Отзывы на книгу «Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики»

"Он ждет ее там, и она должна идти дальше.

Там, в том мире, по ту сторону границы, ее ждет жизнь, которой она была верна каждый час своей жизни, жизнь, которую она не предала раньше и не предаст сейчас.

Момент или вечность - разве это имеет значение?

Непобежденная жизнь существует и будет существовать"

О любимых книгах или книгах, глубоко потрясших, не хочется много говорить, их хочется переживать - снова и снова, растворяться в их событиях и их героях, умирать и воскресать на их страницах, поражаясь человеческой подлости и восхищаясь человеческой стойкостью, мужеством, милосердием и верой...

"Мне будет страшно только в тот роковой день, когда я сдамся. А это день никогда не настанет"

Кому рекомендовать книгу - даже не знаю, если честно. Начинать с этого романа свое знакомство с творчеством великой американской писательницы русского происхождения уж точно, на мой взгляд, не стоит. Тяжеловат слог, порой неправдоподобные ситуации могут ввести в заблуждение. Это, скорее, проба ее пера - это ведь и есть первый роман Айн Рэнд. Многие линии из этого произведения, многие сюжетные коллизии и переплетения затем найдут свое куда более полное и точное отражение в ее последующих, признанных романах - Айн Рэнд - Атлант расправил плечи (комплект из 3 книг) и Айн Рэнд - Источник (комплект из 2 книг) (эти романы, к слову, стали одним из лучшего прочитанного мною в прошедшем году)

Но и тем, кто так же, как и я, в восторге от ее книг, Айн Рэнд - Мы живые я бы советовала все же с осторожностью. Эта книга кардинальным образом отличается от ее более поздних романов. Вот чем мне понравились ее "Источник" и "Атлант..", так это и тем в том числе, что любовь никогда не заслоняет от героев жизни и действуют они всегда с холодной головой, эрос не вмешивается в рацио и наоборот, они никоим образом не пересекаются и герои всегда предельно трезво смотрят на этот мир. Здесь же, в "Мы живые" все с точностью наоборот: любовь перечеркивает жизнь (хотя по логике, наверно, все должно быть иначе...), любовь посылает испытания, любовь оборачивается наказанием...

Линия любовного треугольника - Андрей, Кира, Лео - еще не раз всплывет в более позднем творчестве Рэнд, но не обманывайтесь: это не любовный роман. Просто через призму страсти, любовного наваждения (а как иначе назвать то, что творится на этих книжных страницах, когда девушка готова покинуть свою родину буквально через месяц после знакомства с одним мужчиной - с ним же и покинуть...Хотела бы я посмотреть, что же представляет из себя этот мужчина. Хотела бы я увидеть подобного человека вживую...) автор высвечивает нам тот стержень, который делает нас не просто человеком, а личностью, показывает нам набор качеств, а нам решать, что стоит доверия, поклонения, а что нет...

Та упомянутая завязка с попыткой побега из молодого советского государства будет лишь первой ласточкой, робким намеком на те страшные события, которые закрутятся далее...

О чем же в итоге роман? О многом, обо всем. О тяготах жизни в новой стране, называемой СССР. О стойких людях, которые выдержат любое испытание. Но для меня книга прежде всего о не-осуждении. О попытке попробовать встать на место другого человека и увидеть ситуацию его глазами. Жизнь ведь часто ставит перед нами непростой выбор. Иногда чтобы спасти другого, надо убить себя. И даже если другой не оценит ( а он не оценит, уж будьте уверены...), жертва не будет напрасной.

Чтобы спасти жизнь Лео, Кире пришлось стать любовницей Андрея. И кто знает, как аукнется ей это в дальнейшем. Жизнь, как и страна, ошибок не прощает...

5/5, страшный и кровавый в своей закономерности финал. А впрочем...та жизнь и так закончилась, когда принесенная на алтарь жертва оказалась ненужной...

"Почему ты стоишь молчишь? Ты, наверное, мучаешься тем, что не понял раньше, кто я есть на самом деле? Ну, теперь-то ты видишь?"

«Когда кто-то может вынести любые страдания сам, он обязательно находит силы вынести страдания других»

Я раньше не читала Айн Рэнд, и для меня стало большим сюрпризом, то с какой любовью к людям она пишет, то какие образы она создает, а самое главное, как она умеет передавать атмосферу и людские переживания.

Кира Аргунова не принимает мир, в котором она живет, страну с ее несправедливыми законами, презирает коммунизм и Советский Союз, где зарывают собственное «Я» и благоволят «Единство без мнения». Главная героиня боец, она презирает формулировку «Мы» и не понимает разделения на мужское и женское. Кира пытается сделать все возможное для своего счастья, но она вынуждена следовать правилам общества. Она знакомится с Лео, парнем, который, так же как и она пытается противостоять системе. Но «судьба-сука» и Кире приходится жить с парнем-эгоистом, работать ради него на Советскую власть и переступать себя ради сомнительного будущего. Кире приходится забыть о своих мечтах: получить профессию инженера, уехать заграницу. Она думает лишь о Лео, как ему помочь и не умереть с голода. Ей помогает ее одногруппник Андрей, который всем сердцем ее любит. Кира решает использовать Андрея. И то, что происходит дальше таит в себе безумие, несправедливость и отчаяние.

Эта история, где каждый герой прописан так хорошо, что переживаешь за всех. Здесь нет плохих или хороших, только обстоятельства, которые заставляют человека идти наперекор своим принципам и устоям. Эта история – противостояние личности. Айн Рэнд тонко описала грань жизни и смерти, она передала дух коллективизма и подчеркнула то, что людям, мечтающим вырваться на свободу, придется страдать всю жизнь.

Эта книга запала глубоко в мое сердце. Читать ее было непросто, но в то же время интересно. Я советую вам прочитать «Мы живые» и насладиться увлекательной историей Советского союза. Теперь я хочу прочитать книгу «Атлант расправил плечи», уверена, что книга мне понравится.

Ещё до прочтения этого романа я была знакома с творчеством Айн Рэнд, лет 10 назад была ослеплена её романом Айн Рэнд - Атлант расправил плечи (комплект из 3 книг) позже познакомилась и с Айн Рэнд - Источник (в 2 книгах) Поэтому и к этому роману приближалась с ожиданием чуда, ну или по-крайней мере с предчувствием чего-то приятного. Но в итоге случилась неувязочка. Роман непохож на другие два.

Для меня лично он как будто чересчур эмоционально не сдержанный. Здесь слишком много прямолинейности, какой-то подростковой эгоцентричности, максимализма и может быть инвектива. Главная героиня Кира совсем не понравилась. Да её есть за что уважать и она по-своему красива. И возможно стоило бы походить на неё. Только не для меня.

Сама история очень интересная, очень красочная, очень живая и очень динамичная. Живописное произведение: ты легко представляешь все сцены из книги и они отпечатываются у тебя в голове и в сердце, яркими трогательными мазками.

По своей основной концепции таких книг очень мало, или я лично мало встречала. Столь и язык книги заражает энергией и желанием узнать всё до конца и слушается на одном дыхании.
Сама идея произведения трогает за душу и переворачивает какие-то свои устоявшиеся принципы и взгляды- за это я оценила эту книгу довольно высоко. И уже можно проследить мысли писательницы, которые будут более полно развёрнуты в последующих произведениях автора:

Любой бог — какой бы смысл ни вкладывали в это слово — это воплощение того, что человек считает выше себя. А если человек ставит выдумку выше самого себя, значит, он очень низкого мнения о себе и своей жизни. Знаешь, это редкий дар — уважать себя и свою жизнь, желать самого лучшего, самого высокого в этой жизни только для себя! Представлять себе рай небесный, но не мечтать о нем, а стремиться к нему, требовать!

Но в целом произведение всё таки осталось не в списке любимых.

Такого видеть мне еще не доводилось. Или, скорее, не видеть, а читать. Откровенно плохой по героям и сюжету роман, написанный ужасным куцым слогом - и вдруг стал культовым. Ладно, стал. Этому объяснение есть. Но до сих пор ведь остается! Как такое может быть? Тут нужно разбираться.

Вот что значит попасть в волну. Учитесь! Казалось бы, жизнь Алисы Розенбаум (она же Айн Рэнд) сразу не задалась. Родиться в еврейской семье в 1905 году в антисемитской России, согласитесь, то еще везение. Но там, где других ждала смерть или, в лучшем случае, прозябание в безвестности при таком потенциале, Алиса стала культовой американской писательницей, основателем философского учения, которое она сама называла объективизмом. «Мы, живые» первый роман Айн Рэнд, который приняли далеко не сразу.
Кира возвращается с семьей, мамой, папой и старшей сестрой Лидией, из Крыма в Петербург. В Крыму бывшие владельцы фабрики надеялись пересидеть «красную чуму». Оказалось, ее не то что не пересидишь, ее и пережить не переживешь. Решили пробовать существовать параллельно. Время было непростое: голод, отсутствие порядка, охота на бывшую аристократию. Кира поступает в университет, живет активной жизнью. Судьба подбрасывает ей двух мужчин: Любовь и Друга.

Айн Рэнд не писатель. Ей просто крупно повезло, плюс недюжинная самоуверенность, переходящая в наглость. Слышишь, называла свое учением объективизмом! Неслабо, да? Учение! Объективизмом! Свое! Книжки писала, умудрялась что-то там продавать. Возможно, примитивность текстов Алисы вызвана тем, что писать приходилось на иностранном языке. Правда, не думаю, что в большом мире литературы эта проблема хоть как-то касается читателя. Тем более учитывая, что многие читатели не интересуются биографиями авторов книг. Важен сам текст, и он у Айн Рэнд плохой и слабый. Герои картонные (при таком объеме, это даже странно), замысел неплохой, но воплощение отвратительное, развитие личности героя чистая лажа. Насколько искусственно выглядят иные «ура-патриотические» советские книги тех лет, настолько же искусственно выглядит антисоветская проза Алисы Розенбаум. Она наивная и детская. Автора бросает то в жар, то в холод. Поначалу Алиса полна ярости и ненависти: все плохо, все советские служащие нелюди, а честные и порядочные личности скорее умрут, чем пойдут работать на врага. Смешно просто. Но потом, выписывая Андрея, Алиса смягчается. Под конец и вовсе растекается лужей. Реакция Андрея, когда он как будто понимает, чем руководствовалась Кира, используя его в своих целях – просто бред. По-моему, дешевые вокзальные любовные романы написаны с большей логикой.

Не припомню, чтобы у кого-то еще получалось так искусно заполнять страницу буквами, не несущими смысла. Очень много описаний всего, кроме героев. Чему удивляться – Алиса Розенбаум сама говорила, что «хотела написать роман о Человеке против Государства». Сюжетная линия и герои просто чтобы не заскучал читатель. Что ж, у автора получилось то, что задумывалось. Но это не литература. У такой откровенной халтуры было бы ноль шансов, если бы не волна. Насколько я не приветствую чтение по диагонали, здесь оно уместнее всего. Тогда нормально. Можно читать и ухмыляться. Читать, чтобы знать, что из себя представляет Айн Рэнд. Хотя в результате становится понятно, что американцы готовы даже откровенное хм назвать культовой литературой, чтобы только там было плохо русским. Да еще от российского как будто автора.

А сегодняшняя популярность книги у российского читателя объясняется тем же. Самобичевание есть в русском менталитете, только кончается оно не осмыслением и изменением собственного сознания, а кулаком в ухо бабе. В данном случае России. Только Россия – это каждый из нас в отдельности, а не столетней давности события, описанные с ненавистью. И давайте будем откровенны: книга Розенбаум не голая правда, а предвзятое мнение обиженной тетки, владеющей искусством слога на уровне восьмиклассницы.

Нет ничего более нелепого, чем тяжеловесный женский роман. Наполненный протокольными советскими фразами, первое творение Айн Рэнд "Мы живые" было бы очень ценно одной лишь темой, потому что в нем описывается Петроград и Ленинград времен НЭПа (20-е годы). Любое другое повествование современников обычно описывает бегство в Турцию, последующие мытарства по Восточной Европе или, если очень повезло, цвет эмиграции в Париже. Здесь же героиня (читай – сама Айн Рэнд) возвращается в Петроград, что само по себе интересно, так как на тему этого периода мы в основном упираемся в панегирики советских писателей. «Витрины без магазинов» и «магазины без витрин» производят живое и ужасающее впечатление.

К сожалению, все это продолжается совсем недолго, вскоре на нас валится стандартное описание Айн Рэнд неестественных суперлюдей с их неестественным отношениями, то, чем в изобилии кормит читателя писательница в «Источнике». И, если в «Источнике» это выглядит как нечто оригинальное, то в «Мы живые» превращается в муку. Впечатления, что пишет женщина, никакого нет, хотя жанр женского романа налицо, может быть забавным только в том случае, если вы не читали Айн Рэнд раньше. Автор описывает очень иногда и очень лениво всякие женские юбки и шпильки, отсутствие энтузиазма по этому поводу наводит на мысль, что это ей стоило немалого труда. Периодически повторяя самой себе «я – женщина», писательница на деле таковой не является. Айн Рэнд – мужик. «Дружище!» - сказал бы ей Ремарк перед сексом. Дай пожму твою мужественную ладошку.

Во всяких фантастических романах стандартный робот часто занимается борьбой за то, чтобы в нем признали наличие каких-нибудь человеческих качеств. Если бы такого робота перенесли в «Мы живые» (само название об этом говорит) то он, пообщавшись с тутошними героями, сразу бы повесился в той форме, в какой роботу и положено. Разобрал бы себя на винтики. У Айн Рэнд вообще все просто, ее тексты блещут прямолинейностью. Писательница ставит перед собой задачу и прется к цели наикратчайшим математическим путем. Безэмоциональные и скучные герои не оставляют никакого простора для эволюции, перед нами тупик и виной тому совсем не СССР 20-х. Даже эту тему, которая просто не может оставить равнодушной россиянина, автор умудрилась обсосать так, что читается она как сказочная повесть не очень интересного писателя. Действительно, если наводнить мир стадами главных героинь, тех, что Айн Рэнд списывает с самой себя, то и в правду никто не нужен и ничто не нужно.

Любовь у нее описывается так, как будто перед нами математическое уравнение «Маша любит Сашу. Для этого спит с Петей.» Старая добрая формула «сутенер – товар – клиент». Сама Айн Рэнд, правда, считает свою героиню «святой». При всем при этом удивительно то, что в итоге мы имеем кучу ее произведений, которые написаны неизвестно для чего, ибо в них отсутствует побудительный мотив. С таким же успехом в советские годы книжные магазины были забиты многомиллионными тоннами всякой лабуды о значении коммунистической партии. Героиня не только особенно не старается убедить читателя, что ей кто-то нужен – она просто откровенно скучает. Да, «Мы живые» рассчитывались на американского читателя и совсем неудивительно, что так его и не заинтересовали. Зато нашелся добрый человек, проанализировал все это и подстроил под инфантильные тексты Айн Рэнд целую философскую базу. На деле же, ее тексты просто нужно было умело присобачить во времени под американского читателя, а пиар сделал все остальное.

Вот, казалось бы, тема в «Мы живые» очень близка писательнице, - маразм и ужасы советской системы. Как явная антисоветчина, книга должна интересовать и сейчас. Но приходится по крупицам выуживать из текста что-то ценное, не говоря о том, что весь остальной текст губит все эти потуги на корню. Айн Рэнд в своем равнодушии не смогла скрыть своей ненависти к советской власти, но ненависти детской, по принципу «у меня отобрали куклу и любимый капор». Один из героев писательницы совсем уж откровенно ее выдает, первый вопрос, который слетает с его губ «Как тебя приняли в партию с таким происхождением?» и только затем он начинаются разглагольствования на тему «не буду никогда работать на советскую власть». С Айн Рэнд было нечто похожее, ну, не повезло ей, родилась не с той стороны, а так бы из нее получился прекрасный комиссар. Если сравнивать «Источник» с трупом, то «Мы живые» будет о новичке-зомби, который, конечно, не живой, но передвигается только благодаря чувству новизны. Вероятно и зомби женятся, чтобы с полгода почувствовать себя в новом качестве.

Мне доводилось читать, например, Генри Джеймса, но тому вялость простительна, хотя и он писал так, как будто над ним стоял надсмотрщик с плеткой. Впрочем, был бы надсмотрщик, то было бы что-то по-экспрессивнее. Генри Джеймс писал из библиотеки, ни разу за всю жизнь не побывав на улице дальше бульвара. Не он один такой. Кант всю жизнь просидел в своем Калиниграде, а Пруст в бабушкиной комнате, ожидая прихода мужчины-слуги. Это их проблемы и проблемы их фанатов, но с Айн Рэнд случай особый. И характер налицо, и жизненный опыт на месте, она прекрасно описывает то, что видела, сама при этом оставаясь фоном. Соцреализм подходит ей идеально. Но потом на свет божий вылезает ее сказочная героиня, чудесная принцесса из подворотни, инфантильная зевотная клоунесса. Айн Рэнд специально держит ее на расстоянии, боится, что кто-нибудь в ней узнает саму писательницу. К тому же опасается, что сама перестанет в нее верит – настолько неестественной получается героиня. Но главное, чтобы читатели поверили. Мир полнится лохами, эту истину кто-то (тот же советчик) все же до Айн Рэнд довел.

И вот, мы снова утыкаемся в проблему идеального человека. Нам это особенно нужно теперь, потому что этот человек – женщина. Идеальная женщина Айн Рэнд напоминает Сталина или нынешнего главу государства. Возможно, что образ Иосифа и стоял перед внутренним взором писательницы, когда она создавала все эти свои образы сверхлюдей. Ее сталины вроде бы и на виду, но они на виду только работают. В положенное время выключается свет, заводится будильник и никто не знает – как дальше ее сталин живет. Отдаление в данном случае ни что иное как обожествление. Старый добрый прием, описанный еще в Ветхом Завете, и доведенный до совершенства в Новом. Некая идеальная формация потому и идеальная, ибо известно о ней очень немного. Никакой критик своими лапами не дотянется. А на растерзание подставляются сыны божьи, которые наделены некоторыми волшебными свойствами, но с которых гораздо меньше спросу. В крайнем случае, ими и пожертвовать можно.

В итоге, книга не особенно нужна, если только для фанатов автора. Писать коротко Айн Рэнд не умеет по определению, слово «труд» она воспринимает буквально. Книга состоит из 2-х частей. Первая – 290 страниц и вторая – 320 страниц. В первой части стыдливо пропущен эпизод о потере писательницей невинности. С подобным в «Источнике» мы уже сталкивались, когда повествование прерывается на полуслове и продолжается так, как будто ничего не произошло. Осуществив несложный математический расчет, можно сделать вывод, что невинность Айн Рэнд теряла 30 страниц. Чего не скажешь о читателях автора, на долю которых пришлось 610. Можно быть уверенным, что это намного труднее, но степень мазохизма у каждого своя. Петроград времен НЭПа, собранный по кусочкам, интересен лишь для кого-то, например, для меня. Что касается темы побега из СССР, на которую я очень надеялся, то тема возведена в пафос, поэтому жесткий облом ждет и всех остальных.