Цитаты из книги «Старый палач»

Стихи он писал… И такие задушевные, грустные… словом, душа с телом расставалась… Будто чувствовал, что конец его близок… Глаза были такие большие, большие… Мучительные глаза, и мученические… Чахотка у него была… Ну, я его и того… и прикончил…

Особливо когда заступаться за нее некому. Ну и начнешь! Иногда даже, случалось, перекладывал. Женщину-врача, изволили слыхать, Кашеварову-Рудневу раз взял… Ну, и того! Переложил. Под суд отдали. Посадили.

взять его и жену и в подвал к себе привести – и перед публикой-то их голыми, голыми! Срамить! Да плетью-то не по нем, а по жене, по жене, на его-то глазах!

Скабичевский, Стасов, Чехов, Антон Павлович, Немирович-Данченко, Василий и Владимир, Боборыкин, Плещеев-покойник, сам Толстой, Лев Николаевич, меня знает.

Похвалить я раз его задумал, с лаской к нему подошел. Он от меня, как от нечисти, отшатнулся. «Не смей, – кричит, – меня, палач, своей палаческой рукой трогать. Истязать ты меня можешь – на то ты и палач, но протягивать мне твоей

Короленко, Мамин. Михайловский – критик, строптивый человек…

Из художников Репин, Антокольский, Ге – покойник

По Тургеневу, Ивану Сергеевичу, моя грязная плеть ходила. Чистый был человек, хрустальной чистоты, как святого его считали. Нарочно грязью плеть измазал, да по чистому-то, по чистому!

Так драли, так драли, – с тоской, со смертной тоской говорит он, – у меня и до сих пор раны не зажили. Гнию весь. Так и я же их! Пусть и они мучатся!

Случалось ему и вешать. Его все избегают, и он избегает всех.