Отзывы на книгу «Полосатый жираф Алик»

Несмотря на весьма жёсткие вводные, описывающие условия, при которых ребята попадали в Пояс астероидов, книга долгое время кажется совсем фантастической — и сказочно-фантастической, и космически-фантастической, и приключенчески-фантастической. Однако постепенно по мере раскручивания маховика событий и происшествий всё больше начинаешь осознавать, что за всей этой сказочно-космически-приключенческой фантастичностью на самом деле скрывается явная антимилитаристская, антивоенная, гуманистическая суть, которая, в общем-то, всегда и была свойственна творчеству Владислава Крапивина — хоть в советских период его творчества, хоть в перестроечный, хоть уже в близкий к нашим временам. А весь этот антураж нужен только для того, чтобы приручить читателя, прикормить его литературными вкусностями и затем сделать ему важную и нужную прививку добра.

А старая никому другому не нужная игрушка и у меня до сих пор есть — вон, живёт мирно на застеленной кровати. Правда у меня это не жираф, у меня это щенок — тоже кто-то выбросил, а я забрал, отмыл и приютил. Живём теперь в обнимку :-)

Август 1998
В ночь на 5-е, во время бессонницы, моментально и ярко вспыхнувший сюжет (бывает же такое!) - "Полосатый жираф Алик"! За двадцать дней, к 24-му числу, текст написан и перепечатан. Строчка из дневника: "Теперь, слава Богу, на некоторое время (надеюсь!) оставит меня ощущение творческой несостоятельности".
"Крапивинский календарь"

Выхожу один я на Дорогу... На дорогу туда действительно выходит каждый сам, один. А можно ли найти дорогу обратно - ту самую Дорогу, опоясывающую (подобно ленте Мёбиуса, наверное) время и пространство? Дорогу, пройти которую можно лишь стерев семь пар железных башмаков - и только тогда, когда ты будешь к этому готов?
Можно - шепчет под ухо старая сказка. Можно – скрипнула цепь между мирами. Можно? – боюсь выдохнуть я. Потому что в двадцать лет смерти нет, даже если ты не раз видел ее следы. Твоей смерти нет. А в десять, в двенадцать лет ее нет тем более. Не должно быть.
А она есть. Мы ее не замечаем – настолько обыденными сейчас становятся сводки ужасных по сути своей новостей. Легче всего повесить железный занавес в собственных мыслях – а иначе, как говорят, «и свихнуться недолго». Вот только жестокости в мире меньше не становится – жестокости, жертвами которой часто оказываются дети. Почему так часто читатели ругают «нового» Крапивина (и я сама в частности)? Потому что он не желает закрывать глаза на «озверелый мир».

11 сентября 2001 года. События в США. Мир «сдвинулся по фазе». Дикое нарастание бессмысленной жестокости. Вот и попробуй тут писать «светлые, добрые, как прежде, книжки», как этого просят некоторые мягкосердечные читательницы.
"Крапивинский календарь"

Вот и выходят из-под пера писателя сказки для детей, которые совсем не сказки и не для детей, оказывается. Потому что даже если несправедливо оказавшиеся жертвами «озверелого мира» дети и смогли вернуться по Дороге домой, жестокость ОЗМа никуда не делась. И может оказаться так, что снова надо будет идти туда. И кто скажет, появится ли снова Дорога около Астероидов, на которых можно выдумать все, что угодно – только оно будет ненастоящим, говорить обо всем на свете – но никогда не вспоминать о маме, чтобы не сжимала душу тоска по безвозвратно ушедшему… И кто скажет, что же лучше – этот маленький рай или пустота?..

Автор Крапивин стал для меня открытием. Книгу посоветовала приятельница. Я не огромный любитель детской литературы, за исключением книг моего детства, но отчего-то повелась. К тому же по объему книга оказалась небольшой. Я проглортила ее за несколько часов. Читала до трех ночи! Остановиться не смогла! Это произведние для таких как я - взрослых детей. Позиционируется, как детское, мое мнение - для детей тяжеловато. Слишком взросло для ребенка. А для стандартного взрослого человека покажется слишком наивной, детской. Вот такая она странная. Нет, я не плакала, как предрекала моя подруга, но я настолько прониклась... Желание прямо сейчас взять, и опять перечитать! Удивительно трогательно, так талантливо и по доброму. Хочу теперь всего Крапивина в бумаге - пусть будет. Он замечательный.

Плохая книга с хорошим названием (на него я и попался).

Первое впечатление было: Крапивин сошёл с ума. Загробный мир, населённый погибшими детьми; про каждого детально прописана история гибели.

«Пластмассовый» рай как разновидность ада. Притом – как бы полемика с «Повелителем мух»: детский замкнутый социум, отделённый от взрослых, не звереет, утрачивая человеческий облик, а наоборот, сплачивается в дружный коллектив, проникнутый заботой, тактичностью и трепетным сопереживанием друг другу.

Скомканные сюжетные линии: подаренный щенок оказался ни к селу ни к городу; так же и заглавный жираф большой роли в сюжете не играет. Расставание ребят ближе к финалу сумбурно нелепое – только что даже представить не могли, как обойтись друг без друга, жизнь готовы положить были, лишь бы остаться вместе... а следом – разбрелись поодиночке, не успев ни попрощаться, ни адресами обменяться. Да и путь к дому автор показал не для всех.

Сохраняется привычный крапивинский набор: сентиментальные мальчики, малозначимые девочки, корабли, прозвища, смерть.

Слишком много условностей: одежда, пища, ремонт корабля – всё делается силой мысли. Морские бои в глубоком космосе (в безвоздушной среде)... Дорога, идущая по Жёлтой планете, но приводящая на Землю... В итоге, нет впечатления достоверности происходящего.

Символизм не везде понятен: задача «сносить семь пар железных башмаков» (вполне в духе сказочных традиций) – исполняется как-то нелепо: первой пары хватает на годы, следующие три рассыпаются в пыль мгновенно; затем долго носится пятая пара, а шестая с седьмой обращаются сами в труху. Что имел в виду автор? Загадка...

Намёк на недостоверность спасения героев в финале: цвет обоев другой, изменилось название клуба... Получается, и сам мир – не тот, куда они так стремились?

Герои всю книгу мечтали вернуться к родным, тосковали по мамам и папам, проделали колоссальный путь. Но радость встречи вообще не показана. Вернувшись, они поглощены собой, пережитыми приключениями.

Под конец Крапивин принялся убивать погибших детей по второму разу, и читать стало сложно, но тут, к счастью, книга закончилась.

Не знаю, зачем я это прочитала. Не люблю крапивинские книги времен 90-х. Мой Крапивин - 70-е и 80-е, времена моего детства и чуть более ранние времена, теплый, привычный, уютный мир.
В этой книге нет ничего теплого и уютного. Она написана в тяжелые времена, в ней взрослые перестают защищать детей и становятся их врагами. Здесь мы сталкиваемся с нравственной дилеммой - имеет ли право детский писатель писать в состоянии озлобленности и депрессии? Эта книга не имеет хорошего конца, она с начала до конца полна безысходности, отчаяния и боли.
В свое время большие дебаты вызвала повесть Астрид Линдгрен "Братья Львиное Сердце" - слишком привлекательным казался мир, куда после смерти попадают ее герои. На мой взгляд, такой прием в детской книге довольно спорен и то, что получилось у Линдгрен, не обязательно получится у другого автора. В "Полосатом жирафе Алике", на мой взгляд, получилось плохо.
Все герои этой книги мертвые. Все они - дети, погибшие по вине взрослых (разве что один мальчик умирает от болезни). В своем посмертном мире они могут создать все, что только захочется, они не болеют, но тоскуют и очень хотят вернуться назад. В этом мире очень неуютно, попадать туда не хочется, но обратной дороги нет. В этом мире очень ценится все настоящее, будь то семена земных растений или найденная на свалке игрушка. И однажды перед детьми расстилается дорога, и у них появляется возможность вернуться домой или в мир, очень похожий на родной дом. Вот только оказывается, что обратной дороги действительно нет.
В книге нет ничего, за что я люблю повести Крапивина. Не знаю, как бы я восприняла эту книгу в детстве, но теперь я родитель, и меня просто сворачивает от боли и безнадежности. Никому не посоветую это читать.