Потерянные в океане

Сергей

В голове шумело. Вокруг все плавало в радужном свете. После выпитого было тяжеловато, но не противно. С удовольствием затянулся сигаретным дымом. Качка усиливалась. В каюту идти не хотелось, вечер только начинался. Может быть, встречу кого. У бассейна было пусто, только у дальних лееров стояли двое. Девушке видимо становилось холодно, она поежилась от ветра. С грустью посмотрел в их сторону – я тоже так хочу. Но после такого количества спиртного вряд ли хоть одна представительница противоположного пола захочет говорить со мной. К черту всех! Напьюсь окончательно!

Палуба пошла из-под ног. Ого! Кто из нас пьян: я или корабль? Порыв ветра надул рубашку пузырем. Холодно, однако. А ведь скоро экватор. Боком ударило о поручни. Ну, больно же! Зачем я так набрался? Начало подташнивать. Куда пойти? В каюте этот сосед со своими политическими разговорами, на средней палубе танцы, а-ля маскарад. О боже! Зачем так пить? Я сильно рефлекторно икнул. Только этого мне не хватало. Теперь уже в ушах звенит. Если чем-нибудь не отвлекусь – усну.

Пол под ногами все сильнее, с каждой минутой, начинал приплясывать. Похоже, ураган надвигается? Или я пьян в ураган? Ик… Порывом ветра меня бросило на панель. Куда это я забрался? В такую погоду лучше к себе. Тугой заряд воды опрокинул меня навзничь. Все кругом шаталось и качалось. Люди с визгом разбегались по каютам. Шквал обрушился с новой силой. Гирлянда зашипела и стала взрываться. Сноп искр осветил все вокруг: перепуганные лица, упавшие музыкальные инструменты на эстраде, поваленные стулья и меня, мокрого с головы до ног.

Огромная волна, с другого борта, повесила меня на леера. Чтоб вас всех! Я вцепился мертвой хваткой, из ближайшей двери повалил черный дым. Видимо, короткое замыкание сделало свое черное дело.

Я отпустил поручни и пошел к двери. Надо тушить. Удар в спину. Мокрый, лежу. Опять встал, хватаясь за панель. Дверь рядом. Взялся за ручку. Дикий женский визг прорезал темноту. Очередной водяной вал смыл меня к площадке. С другой стороны накатило. Ком тошноты подступил к горлу. Полная тьма, нечем дышать. Горькое и холодное заполнило рот.

Сколько я летел секунду, две? Мысли в голове колыхались, как студень. Я в воде за бортом. Кричать?

– Человек за бортом! – это меня заметили. Не утонуть бы. Темнота. Опять нахлебался. Теперь сигареты намокли. Бред какой-то. Они

думают меня спасать или нет? Вот он корабль, но уже чуть в стороне. Держусь на гребне. Полетели круги. Пытаюсь плыть. Волны сносят в сторону. Две или три палубы без света, дым все валит.

– Еще человек за бортом!

Кого это опять угораздило?

– Плавсредства на воду!

Белый цилиндр летит с борта, и, упав, развернулся яркой тканью надувного плота. Если не доберусь – приплыли. Плыву то под водой, то сверху, и пузатенький все ближе. Вот он милый, вот родной. Взобраться бы. Раз, другой, третий. Бесполезно. Слишком высокий борт. Леерный тросик не помогает. Только подтянусь, волны сбрасывают, и уж зубами хватался, а толку? Руки оторвать этим конструкторам.

А там паек есть. Чайку бы сейчас горяченького! После всех кувырканий решил отдохнуть и чуть не закричал. Пароходик то, "туту"! Уплыл голубчик, пиши – «пропало». В голове промелькнуло, насколько времени хватит сил? Если верить науке, то через четыре часа можно заказывать панихиду. Так что, Серега, хочешь жить – полезай вовнутрь. Легко сказать, да еще с «большого бодуна». Набодался я сегодня хорошо…

Стал руками перебирать по тросику или фалу, не знаю как его там. Вход ищу. Вот он, стрелочкой обозначен. Ну, давай, старайся, собери всю силу русскую. Раза с пятого, с полным животом морской воды. Перевалился через борт, а ноги свисают. Думаю, отдышусь, потом весь вползу.

– А-а-а! Мамочка! – что-то меня за ногу схватило и не отпускает. Акула!

– А-а-а! Спасите! – думал и вторую ногу отцапает, но вдруг понимаю, что боли нет, только тяжесть. Это, наверное, уже шок. Подергал ногой – не отпускает. Может штаны снять? Да, конечно, и вымерзнуть как мамонту. Э-э, была, не была, залезу весь, а там посмотрим, что за рыба-кит меня за ногу держит.

Вполз. Перевел дыхание, а сам чувствую, что ногу отпустило. Дурак. Это судорога была, а ты – кит, кит, сом с яйцами. Усмехнулся сам себе и лежу в луже, надо воду черпать, но так и уснул.

Разбудила дикая головная боль и тошнота. Долго я морскую воду из себя выплескивал, наконец, отплевался. Открыл глаза, вытер слезы и ахнул. Вот это звезды. Море еще болтало, но небо очистилось. Сколько же времени? На своей «амфибии» рассмотрел: без двадцати три. Утром начнут искать. Главное жив, остальное приложится. Хмель прошел, а боль осталась. Надо в аптечке посмотреть таблетку от головной боли. Я лежал, свесив руки с борта. Попал в оборот, ничего не скажешь.

Хотел найти аптечку и чуть не закричал. Рука коснулась чего-то холодного, но живого. Сердце бешено колотилось. Значит рыба – была? С опаской опять дотронулся, но чешуи не было. Откуда-то из глубины еще пьяного сознания дошло: это человеческая нога. Звезды давали немного света, чтобы что-то разглядеть. Стал ощупывать соседа. Кожа гладкая, нежная. Мороз пробежал по спине – девушка. Причем, без сознания. Больше всего удивило, что на ней только плавки. Вот вляпался, еще истерику закатит. Осторожно перевернул ее на спину. Русалку поймал. Проверил пульс – жива. Одно из двух: либо спит, либо в обмороке. Под ногами хлюпает вода. Надо отчерпывать. В темноте ничего не разберешь, но с этим делом справился быстро, устал, наверное, вымотался за ночь. Лучше немного поспать, а утром будет видно, что к чему. Аптечку в темноте так и не нашел. Свернулся калачиком и уснул.

Проснулся от духоты. Одиннадцать часов. Солнце крадется к зениту. Первое, что оказалось перед глазами – стройные девичьи ноги с черным треугольником кружевных трусиков. Ее рвало.

– Тебе помочь?

– Нет, – чуть слышно отозвалась незнакомка.

Скорее всего, это были последствия проглоченной морской воды, я то уже через это прошел. При дневном свете сразу разобрался с рундуком. Сухой паек на трое суток, запас пресной воды в металлических термосах, аптечка, несколько фальшвееров, фонарик, спички в целлофане, сухой спирт. Короче – жить можно. Открыл термос и плеснул в крышку воды.

– На, выпей.

– Не надо, – раздался дрожащий голос.

– Выпей, легче станет.

– Не буду…

– Вот упрямая, – отодвинул полог тента и высунулся к ней, – желудок сорвешь, нельзя так.

Недоверчиво покосившись в мою сторону, она взяла крышу.

– Полежи пока на солнышке, а я заварю чаю, и будем завтракать, – достав все необходимое, расположился на ящике.

Она не стала меня слушать и задом вползла под навес, скрестив на обнаженной груди руки, устроилась напротив.

– Ты как заправский моряк.

– Я не моряк, а журналист.

– Писака значит.

– Скриплю, как могу, а ты по морям голышом плаваешь? Русалкой работаешь?

– Нет, зубастой акулой, – обиделась она.

– Чего ты дуешься, я тебя не обзывал, каждый свой хлеб как-то зарабатывает, – она молчала.

– Все равно я вам не верю, – все так же агрессивно огрызнулась девчонка.

– Не злись тебе не идет.

– Мне лучше знать, что мне идет, а что нет.

– Ну, ты крыса, слушай… – рассмеялся я и всыпал заварку в кипяток.

– Да пошел ты…

– Начали за здравие, а кончили за упокой, – открыл консервы, печенье, разорвал пакетики с пластиковыми столовыми приборами. Протянул ей.

– Ешь.

Она хотела взять, но тут же отдернула руку, опять прикрывая свою наготу. Слезы из ее глаз брызнули чуть не ручьем.

– Что ты комплексуешь, можно подумать, я этого никогда не видел.

– Но ты-то одетый, а я нет, – прохныкала она. Молча, снял рубашку и отдал, чтобы как-то успокоить. Отвернулся и стал копаться в рундуке. Она проворно оделась. Ели молча.

– А ты ничего.

– В каком смысле?

– В любом. Заботишься, не пристаешь, шутишь.

– Работа у меня такая – с людьми ладить. Ты наелась?

– Да, спасибо.

– Тогда давай знакомиться, Сергей, – я протянул руку.

– Настя, – она в ответ подала узкую ладошку с тонкими длинными пальцами. Впервые за все время ее глаза засветились улыбкой.

– Русалка по имени Настя, ты как за бортом оказалась?

– Ты думаешь, я что-нибудь помню, все как в кошмаре. Мрак, крик, дым, вода, холод. Бр-р-р.

– Так оно и было.

– А что теперь?

– Плывем навстречу судьбе.

– Философствуешь?

– Оптимистом легче прожить.

– А если нас не найдут?

– Этого не может быть.

– Ты думаешь?

– Насть, посуди сама. Человек оказался за бортом, это в море всегда «ЧП». Тем более нас двое.

– Не двое, больше. Когда начался пожар, там еще прыгали, – от этих слов у меня похолодело внутри. Машинально дернулся к выходу.

Вокруг океан, гладкий, спокойный не за что зацепиться глазу. Вернулся назад.

– Теплоход должен был застопорить машины и вести с рассвета поиски.

– А если он утонул?

– Не думаю, не те времена, хотя я уже ничему не удивляюсь, даже тому, что ты передо мной.

– Сколько мы протянем?

– Минимум три дня, а при желании, и на неделю хватит.

– Ты спокойный как слон, – при этих словах невольная улыбка пробежала по моему лицу, – вот опять улыбаешься.

– Слоном меня в армии дразнили, только слоны разные бывают: меня звали Бешеный слон. К тому же, зачем волноваться, от этого ничего не изменится.

– Хорошо вам, мужикам, все у вас просто и гладко, а тут платье с туфлями смыло и уже целая трагедия, да еще чуть истерику не закатила. Ты не обращай внимания, я не такая. Иногда находит.

– Ты же ведь официантка, если мне память не изменяет?

– Да, бросила все и теперь плыву.

– Жалеешь?

– Никогда не думала, чтобы такая махина, и могла попасть в подобную передрягу. Правда, я на море недавно, и это мой первый шторм.

– Это не шторм, а ураган. Не горюй, Настя, выкрутимся. А чтобы было легче, и не так быстро одолевал голод, давай спать.

– Я попробую, но давно днем не спала, может не получиться.

– Скажи себе – надо, – и я задремал довольно быстро