Юной цыганке тоже совсем не улыбалось ввязываться в новую потасовку. Хоть она и считала соперницу никчемной пустышкой и неженкой, все-таки дочь герцога оказалась слишком уж сноровистой для благородной дамочки и дралась явно не впервые. Ничего, Лионелла уже обводила эту дурочку вокруг пальца, обдурит и еще раз. А пока им действительно лучше держаться вместе, мало ли, какие еще недоумки, желающие позаимствовать без спросу чужое добро, попадутся на пути.

В знак примирения девушки обменялись рукопожатием. Держа другую руку за спиной, Катарина скрестила пальцы. Если бы в этот момент она могла заглянуть за спину Лионеллы, то увидела бы, что цыганка сделала то же самое.

– А чем это пахнет? – спросила Катарина, принюхавшись.

– Ах, черт! – спохватилась Лионелла и метнулась к своему костру.

Огонь уже почти угас, однако это не помешало мясу, которое поджаривала цыганка, превратиться в угольки, распространяющие совсем не аппетитный смрад.

– Вот и пообедала, – удрученно вздохнула Лионелла.

– А больше ничего нет? – поинтересовалась Катарина.

Хоть витавший в воздухе запах мог вызвать только тошноту, все-таки сейчас юная дочь герцога почувствовала зверский голод. Торопясь догнать соперницу, она предусмотрела все, кроме съестных припасов для себя и своего неказистого скакуна. Впрочем, ослик в настоящий момент не очень-то страдал от забывчивости своей наездницы – засунув морду в кусты по самые уши, он неторопливо объедал ягоды.

– Только хлеб, – ответила Лионелла.

Она достала из котомки краюху серого хлеба. Катарина сглотнула, отвернувшись, чтобы не видела цыганка. Несмотря на голод, гордость не позволяла отпрыску благородного рода герцогов Ламберанских унизиться до того, чтобы просить поделиться куском хлеба безродную попрошайку.

Лионелла тронула Катарину за плечо и протянула ей ломоть.

– Держи.

В глазах цыганки Катарина не увидела ни упрека, ни насмешки, а предложение ее прозвучало столь обыденно, будто они были старыми подругами.

– Спасибо, – поблагодарила Катарина, причем, вполне искренне.

Сейчас она действительно была благодарна спутнице, за ее отзывчивость. Может быть, эта цыганка не такая уж и дрянная девчонка.

– Только знаешь, что, подруга? – произнесла Лионелла. – Давай-ка жевать на ходу. Поехали подальше отсюда. Кто знает, может, у тех недотеп где-нибудь поблизости куча приятелей. Как заявятся сюда всей толпой, да еще с оружием…

Признав предложение разумным, Катарина свистнула своего ослика. Взобравшись на спину осла, она вновь почувствовала себя посмешищем, но, на счастье их обеих, Лионелла воздержалась от колких замечаний, хотя по ее лицу было видно, что цыганка едва сдерживается от смеха.

Хлеб был черствым и невкусным, но проголодавшиеся девушки порадовались и этому. Цыганка оказалась гораздо опытней своей спутницы, что было и неудивительно, учитывая ее бродячий образ жизни, и с ее подсказки припасы обогатились ягодами и грибами, так что на ночевку девушки расположились боле-мене сытыми.

Катарина проснулась первой, когда ночная мгла еще только едва начала рассеиваться. Собственно, ей и спалось-то не очень замечательно. Всю ночь в траве неподалеку слышалось шуршание, над ухом звенели комары, доносилось кваканье полчища лягушек, свидетельствовавшее о близости Чандайской топи, где обитал таинственный и, судя по слухам, злобный чародей.

Лионелла безмятежно посапывала – привычную к ночевкам под открытым небом цыганку ничуть не беспокоили звуки ночного леса. Пожалуй, более подходящего случая избавиться от общества воровки трудно было бы сыскать. Немножко, конечно, совестно, все-таки, цыганка не позволила ей пропасть от голода, но справедливость прежде всего.

Осторожно поднявшись, Катарина освободила стреноженную лошадь. Услышав сопение за спиной, девушка обернулась, готовая выпалить целую кучу всевозможных оправданий, но оказалось, что позади стоит ослик. Лионелла по-прежнему мирно спала, не подозревая, что уготовила ей спутница.

Наблюдая, как хозяйка подтягивает подпругу и готовится взобраться в седло, ослик фыркнул и вдруг раскрыл пасть, явно намереваясь взбудоражить всю округу своим диким криком. Катарина показала ослу кулак и прошипела:

– Только попробуй! Уши узлом завяжу!

Угроза подействовала ненадолго. Свято уверовав в собственную незаменимость, ослик почувствовал себя оскорбленным до глубины души тем обстоятельством, что ему вдруг предпочли совсем другого скакуна, чем и собирался возмутиться во всеуслышание. Увидев как он снова раскрыл пасть, Катарина поспешно схватила осла за морду и силой сомкнула его челюсти.

– Предатель, – укоризненно прошипела девушка. – Черт с тобой, пошли.

Лошадь она просто хлопнула по боку и шепотом приказала:

– А ты скачи домой, к отцу.

Послушно фыркнув, лошадь неспешно скрылась меж деревьев, унося с собой практически весь небогатый походный скарб цыганки, притороченный к седлу. Катарина потянула ослика за повод.

– Идем, гад ушастый.

Ослик резво засеменил следом за хозяйкой, взмахами хвоста выражая безграничную преданность и полную готовность к героическим свершениям.

Когда солнце поднялось над оставшимся позади лесом, где они покинули Лионеллу, под ногами захлюпало, а еще через некоторое время пришлось перескакивать с кочки на кочку, чтобы не провалиться по колено в топкую грязь. Катарина начала всерьез опасаться, что осел увязнет. Пожалуй, лучше бы было оставить его на окраине болота. Хоть он, конечно, и гад порядочный, но все же девушка уже как-то привязалась к этому несуразному животному и ей было бы жалко, если бы осел вдруг провалился в бездонную промоину.

Однако, вопреки опасениям Катарины, провалился не ослик, а она сама. Оступившись, девушка вдруг оказалась по самый пояс в грязной жиже. Попытка выбраться успеха не принесла, топь крепко держала свою жертву. Катарина похолодела от ужаса.

– Эй, ты! – позвала она осла. – Как тебя там? Помоги!

В голову пришла несвоевременная и совсем неподходящая ситуации мысль, что надо было бы спросить имя осла у его прежнего владельца.

Ослик в очередной раз показал себя сообразительным существом. Поняв в какой ситуации оказалась его хозяйка, он подался вперед и качнул головой пытаясь бросить девушке свой повод, до которого, однако, Катарина не сумела дотянуться. Почувствовав, что ненадежная поверхность болота расползается под копытами, ослик поспешно отступил назад на кочку. Катарина закусила губу и застонала от чувства собственного бессилия. Вот тебе и приключения. Сгинет тут в этой трясине и никто не узнает, как бесславно окончила свои дни потомок славного рода ламберанских рыцарей. И кричать-то бесполезно, все равно никто не услышит.

Впрочем, у ослика по поводу бесполезности призыва о помощи имелось собственное мнение, что он и продемонстрировал, вздернув морду к небу и ошарашив всех местных жаб и лягушек своими резкими пронзительными криками.

Опустив голову, Катарина медленно и безропотно все глубже погружалась в трясину. К чему дергаться и вопить? Она умрет достойно, как и подобает истинной дворянке и благородной леди.

Когда мутная болотная жижа, кишащая водомерками, дошла до горла, вопли осла вдруг смолкли и послышался знакомый язвительный голос:

– Что, конопатая? Увязла?

Катарина вскинула голову. Рядом с ослом стояла Лионелла, держа в руках длинный шест.

– Может, поможешь? – поинтересовалась Катарина, стараясь не казаться слишком обрадованной, чтобы эта безродная попрошайка не возомнила о себе невесть что.

– Дай-ка подумаю. – Лионелла изобразила на лице задумчивость. – Ты украла мою лошадь со всем добром, бросила меня одну в лесу, хотела лишить меня моей награды за спасение принца… Ты знаешь, пожалуй, нет. Не вижу ни одной причины, чтобы вытащить тебя из болота.

– Это была моя лошадь! – возмутилась Катарина. – Ты сама ее украла, причем, у меня же! И я тебя не бросала! Я… Я…

– Ну-ну? – поторопила ее Лионелла, с явным интересом ожидая, какую же отговорку придумает неверная спутница в свое оправдание.

– Я за клюквой пошла! – выпалила Катарина. – Для завтрака!

– И много насобирала? – насмешливо поинтересовалась Лионелла.

– Хватит издеваться, имей совесть! – сердито крикнула Катарина, потеряв остатки самообладания и терпения. – Меня засасывает, все-таки!

– Я вижу, – кивнула Лионелла, ухмыляясь. – Прямо не знаю, вытащить тебя, что ли?

Катарина закусила губу и простонала. Неужели придется умолять эту наглую цыганку? Какое унижение! Но тонуть у нее на глазах еще унизительней. Лучше бы вообще не приходила, чертовка.

– Ну, хорошо, – наконец сжалилась Лионелла. – Так и быть, я тебя вытащу. Только попроси меня как следует.

– Ну ты и гадина! – не сдержалась Катарина.

– Не больше, чем ты, белобрысая кукла, – не осталась в долгу цыганка. – Советую поторопиться, а то скоро тебя по уши затянет, только булькать сможешь, а я по-лягушачьи не понимаю.

Как ни прискорбно было признавать правоту Лионеллы, но все же пришлось – Катарина погружалась все глубже и глубже, и ей действительно стоило поторопиться.

– Помоги… пожалуйста, – выдавила из себя Катарина.

– Обманывать больше не будешь? – спросила Лионелла, издевательски ухмыляясь.

– Честное слово, никогда больше так не буду! – пообещала Катарина. – Помоги!

– Ох, и почему я тебе не верю? – вздохнула цыганка. – Ты же такая врушка… Ладно, держи.

Она протянула юной дворянке конец шеста. Катарина вцепилась в шест и вскоре трясина с хлюпаньем и чавканьем выпустила свою жертву.

– Ну и воняет от тебя, подруга, – поморщилась Лионелла. – Ты там не обделалась, случайно? Постираться-то тебе точно не мешает.

Катарина и в самом деле распространяла затхлый запах болотной тины. Если поначалу она и испытывала некоторую благодарность за свое спасение, то последнее замечание вывело ее из себя. Поднявшись на ноги, Катарина что было сил толкнула свою спасительницу и через мгновение Лионелла оказалась на том самом месте, откуда только что вытащила дворянку.

– Ты что сделала, дура конопатая?! – взвизгнула цыганка, с ужасом чувствуя, что трясина не собирается выпускать ее из своих объятий.

– Ой, какая я неловкая! – всплеснула руками Катарина, не скрывая злорадного торжества. – Прости, подруга, так получилось. Ну, извини, мне пора. Поболтала бы с тобой, но, сама понимаешь, дела. Счастливо оставаться.

Схватив ослика за повод, Катарина изобразила готовность продолжить свой путь и предоставить цыганке самой заниматься собственным спасением.

– Стой! – крикнула Лионелла. – А ну вытащи меня! Немедленно!

– По-моему, я не услышала слова «пожалуйста», – заметила Катарина и взглянула на своего ослика. – А ты слышал?

Осел помотал головой.

– Ну ты и дрянь! – возмутилась Лионелла, силясь вырваться из трясины.

– Не больше, чем ты, попрошайка, – усмехнулась Катарина. – Ну, так как? Будешь просить как следует или дождемся, когда начнешь булькать?

– Черт с тобой, – сдалась Лионелла. – Пожалуйста, вытащи меня отсюда.

– Между прочим, перед тобой дочь герцога, – намекнула Катарина, демонстративно вздернув нос, перепачканный болотной тиной.

– У которой совести совсем нет! – раздраженно добавила цыганка. – Ну, хорошо… Глубокоуважаемая леди, не будете ли вы столь любезны оказать мне услугу, протянуть шест и вытащить меня из этой помойки? Живей, конопатая!

– По-моему, она не искренна, – заметила Катарина, снова обращаясь к ослу. – Но я такая добрая, такая доверчивая, меня так легко уговорить. Как ты думаешь, стоит ее вытащить?

Осел закивал головой, явно выражая согласие.

– Ну, хорошо, – неохотно вздохнула Катарина. – Только ради тебя, мой длинноухий друг.

С этими словами она, наконец, протянула Лионелле шест и вытащила спутницу из трясины. Все произошедшее изрядно утомило обеих, в изнеможении девушки растянулись на травянистом островке – единственном месте на всем болоте, где можно было не опасаться стать добычей трясины.

– Кукла конопатая, – выдохнула Лионелла, тяжело дыша.

– Попрошайка чумазая, – так же тяжело отозвалась Катарина.

Собравшись с силами, Лионелла приподнялась и пихнула спутницу.

– Хватит валяться. Пошли дальше.

Она первой пошла вперед, нащупывая дорогу шестом. Держа в поводу верного ослика, Катарина последовала за цыганкой.