Просыпаться не хотелось. По двум причинам. Я старался досмотреть, удержать сон: солдат, красноармеец (как обычно бывает во сне, я точно знал, что это красноармеец, хотя никаких внешних знаков – красной звезды, красного банта – у него не было) в выцветшей добела фуражке, в такой же выцветшей гимнастерке без ремня что-то пытался мне сказать. Но то ли я смотрел чужой сон, то ли его «передатчик» работал не на моей волне, но я лишь видел, как красноармеец разевает рот. Вторая причина не просыпаться была более веской, возвращение в реальную жизнь с ее заботами, тревогами, проблемами не обещало мне ничего хорошего. О, как я понимал в эти минуты наркоманов, ведь наркотики – это тот же сон, попытка обмануть жизнь…

Красноармеец между тем, все так же беззвучно открывая рот, растаял, исчез в своем ирреальном мире, как я ни зажмуривал крепко-накрепко глаза. Но я еще некоторое время полежал с закрытыми глазами, надеясь на его возвращение, но, видимо, их спутник связи был вне досягаемости…

Надо вставать. Хотя торопиться совершенно некуда. Вчера я потерял работу, к тому же вполне могу загреметь за решетку, и вдобавок к этому от меня ушла жена… гражданская. Какой только идиот придумал такое понятие, словосочетание? Прилагательное «гражданская» начисто убивает истинный смысл слова «жена». Жена – это жена, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. А если сошлись, чтобы просто любить друг друга, то их проще назвать любовниками… Боже, о чем я?

Надо вставать. Прощай, красноармеец, до следующей связи. Хотя, возможно, у него была всего одна попытка, чтоб докричаться и сказать нечто важное для меня или для него…

Я открыл глаза, оглядел потолок, стены. Если внимательно вглядываться в рисунки на обоях, то обязательно померещится черт-те что, на этот раз на меня выпялилось нечто безносое, бородатое, с одним глазом и большим ртом. С минуту мы молча глядели друг на друга, словно соревновались, кто кого переглядит. Я отвел глаза первый. А когда снова решил скрестить взгляды, этого урода уже не было, скрылся в хитросплетениях рисунка, зато кто-то бесстыдно выпятил голый зад, будто сообщал: фортуна, брат, повернулась к тебе этим самым местом. Я не стал спорить, прошел в ванную, включил душ и встал под ледяные струи… Мои крики, наверное, были слышны во дворе…

После душа докрасна обтерся полотенцем и напялил махровый халат, который так же, как полотенце и новую зубную щетку, заботливо приготовила Ольга. Мы с ней сексуальные партнеры – еще один вид отношений между мужчиной и женщиной. Познакомились мы с ней три года назад, я тогда только что вернулся из Чечни, подружку еще не заимел, и меня просто распирало от желания – в прямом и переносном смысле. И на дне рождения жены моего друга Кости Плюснина я просто обалдел от присутствия стольких красоток. Костя, как и все женатики, понял, во что он влип, и теперь старался и меня побыстрей лишить свободы. И посадил рядом со мной хрупкое, нежное, застенчивое, блондинистое создание с полными губами и раскосыми карими глазами, глаза выдавали, что блондинистость искусственная. На вопрос «Как зовут?» создание прошептало: «Нина». Я тут же ввернул что-то насчет лермонтовской Нины и, словно невзначай, положил ей руку на колено, слегка пожав. Нежное создание замерло, одеревенело и онемело, чем стало привлекать внимание собравшихся. Но я упорно держался за колено, потому как считал девушку уже своей, Костя обещал меня поженить, и я думал, Нина в курсе. Убрал я руку лишь когда об этом попросил Костя. После чего ожившая Нина вышла из-за стола, о чем-то переговорила с именинницей и пересела на другое место, поменявшись с дамой лет тридцати с узкой талией и просто изумительной попкой. Легкое платьице – август в тот год выдался жарким – даже не пыталось скрыть, а наоборот, подчеркивало, выставляя напоказ ее стройное тело, будь она совершенно раздетой и то не так бы привлекала внимание. Дама, чуть толкнув меня бедром, устроилась рядом и спросила:

– Что же вы смущаете невинных девушек?

– Пусть не садится рядом, – ляпнул я первое, что попросилось на язык. Дама была без бюстгальтера, и комочки ее грудей проглядывали сквозь тонкую ткань, а соски, те вообще просились наружу. Принимая во внимание мое более чем годовое воздержание, понятно, что вразумительного ответа в такой ситуации я дать не мог.

Дама, чуть отклонившись, с удивлением глянула на меня:

– Да вы опасный человек. Случаем, не маньяк?

– Он самый.

– И кто ваша следующая жертва?

– Вы, – я по-прежнему не отводил взгляда от ее комочков.

– О, какая честь. Позвольте узнать имя своего насильника.

Она, кажется, совсем не обращала внимания на мои взгляды – весьма нескромные.

– Андрей.

– А имя жертвы вас интересует? Ольга. Может, выпьем за знакомство?

Я спросил, что она пьет, и налил в бокал вина, себе плеснул водки. Выпили и она предложила попробовать салат из кальмаров:

– Лично готовила. Я подруга именинницы. Салат можете не хвалить, я и так знаю, что он вкусный. Выходит, я спасла эту милую девчушку? – вернулась она к прежнему разговору.

– Но неизвестно, кому повезло.

– Даже так?.. – Она оглядела меня веселым бесшабашным взглядом и прошептала: – Я хотела бы заняться с тобой сексом.

Минуту мой разум осмысливал услышанное, хотя плоть уже ликовала. Мы выпили с Ольгой за здоровье именинницы и покинули торжество. А нежное, застенчивое создание, проводившее нас удивленным взглядом, потом стало моей гражданской женой (ох, как не нравится мне это словосочетание).

В такси мы не проронили ни слова и даже не притронулись друг к другу, и без этого я был возбужден до предела и молил только об одном, чтоб в ее квартире никого не было. Я не знал, что Ольга жила одна.

В квартире мы тоже не кинулись в объятия друг друга, а просто молча, быстро начали раздеваться и, хотя на ней были лишь легкое платье и трусики, обнажились мы одновременно, возможно, на секунду-другую я все же опередил ее…

Мы не покидали кровати два дня с небольшим, с вечера пятницы до утра в понедельник. В минуты отдыха Ольга быстро готовила что-нибудь вкусненькое, надев на голое тело лишь передник и предоставляя мне любоваться ее попкой. Затем мы, сидя на кровати, все с аппетитом съедали, запивая вином, и снова предавались страсти. Такого сексуального марафона я больше ни с кем не преодолевал. А Ольгой я был покорен и даже начал подумывать, почему бы мне не жениться на ней – идеальная фигурка, страстная в постели, отлично готовит, умна…

В понедельник утром я созрел окончательно, чтобы предложить Ольге руку и сердце, и пока проигрывал в уме, когда и как я это сделаю, эта жгучая брюнетка с гордой испанской красотой, попивая кофе маленькими глотками и положив прекрасные ножки одна на другую (я не мог отвести от них глаз), заявила… Нет, слово «заявила» тут не подходит, заявляя что-то, обычно выказывают некоторые эмоции, здесь было совершенно другое – холодный, бесстрастный голос, не оставляющий для оппонента даже малейшей попытки что-то оспаривать:

– Ну вот и все. На этом наши отношения прерываем, ты не знаешь меня, я – тебя. С тобой было хорошо, как ни с кем, но так надо.

– Ты замужем? – после некоторого замешательства, растерянности высказал я догадку.

– Нет. Надеюсь, ты не будешь искать со мной встречи? Все будет так, как я прошу? – она провела ладонью по моей щеке.

– Постараюсь. Но все же, может, скажешь причину?

– Много будешь знать, скоро состаришься. И не обижайся на меня.

– За что? Я тебе благодарен за эти дни и никогда их не забуду, – сказанные слова были правдой, но как трудно они мне дались. Хотелось схватить Ольгу, сорвать одежду, вернуть ту, прежнюю… Но я продолжал сидеть, стараясь держаться как можно невозмутимее.

Мы допили кофе и расстались.

Слово я сдержал, хотя несколько раз с удивлением обнаруживал себя возле ее дома. Возникало иногда желание последить за ней, выяснить, в самом ли деле она живет одна. В каждой молодой женщине я искал хоть малейшее сходство с Ольгой и был рад, если находил. Ольга снилась мне каждую ночь, такие сны-близнецы – она на кровати, бесстыдно раскинув ноги. Приходилось среди ночи мастурбировать или лезть под душ, чтобы остудить распаленное тело и воображение.

Прошел август, я устроился на работу и вместе с Костей занимался в секции рукопашного боя. И понемногу начал успокаиваться, вокруг было столько красивых девчонок, да и Ольга перестала являться во сне. Вскоре познакомился с молодой особой из тех, что думают не о замужестве, а о том, как бы повеселей провести время. Меня это устраивало, и мы начали встречаться…

А в начале октября, как раз в тот день, когда выпал первый снег и все гадали, растает он или нет, позвонила Ольга. Я сразу узнал ее голос, и от волнения меня бросило в жар, но на вопрос, не желаю ли я с ней поужинать, сказал как можно равнодушнее:

– А по какому поводу?

– Разве обязателен повод, чтобы поужинать с женщиной? – она говорила шутливым тоном, словно мы не прерывали навсегда наши отношения. – Но если он нужен, пожалуйста. Два месяца со дня нашего знакомства. Устраивает?

– Вполне. Где встречаемся?

– У меня дома, если можно, в семь.

Надо ли говорить, что без пяти семь я входил в подъезд ее дома с букетом белых хризантем. Хотя были кое-какие мыслишки, вот, мол, прогнала меня, а теперь, видите ли, понадобился, звонит как ни в чем не бывало, не считаясь с моим самолюбием, попирая мою гордость. Вот возьму и не пойду. Пусть ждет. Но все эти мыслишки были несерьезны. Как только Ольга позвонила, я уже точно знал – я к ней пойду.

С замиранием сердца нажал на звонок, а буквально через минуту мы уже были в постели…

После душа мы снова расположились на кровати, хотя нас ждал накрытый стол. Мы словно нырнули в омут, из которого выбрались только утром.

Она так и не сказала, почему, нарушив свое же требование, позвонила мне, а я не спрашивал – боялся порвать ниточку, что, как мне казалось, завязывалась между нами.

За завтраком она как бы между прочим спросила, может ли она иногда приглашать меня на ужин, и снова я не поинтересовался – а почему бы мне самому иногда не приходить к ней.