Отзывы на книгу «Се, творю»

Гайс, эта книга совсем не про фантастическое изобретение нуль-транспортировки, или телепортации. Совсем не про это.

А про мораль, ответственность человека за себя и за других, про честность, про искренность, про неподкупность. Рыбаков, чтобы мы не догадались, о чем он на самом-то деле, хорошо затушевал суть фантастической историей, шпионами со всех возможных сторон света, секретной лабораторией посреди поля. Но я, не будь дураком, просекла, конечно же.

Потому что вот невозможно же: люди, в общем-то пережившие множество разочарований и боли, люди, устроенные в жизни не самым лучшим образом, потерянные, потасканные, с черными дырами внутри, вдруг оказываются такими - до дрожи - почти святыми, такими искренними, что хочется сразу же извиниться перед всеми, кого обидел, и наконец-то начать жить.

Лет 40 назад ленинградский четвероклассник Слава Рыбаков дочитал повесть Стругацких «Далекая Радуга». Повесть рассказывала о вышедшем из-под контроля научном эксперименте и завершалась, вопреки традиции, гибелью почти всего населения земной колонии. Ну, то есть не самой гибелью, а всеобщей гордой готовностью к неотвратимой. Слава написал авторам знаменитое письмо с отчаянной просьбой: «Припишите там что-нибудь вроде: Вдруг в небе послышался грохот. У горизонта показалась черная точка. Она быстро неслась по небосводу и принимала все более ясные очертания. Это была «Стрела». Вам лучше знать. Пишите, пожалуйста, больше».
Авторы не приписали. "Стрела" не прилетела. Слава вырос, стал лучшим учеником Бориса Стругацкого, видным востоковедом и прекрасным писателем, точно и сильно разрабатывающим жилу этической фантастики. А потом вдруг обнаружил, что Волна не остановилась, всё кругом - Радуга, и вся надежда только на "Стрелу". И принялся раз за разом приписывать к нашей Радуге "Стрелу", придавая ей все более ясные очертания - то принципов Кун Цзы, русского духа и советского интернационализма, то челнока "Буран", то устремленных в будущее разговоров про прошлое. Теперь вот замахнулся на нуль нашу транспортировку.
"Се, творю" - вторая часть трилогии "Наши звезды". И сюжет, и идеи делают вид (поначалу), что линейно продолжают первую книгу, "Звезда Полынь". Там, значит, безымянный олигарх давал деньги на сколь-нибудь близкую к тексту реализацию строчек из старой советской фантастики, а болеющий за страну академик собирал с человеческого бору последние сосенки, способные приподняться над свинцовыми мерзостями - к звездам. А сосенки ссорились, мирились, много, развернуто и немножко пародийно говорили-рзмышляли и выпадали из русофашизма в приятный такой патриотизм, а из либерализма - в шпионский пиндософашизм. В общем, было интересно, но не слишком понятно, а к чему все, собственно.
Вторая часть тенденцию развила, но не усугубила - а заодно сделала пару-тройку кульбитов, которые к бабушке стряхнули все родимые пятна первой части и позволили развивать какие угодно линии в какую угодно сторону. Рыбаков этими возможностями умело воспользовался.
Выяснилось, что, к счастью, в звезды и железки все не вперлось, что главное - на Зземле, что не все шпионы одинаково вредны, и что татарово место не бывает в пустоте. То есть натурально: в "Се, творю" скинхед плюс еврейка равняется любовь, защитой от отвратительной, как соответствующие пальцы, власти служат интеллект, любовь к Родине, гласность и функельшпиль, а главный гений не то что изобрел новый шаттл, а без малого просчитал божий промысел - ну или его транспортную составляющую.
И поначалу читать это было немножко стыдно, как слушать любимого родственника, который, то ли подвыпив, то ли расчувствовавшись, объясняет, почему надо любить мамку свою, которая у тебя, понимаешь, одна - и она тебя рОдила, ты понял, нет? Тем более, что как раз публицистичность, монологичность и карикатурность, вызывавшие досаду в первой части, никуда не делись. Заставляя грустно вспоминать, как длинно и печально завершался другой многообещающий цикл, книги которого назывались библейскими строчками.
А потом в тексте возник сам автор, тщетно пытающийся урезонить буянов и прокламаторов - и стало забавно.
А потом случился первый сюжетный кульбит - и текст заиграл совершенно иначе.
А потом фирменный рыбаковский накал проткнул мое черствое сердце - и я вовлекся.
А потом - специально для меня, видимо, - безымянный олигарх и главный благодетель оказался правильным татарином (заменив, очевидно, выбывшего в первой части неубедительного татарина-выкреста, павшего от бритоголовых рук - ну и заодно компенсируя, наверное, удивительную особенность татарского государства Ордусь, в котором есть русские, монголы, евреи, украинцы, узбеки и все советские народы против общего врага - нет только татар, ни единого), - и я важно кивнул.
А потом случился второй кульбит, совсем беспощадный и неожиданный - и я понял, как здорово ошибался, считая фабулу сколь-нибудь предсказуемой.
А потом книга кончилась на полузамахе и полуобещании, красивом и безнадежном, как мечта о "Стреле".
И я поверил, что "Стрела" придет.
Рыбакову лучше знать.

Очень в духе Стругацких, да - даже, пожалуй, по картинке "все плохо вокруг" они переплюнуты. Не очень люблю за это отечественную фантастику - вот эта беспросветность - то ли художественное преувеличение, то ли у меня розовые очки, то ли что-то третье. Но, к счастью, кроме беспросветности, здесь нашлось место и светлому. Лично для меня это книгу спасло.
А в остальном - только я закончила с математиком, как мне достался физик) И мечта всех времен - те самые перемещения, и отнюдь не во времени) Да, как раз про то, как важно сохранить хотя бы тень мечты где-то внутри себя. Пусть даже не сразу поверить - но хотя бы понадеяться.
Итого - практически наше недавнее время. Ученый червь, знай пишущий себе что-то по работе и в стол. И воротила финансовый, выросший на фантастике, которому захотелось поверить в это самое, которое в стол.
И почти спойлер - я только одного не поняла: если мог через забор, то почему не смог обратно? Как мышка от кошки?