает Стрент, – она сжала своей рукой мое запястье и, быстро поцеловав в щеку, растворилась в кустах. Китаец напугал меня – идиот. А вдруг он следил? Хорош бы я был в объятиях под дубом. Это место явно не подходит, но мы еще кошечка увидимся. Я поправил свое хозяйство в брюках и пошел обратно к столу. Знать сегодня не судьба.

Настя

– Меня в самом деле хочет видеть Стрент?

– Уже все собрались.

– В кабинете?

– Да.

– Спасибо, можешь идти, – Хао исчез в темноте. Как хорошо остаться одной, а еще хочется искупаться, чтобы смыть всю грязь лицемерия. Бедные артисты! Вот уж кому не позавидуешь, в каждой роли примерять чужую шкуру. Главное не переиграть, а то не будет естественно, но пока изображаешь тряпку перед глазами быка многое сойдет с рук. Однако, зачем старик хочет видеть? Какой тяжелый день. Срочно нужна тренировка. Топ-топ, топает малыш, по дорожке мамин стриж… Всякая дурь лезет в голову. Глаза слипаются от усталости, иду почти на автопилоте.

Постучала в дверь. Открыл Розен. В комнате сильно накурено.

– Знакомьтесь, Кимберли, это Стаси, наша Амазонка, – Стрент сидел развалившись в левом углу дивана, и широким жестом, как дирижер представил нас друг другу.

Она приютилась в кресле, в непринужденной позе. Между средним и безымянным пальцами левой руки дымилась длинная сигарета в позолоченном мундштуке. Роскошное платье кремовых тонов украшала бриллиантовая брошь в виде веточки розы. Работа была столь тонка, что несколько секунд невольно рассматривала ее. Темные волосы свободно струились по плечам. Возраст тяжело было определить, она хорошо сохранилась, но наверняка далеко за сорок. Ким бесцеремонно изучала меня с головы до ног, потом низким, грудным голосом поинтересовалась:

– А что, под платьем ничего нет?

– А зачем?.. Я могу и его снять.

– Ты совершенно прав, совсем как я в молодости. Извини, но Роберт рассказывал о тебе настолько живо, что мне непременно захотелось познакомиться поближе.

– Прекрасно понимаю, по улицам слона водили, как видно на показ, – она, после этих моих слов, непонимающе посмотрела на Стрента.

– Я тебя предупреждал, что она у нас ужасная выдумщица, а еще больше – колючка.

– Ядовитая, – добавила я, и за все время обвела взглядом помещение. Розен сидел за рабочим столом, как ни странно, и Сережка притаился на банкетке за моей спиной у окна. – Ясно, мужчин нет, значит так и буду стоять.

– Здесь все свои, Стаси. Делай, что хочешь, только не уходи, отмахнулся Роберт.

– Тогда мне кофе желательно с кофеином и много, – Себастьян нажал кнопку. Я плюхнулась в свободное кресло и вытянула ноги, прислонив саблю к подлокотнику.

– В твоем возрасте, когда мне было очень плохо я вскрывала вены, а ты топишься, что – так погано?

– Жаль ты не слышала всего разговора, – попыталась я ответить.

– Она в курсе, – остановил Розен. Вошел Хао с подносом и поставил его на сервировочный столик. Я с жадностью набросилась на тосты, кофе и сливки.

– Поверь мне, как женщине, сейчас ты сверкаешь, лучишься яростью, бросаешься головой в омут. Спокойнее надо быть, девочка, хитрее, рассудительней. Тем более, что люди с твоим капиталом так себя не ведут. Мужчины это грязные, похотливые твари, которые при первом удобном случае, вытрут о тебя ноги и пойдут дальше. Их надо держать в строгом ошейнике и на коротком поводке.

– Ким, ты о чем? О каком капитале? Тебе сказали о принятом решении.

– Знаю я все, – она махнула рукой, пепел упал на пол. – Ты не слышала разговоров ведущихся за столами и в кулуарах. Все в восторженном шоке от тебя. Но не спеши обольщаться, похоть с них быстро сойдет. Они готовы хоть сейчас перетасовать карты, но не поддавайтесь на это. Держите свою марку. Ты хорошо начала, только не взлетай высоко – низко падать. Соблюдай дистанцию и будешь всеми любима, но недосягаема, как звезда.

– Это я уже сегодня слышала.

– Одни слова, а делать – что? – Сергей подошел и взял кофе.

– Сейчас мы поедим все вместе встречать рассвет на берег океана. Там обсудим ряд проблем и решим как жить дальше, – подытожил Стрент, – Хао, у тебя все готово?

– Да, хозяина.

– Очень хорошо, тогда в путь.

Роберт Стрент

Ладони очень сильно потеют. Нельзя так волноваться. Успокойся, расскажешь и станет легче. Если они не примут мои условия, их будет откровенно жаль. Как устал жить все время в напряжении, да чего уж там, и страхе. Себе врать не стоит. Хочу отдохнуть до ломоты в затылке и неприятного зуда возле сердца. Только не поддаться бы эмоциям, а то не долго до суицида. Главное чтобы меня поняли и не заставляли убивать, скорее всего я этого не переживу.

Мы приехали на пляж, мои частные владения, здесь никто не должен был помешать. Хао занялся костром. Я ступил на скрипучий песок.

– Дети, проводите меня, – голос предательски дрогнул. Пока они, присмиревшие, выбирались из Кадиллака, протер очки, хотя в темноте это не имело значения. Розен, как тень, шел чуть позади нас, он получил четкие инструкции на случай отказа от партнерства со стороны молодежи. Кимберли осталась у машины. Нам теперь никто не мешал. Мы могли спокойно поговорить.

Я остановился у линии прибоя. Лунная дорожка искрилась на черной воде. С чего начать? Как их подготовить, чтобы не испугать и дать возможность правильно понять.

– Сказочная ночь… Как тогда на острове. В те дни вы часто заставляли меня удивляться, теперь настало мое время. Убедительная просьба не пугаться, хорошенько все взвесить, и прежде чем дать ответ несколько раз подумать, – я ожидал, что меня перебьют или последует какая-нибудь очередная колкость. Но тишину нарушал лишь шелест волн. Они внимательно смотрели на меня. Начав говорить, я обрел спокойствие и уверенность в себе.

– Если ты помнишь, Серж, я задавал тебе вопрос о патриотизме?

– Было дело.

– Так вот любовь к Родине проверяется годами. Это не высокие слова и вы поймете почему. Хитрость заключается в том, что я не тот человек, за которого себя выдаю. Я такой же русский как и вы…

– Но… А как же положение, деньги, они откуда? – изумилась Настя.

– Эта история началась в 1945 году, уже был открыт второй фронт, но не имея своих аэродромов базирования, американцы летали с наших на Украине. В одном из боев немцы подбили американский самолет, но летчик дотянул до наших позиций и чудом посадил машину, будучи тяжело раненным. По молодости лет вы не имеете представления о работе НКВД и «СмерШ». Наши ребята сумели разговорить и расспросить бедного Роберта Стрента о его семье и о нем самом. Парень был ранен в голову, но сознание периодически возвращалось к нему. Его отец был миллионером уже тогда, поставляя бензин для армии, и мог спокойно оградить сына от армии, но Роберт ушел добровольцем, став военным летчиком. Отцу направили уведомление о том, что сын тяжело ранен в голову. Любимое чадо было единственным в семье. Отца разбил инфаркт. Стренту долго не говорили о смерти отца, боясь ухудшения состояния. Но представители американских войск посчитали эту меру излишней. Роберту зачитали завещание. К ночи его состояние резко ухудшилось, а к утру он скончался от кровоизлияния в мозг. И на арене появился ваш верный слуга.

– Значит твою заброску планировали в любом случае?

– Да, Сережа, война жестокая вещь и контрразведке приходилось использовать любую возможность внедряться в чужие ряды.

– Но ведь тебя могли опознать сослуживцы? – не удержалась Настя.

– Нас могли отличить только родители или домашний врач. Травма головы давала возможность ссылаться на провалы памяти. Благо Роберт не имел особых примет и родимых пятен. Вы прекрасно понимаете, что чекисты не отказались бы от двойника, который был в наличии. Так появилась на свет операция «Родственник». У меня была железная легенда. Задание простое: внедрение в капиталистические круги и проведение промышленного шпионажа. Слава Богу, что у Роберта было только военное образование, но вот летать я не мог, правда после ранения меня бы так или иначе списали.