Оруженосец Кашка

решительно освободил плечо и повернулся к двери. В ту же секунду дверь открылась, и на крыльцо выскочила Серафима. – Господи, наконец-то! Опять ты, Голубев, где-то пропадал! Мало мне еще забот…– Мы тут с ним беседовали, – заступился Сережа. – Ну, да! Он с самого утра пропадает! Все с тобой беседует?

Лишь одной сказке, своей, он немножко верил. Верил, что огонь живой. Иначе все непонятно. Если он не живой, то почему рождается, живет и умирает? Почему бывает и веселым и печальным, сердитым и добрым? И почему, когда горит костер, хочется быть к нему поближе?.

Холод, как мышонок, сразу юркнул под рубашку и зацарапал спину мелкими коготками