Не гул молвы прошёл в народе,

Весть родилась не в нашем роде –

То древний глас, то свыше глас:

«Четвёртый век уж на исходе, –

Свершится он – и грянет час!

И своды древние Софии,

В возобновлённой Византии,

Вновь осенят Христов алтарь».

Пади пред ним, о царь России, –

И встань как всеславянский царь!

«Пророчество» Ф. И. Тютчев.

Введение

В общественном сознании европейского общества прочно укоренилось мнение о якобы «вековой мечте» русского народа о Константинополе и превращении Чёрного моря во внутреннее русское озеро, полностью контролируемое Россией. Бытует мнение, что Россия вступила в первую мировую войну только с одной целью, отнять у бедной Турции Константинополь и Черноморские проливы, Босфор и Дарданеллы. Ещё в начале XX столетия в антирусской пропаганде особенно преуспели немцы, стремившиеся оправдать свои захватнические планы. Считая себя обделёнными в колониальных владениях, немцы старались наверстать упущенное на Ближнем Востоке. Они разрабатывали планы захвата естественных богатств Малой Азии, Сирии, Палестины и Месопотамии. Немецкий кайзер Вильгельм II добился у турецкого султана концессии на постройку железной дороги от Босфора, через Багдад, к богатому нефтью Персидскому заливу. Германия, стремясь к мировому господству, выдвигала необоснованные обвинения в отношении России, выступая главными гарантами целостности беззащитной Турции.

Такого же мнения, как ни странно, придерживались и союзники России, Англия и Франция. Французский посол в Петербурге Морис Палеолог, несмотря на созвучную византийской императорской династии фамилию, на самом деле, к византийской династии ни какого отношения не имевший, писал, что известие о вступлении в войну Турции было с восторгом воспринято в России. «В опьяняющей атмосфере Кремля вдруг пробудились все романтические утопии славянофильства» – утверждал посол, намекая на мечты славянофилов о Константинополе.

Подобными заявлениями враги и союзники России стремились прикрыть собственные агрессивные планы в отношении этих территорий, стремясь вернуть «золотое время», когда после очередного крестового похода в 1205 году Константинополь был захвачен крестоносцами, а на развалинах Византийской империи образовалось несколько франкских государств, самым главным из которых являлась Константинопольская империя.

В данной книге предпринята попытка проанализировать отношение русского общества к Константинополю и бывшей Византийской империи в разные эпохи. Следует отметить, что ко времени разгрома Византии, когда в 1453 году Константинополь был захвачен турками, единого государства на среднерусской равнине не существовало. Разрозненные русские княжества, погрязшие в междоусобной борьбе за верховную власть, уже два столетия находились в зависимости от Золотой Орды. Поэтому оказать какую-либо поддержку погибающей Византийской империи русские князья не могли, а говорить о возникновение в этот момент «вековой мечты» об освобождение Константинополя и вовсе не приходиться. Своё отношение к гибели Византии в русском обществе было единодушно высказано, как воля провидения, установившая владычество турок, для «замещения поколебавшейся в православии Византийской империи».

На Руси было хорошо известно, что в 1439 году часть греческого духовенства и император Иоанн VIII Палеолог согласились на, так называемую Флорентийскую унию с Ватиканом, надеясь получить военную помощь из католической Европы. Византийские православные первосвященники, под давлением верховной власти, были вынуждены уступить католикам по всем принципиальным вопросам веры. Правда, через несколько лет Иерусалимский собор православной церкви предал Флорентийскую унию проклятию, но это не уменьшило число приверженцев католической веры в Византии. Поэтому справедливо понёсшая Божественную кару Византийская империя, разгромленная мусульманами, не нуждалась в сожалении православного христианства и, следовательно, в освобождении от турецкого владычества, ибо такова была «Божья воля».

Сама Русская земля, за свои прегрешения, подверглась нашествию «безбожных» татар, но выстояла, потому что не отступилась от православной веры. Достаточно вспомнить русских князей Михаила Всеволодовича Черниговского, Тверского князя Дмитрия Грозные Очи и многих других, убитых татарами, за отказ изменить православной вере. К тому же перед русской властью, элитой и всем русским народом, тогда стояли совсем иные, более прагматические цели и задачи, чем борьба за возрождение Константинополя. Создание единого государства с твёрдой централизованной властью и ликвидация татарского господства.

Вплоть до середины XVI века интерес к исчезнувшей Византийской империи в русском обществе ни как не проявлялся. Пока в связи с утверждением центральной власти и образованием единого Русского государства не возникла потребность в идеологическом обосновании претензий Московской княжеской династии на верховную власть в стране. Тогда была выработана новая государственная идеология, обеспечившая Московским правителям абсолютную власть над всем православным миром. При этом Россия объявлялась духовной наследницей Византии, «третьим Римом», а падение Константинополя объяснялось грехопадением византийской знати. Помимо этого к Московским князьям перешли, после бракосочетания великого князя Василия III с Византийской принцессой Софьей Палеолог и династические права последней Византийской императорской династии.

Сама идея провозглашения Москвы «третьим Римом», подразумевала, полный отказ русской власти от каких-либо мероприятий по освобождению Константинополя, поскольку, падший «второй Рим», был ни кому не нужен. Поэтому никогда Московские князья не предъявляли свои права на Константинополь, ни разу не воспользовавшись своим родством с Византийской династией.

Данное положение оставалось неизменным и в бурные годы правления Петра Великого, любой ценой стремившегося пробиться в Европу. Его первоначальные устремления к Чёрному морю были чисто прагматическими. Пётр продолжил политику своей старшей сестры царевны Софьи Алексеевны, вступившей ради возвращения Киевских земель в европейский военный союз против Турции. Это был первый опыт участия России в военной коалиции, кстати, закончившийся неудачей.

Обладание северным Черноморским побережьем было нужно Петру I для торговли, судьба Константинополя его вообще не волновала. После переключившись на борьбу со Швецией, император Пётр I и его наследники, обосновались на Балтике, уделяя южному направлению некоторое внимание, лишь для ликвидации татарской угрозы, исходившей вплоть до второй половины XVIII века от Крымского ханства.

Впервые заговорили о перспективах освобождения Константинополя при императрице Екатерине II. В её правление Россия провела несколько удачных войн с Турцией, была ликвидирована татарская угроза, а Крым стал частью Российской империи. От военных успехов у некоторых льстивых придворных вскружилась голова и они стали предлагать любившей лесть императрице различные идеи умножения её славы.

Так возник проект отвоевания Константинополя, но не для России, а для воссоздания нового Греческого государства, во главе с внуком императрицы великим князем Константином Павловичем. О восстановлении Византии мечтала Екатерина II. Она даже упомянула об этом в своём завещании потомкам. Однако реально для достижения этой цели, ни чего не было сделано. Потомки императрицы, вообще отказались от реализации этого плана. Сам же великий князь Константин Павлович, отказался даже от Российского престола, а уж бороться за мифический трон Византии вообще не собирался.

Закрепившись в конце XVIII века на Чёрном море, Россия вплоть до второй половины XIX века занималась лишь защитой своих южных рубежей. Южная торговля, вследствие слабости экономического хозяйства Новороссийских территорий, была не развита, хотя режим Черноморских проливов, регулируемый специальными русско-турецкими договорами, ни каким образом не являлся препятствием для морской торговли. Даже после трагичной для России Крымской войны, русская Черноморская торговля не пострадала. И в пореформенный период, то есть во второй половине XIX века, когда на юге России стала активно развиваться промышленность и сельское хозяйство, а к Черноморским портам были проложены коммуникации, и морская торговля многократно увеличила свои обороты, ни каких препятствий для плавания русских торговых судов через Босфор и Дарданеллы не существовало. Все вопросы разрешались дипломатическим путём. Проливы закрывались Турцией лишь во время русско-турецких военных конфликтов, но, как известно, во время войны между противниками торговля не ведётся. После подписания очередного мирного договора проливы для русских торговых судов вновь открывались. Поэтому в экономическом плане, ни каких препятствий для Черноморской морской торговли не существовало.

Сложившееся в XIX веке в России общественно-политическое течение славянофильство, ни как не было связано с бывшей Византийской империей, стремясь только к освобождению и объединению славянских народов. Славянофилы духовно не связывали себя с Константинополем. И если призывали к борьбе с Турцией, то исключительно для освобождения порабощённых братских южнославянских народов.

Лишь один из видных идеологов панславизма Николай Яковлевич Данилевский, написавший книгу «Россия и Европа», заинтересовался будущей судьбой Константинополя. Он предположил, что Константинополь должен, когда-нибудь, стать общим городом всех восточных народностей. Все народы будут владеть им на равных основаниях, вместе с русскими.

«В более же широком и высоком историческом смысле он должен принадлежать тому, кто продолжает воплощать в себе ту идею, осуществлением которой служила некогда Восточная Римская империя. Как противовес Западу, как зародыш и центр особой культурно-исторической сферы Константинополь должен принадлежать тем, которые призваны продолжать дело Филиппа и Константина, дело, сознательно подъятое на плечи Иоаннами, Петром и Екатериною.

Все состязающиеся могут быть разделены в этом отношении на три категории: с одной стороны, великие европейские державы; с другой – мелкие государства вроде Греции, с третьей – Россия».

Как мы видим, ни чего о планах России по подчинению Константинополя в работе Данилевского нет, так как не существовало идеологического обоснования для возникновения не только каких-либо планов, но даже мечты об овладении Константинополем, безосновательно предписанных французским посланникам Морисом Палеологом славянофилам.

Итак, мы выяснили, что ни экономических, ни идеологических претензий на Константинополь у России не было. Остается лишь военный аспект этой проблемы. Здесь, справедливости ради, следует отметить, что у военных определённые взгляды на Черноморские проливы существовали. Их интерес к проливам объяснялся исключительно с точки зрения, повышения обороноспособности южных границ России. И к этому русское военное командование побуждали не дружественные действия христианских европейских держав.

Контролируя Босфор, можно было бы полностью обезопасить русские Черноморские порты, не допуская иностранные военные корабли в Чёрное море. Особенно это проявилось в период Крымской войны, когда с разрешения Турции в Чёрное море беспрепятственно вошёл англо-французский флот. Это привело к поражению России в войне, итогом которой стал запрет строить укрепления на русском Черноморском побережье. Поэтому военные, моделируя различные политические события, в том числе и распад Турции или её захват другой иностранной державой, что было вполне возможным, пытались разработать определённые меры по защите интересов России в случае каких-либо серьёзных военно-политических изменений в данном регионе. Военными разрабатывались планы овладения Черноморскими проливами, для их последующей блокировки в случае возможного разрастания военного конфликта. Причём судьба самого Константинополя военных мало интересовала, да и захват всех Черноморских проливов не планировался. Военных вполне устраивал контроль над внутренней частью Босфора, поскольку расширение русского влияние в этом регионе напрямую вело к общему политическому обострению и возможным военным конфликтам с крупными европейскими державами.

Признавая в целом безразличное отношение русских властей к Константинополю, следует упомянуть о наличие в русском обществе отдельных идеалистов, обеспокоенных судьбой древнего православного центра. Они высказывались о возможном возрождении Константинополя под властью России, но широкой поддержке в обществе они не находили.

Коренным образом положение изменилось в период первой мировой войны, когда Турция вероломно напала на Россию, встав на сторону Германии и Австро-Венгрии. Хотя Россия всячески стремилась удержать Турцию в стане нейтральных стран, даже ценой территориальных уступок для неё, о чём велись предварительные переговоры с союзниками.

Внезапное нападение турецкого флота на русское Черноморское побережье, вызвало сильнейшее возмущение в русском обществе. В народе возникло мнение, что за своё безрассудное вмешательство в европейский военный конфликт Турция, более не имеет морального права распоряжаться Черноморскими проливами и должна быть серьёзно наказана. Возникшие, на этой почве, патриотические настроения в русском обществе были вовремя подмечены английскими представителями, которые поспешили заявить о праве России на обладание Черноморскими проливами и Константинополем. Зёрна попали в благоприятную почву. Обнаружив сочувствие союзников в вопросе о Константинополе и проливах, русская дипломатия, при полной поддержке правительства и общества, стала вести дискуссию о возможном установлении, в случае победы, русского контроля над означенными территориями.

Начавшаяся война велась за передел мира. Каждая из воюющих сторон рассчитывала приобрести новые территории. Не была исключением и Российская империя. Франция и Англия так же претендовали на территорию Турции, и было бы преступлением уступить им Босфор, Дарданеллы и Константинополь, тем самым в будущем ослабить обороноспособность страны. Поэтому выдвигая свои претензии на означенные территории, русское правительство готово было поддержать любые возможные интересы союзников в данном регионе.