1. Прораб-борец

Звонкий апрель радовал зеленью травы и деревьев, белым и розоватым цветением миндаля и персика, яркими лучами солнца и бирюзой Азовского моря. Грядущие события не предвещали крутых перемен. Но однажды вечером, когда я уже собирался уходить, в кабинет вошел крепко сбитый мужчина среднего роста, лет тридцати-тридцати пяти от роду. В руках он держал черный кожаный "дипломат": открытое лицо, прямой взгляд серо-стальных глаз и волевой подбородок выдавали в нем сильную личность. Держался он уверенно и с достоинством.

– Прораб Анчалов Борис Егорович, – представился он и протянул жесткую ладонь. – Можно просто Борис, как называют меня ребята. По возрасту мы с вами, возможно, ровесники. Не ошибаюсь?

– Вполне вероятно, из одного поколения, – сдержанно ответил я, ощутив его крепкое рукопожатие.

Мне, как, очевидно, и ему, был чужд официально подчеркнутый тон общения. Ближе по духу люди простые, искренние, не испорченные светскими интригами и пороками, снобизмом и хамством. Поэтому с первых минут встречи я проникся к Анчалову симпатией и доверием.

– Я работаю в строительном кооперативе "Фасад",– пояснил он. – В основном обслуживаем элиту. Строим особняки, коттеджи, виллы, фазенды и, даже замки, по индивидуальным, эксклюзивным проектам. Таких вокруг Симферополя, Керчи, Феодосии, Ялты, да и других крымских городов нынче немало. Сам, наверняка, понимаешь, какие у нас клиенты–заказчики. Красиво, как говорится, жить не запретишь. Но каково происхождение капиталов у всяких этих "новых господ", точнее, нуворишей? Главный источник – коррупция, казнокрадство, лоббизм и протекционизм. Но, увы, не пойман – не вор. Некому их ловить, как в том анекдоте: бежит по прерии неуловимый Джо. Неуловимый? Нет, просто он никому не нужен. Точно подмечено?

– Точно,– подтвердил я, – ведь декларацию о доходах, в том числе «теневых», а значит преступных, а главное о расходах, которые во много раз превышают официальные доходы, с депутатов и чиновников никто не требует. Работники фискальных ведомств мышей не ловят.

– Весь фокус состоит в том, что мы сооружаем хоромы, апартаменты за счет государства, бюджетных средств, которых не хватает на зарплату учителям, медикам, пенсионерам, – с грустью продолжил прораб. – За счет средств, предусмотренных на жилищно-коммунальные потребности, ремонт обветшалых зданий, возводится элитная недвижимость для нахрапистых депутатов и чиновников. Полиция, прокуратура, служба безопасности на это смотрят сквозь пальцы. Может, руки коротки или не позволяют им трогать акул криминального бизнеса.

Занимаются мелкотой, квартирными кражами, подростками, ломают им судьбы. А тем временем чиновники под видом приватизации в обход закона обзаводятся недвижимостью на десятки и сотни тысяч долларов, строят за казенный счет личные объекты. И все им сходит с рук. Где справедливость, где закон, перед которым все, невзирая на чины и ранги, равны, где карающий меч правосудия? Наверное, он остается дамокловым, поскольку никогда не обрушится на головы матерых и ушлых преступников.

Борис Егорович, задумавшись, перевел дыхание.

– Больно на все смотреть. Пока простых смертных потешают ваучерами, кучка дельцов стремительно обогащается. Каждый из заказчиков старается превзойти друг друга по части величия и помпезности объекта. Со стройматериалами: лесом, цементом, шифером, черепицей, облицовочной плиткой, паркетом, импортной сантехникой и прочими изделиями у них никаких проблем. Ударные темпы. Вот и мэр Орест Адамович Бунчак размахнулся возвести особняк на берегу Азовского моря, подобный Ливадийскому или Воронцовскому дворцам. Аппетиты царские…

Анчалов говорил твердо, взвешивая каждое слово. Видимо, протест давно вызрел в его сознании и теперь получил выход. Слушал его внимательно, не перебивая. Конечно, в общих чертах картина дачного и элитного строительства для бонз была мне известна. Возникло даже намерение заняться изучением этой темы, но постоянно отвлекала газетная текучка, суета и замысел откладывался на перспективу. И вот неожиданная удача, как говорят, на ловца и зверь.

– Знаю, что ваш "Фасад" среди других фирм на хорошем счету,– заполнил я короткую паузу.

– Так точно. Работаем на совесть, и заработки высокие. В тресте столько не получал, – подтвердил прораб. – Кооператив зарегистрирован в исполкоме, исправно платим налоги, претензий нет. Вы поглядите на другие кооперативы, что под крылом госпредприятий. Они, как пиявки, высасывают финансы. Кто их возглавляет? Сплошь и рядом родственники директоров и их челядь. Золотой век для казнокрадов, мошенников всех мастей, имеющих доступ к материальным ценностям и ресурсам.

Категоричность суждений и объективность наблюдений прораба не вызывали сомнений. Я и сам отлично понимал процессы и тенденции, происходящие в обществе, экономике, и догадался о цели визита Анчалова, но все же, спросил:

– Почему вы мне об этом рассказываете?

Борис Егорович испытующе посмотрел на меня, видимо, оценивая возможности и твердость характера. Я спокойно выдержал его проницательный волевой взгляд.

– Часто читаю ваши острые статьи. Уважаю людей, которые выступают за справедливость. Думаю, что это дело вам будет по зубам, – уверенно произнес он. – Разворошите это осиное гнездо. Пусть люди узнают, куда уплывают деньги из бюджета, на что тратятся их налоги? Пресса – грозное оружие, мошенники боятся огласки. Что написано пером, не вырубишь топором.

– Вам не кажется, что вы этим топором может срубить сук, на котором сидите или того хуже?

– Конечно, пострадаем, – резко ответил прораб. – Я об этом тоже думал, прежде чем прийти к вам. Моя бригада честно зарабатывает свой хлеб. Мы готовы строить дома для металлургов, рыбаков, учителей, врачей, библиотекарей, но нам пока не дают таких заказов. Ответ один: нет финансов, дефицит бюджета. Вот и весь сказ. Вынуждены строить для элиты, иначе прикроют кооператив, станем безработными. Все в руках чиновников, они решают, кого казнить, а кого помиловать. Конечно, не за красивые глаза, а за мзду.

– А ведь распустят "Фасад", если дело дойдет до скандала, – предостерег я. – Лишат вас лицензии на этот вид деятельности.

– В таком случае люди узнают причину. Не останется все шито – крыто, – возразил Борис Егорович. – Поднимем бучу, вместе отстоим "Фасад", чтобы строить жилье людям, ютящимся в общагах, обитающих в трущобах.

– Высокие заработки, премии, как с ними?– продолжал испытывать его на прочность.

– Честь и совесть дороже, – с достоинством ответил Анчалов. – Надоело закрывать глаза на безобразия. Перед сыном стыдно. Трудности переживу, в крайнем случае пойду на станцию вагоны грузить. На здоровье пока не жалуюсь.

Он замолчал, глубоко задумавшись. Я не торопил, позволяя ему все осмыслить, хотя, судя по всему, он пришел ко мне с готовым решением. Мое молчание он истолковал по-своему:

– Вы считаете, что не надо заваривать кашу? Пусть и дальше обдирают людей, как липу, наживаются на чужом горбу?

– Надо, – поддержал я его. – Если мы сейчас отступим, то и мне перед своим сыном, перед коллегами будет стыдно. Пока читатели верят печатному слову, не следует их разочаровывать.

В знак благодарности прораб крепко пожал мою руку и сразу перешел к изложению сути дела.

– Прихватил собой кое-какие документы, – раскрыл он "дипломат".– Накладные на стройматериалы, расчеты по монтажу объекта, платежи… Оставлю вам на пару суток для изучения. Постарайтесь снять копии на ксероксе. Все это касается расходов на строительство особняка Бунчака. Потом и за другие объекты депутатов и чиновников возьмемся…

Я внимательно осмотрел, перелистал документы, намереваясь более детально, подробно изучить их дома.

– Мне нужна вся проектно-сметная документация, – сказал я. – И обязательно технический проект.

– В своем заявлении я подробно описал объект, – ответил Борис Егорович. – Вам обязательно надо съездить на место и убедиться воочию. Прихватите с собой фотоаппарат или видеокамеру.

– Конечно, я в любом случае, прежде чем написать статью, побываю на объекте, но вы обязательно предоставьте мне проект. Основной документ или его фотокопия мне нужны в качества доказательства, когда дело станет по-настоящему горячим.

– Постараюсь вам его предоставить, – оценил он мою предусмотрительность. – Завтра же загляну к архитекторам. Хотя все они одного поля ягоды. Иной гражданин годами не может получить участок в пять соток под строительство, а для, подобных Бунчаку, все решается в один миг, как говорится, хозяин– барин.

– Борис Егорович, мы должны отдавать себе отчет в том, в какую серьезную схватку готовы вступить. Не хочу прогнозировать, чего это нам будет стоить, но не исключаю худший вариант. Поэтому будьте бдительны и осторожны, никаких поводов для компромата. Вы за воротник не закладываете? А то ведь ославят, как алкаша?

Свой вопрос я сопроводил известным жестом.

– Не увлекаюсь. Разве что по праздникам и с зарплаты с друзьями. Но не более двухсот граммов для душевной беседы в свободное от работы время, – улыбнулся прораб. – Ребята в кооперативе подобрались надежные, умеют держать себя в руках, не позволяют вольностей, не бухают. Техника безопасности у нас на первом плане.

– Они знают о вашем решении?

– Нет, я никого не посвящал, хотя большинству ребят доверяю. Чем меньше будут знать, тем лучше. Им тоже мало удовольствия доставляет работа на господ и панов. Не глупые, все отлично видят. Полбригады не имеют квартир, кто в общаге живет, а кто снимает жилье. В общем, судьбой не слишком избалованы. Надеюсь, они меня поймут и поддержат, когда запахнет жареным.

Это был ответ человека, умеющего в любых ситуациях держать язык за зубами, что придало мне уверенность.

– А как по женской части? – продолжал я выявление слабых мест, на которых он мог бы споткнуться.

– По какой женской части? – не понял он.

– Чужие юбки не увлекают? – уточнил я. – Это ведь для нашего брата сладкая отрава, немногим удается устоять.

– Не без греха, – искренне признался прораб. Раньше по молодости увлекался, а когда семьей обзавелся, завязал с этим. Сам понимаешь, зачем осложнения, жена у меня замечательная. От добра добро не ищут. Будет повод, познакомлю со своей Аннушкой, Анной Сергеевной.

– Вот и прекрасно. Ни алкоголь, ни женщины нам не угрожают, – довольный тестированием улыбнулся я.– Но будьте максимально бдительным, когда дело достигнет кульминации. Здоровьем Бог не обидел, но не мешает иметь при себе какое-нибудь средство индивидуальной защиты. Кастет или газовый баллончик.

– Вот мое средство, – Анчалов, плотно сжал большой кулак. – Пусть только кто сунется, садану, мало не покажется. Боксом занимался, до первого разряда дотянул и бросил, как только тренер меня ни уговаривал, пророча спортивную славу, медали, призы и шальные деньги. Я – не рвач, не скряга, с деньгами расстаюсь легко. Они для того и существуют, чтобы их тратить, а не копить в чулке или банке.

– Ночью особняк охраняется? – спросил я, прикидывая, что если не удастся незаметно побывать там днем, то придется ради торжества справедливости пожертвовать ночным сном.

– Как же? – удивился он вопросу. – Бунчак поставил своего человека. Охотничье ружье, двустволку ему выдал и огромного пса, кажется, сенбернара, по кличке Демон.

После этой информации вариант с ночным посещением особняка отпал, ибо мог вызвать подозрение.

– Когда дело доходит до большой драки, не всегда успех приносит сила, – напомнил я ему по поводу боксерского разряда. – К сожалению, чаще всего побеждают хитрость и коварство. Это на ринге все зависит от мастерства и воли боксера. А в этой игре удары наносят в спину. Борис Егорович, не забывайте об этом.

Губы Анчалова плотно сжались, на лоб легли упрямые складки, и я понял, что мое предостережение достигло цели. Дал ему номер телефона, чтобы договориться об очередной встрече, когда он раздобудет проект особняка. Прораб отвернул манжет рукава куртки, и я увидел циферблат, больших командирских часов.

– Задержал я тебя, извини, – сказал он.

– Не стоит хлопот, ведь общение для меня благо. Часы у вас необычные, наверное, именные? – заинтересовался я.

– Призовые, десять лет назад на соревнованиях выиграл, – охотно ответил он. – До сих пор идут. Удобные и точные, со светящимся циферблатом, редкие по нынешним временам. Можно сказать, раритет.

Прежде чем распрощаться, Борис Егорович сообщил мне домашний адрес и номер телефона. Я еще раз ощутил его крепкое рукопожатие. Прораб вышел, а мне показалось, что я давно с ним знаком. Своей искренностью он сумел расположить к себе. От него исходила сила и уверенность в правоте дела. Такой мужчина все доводит до конца.

Приученный не принимать все на веру, не убедившись в том или ином факте, я и на сей раз подверг рассказ прораба анализу. Не провоцирует ли он меня? Почему он собственными руками решил разрушить комфорт и достаток, которые дает ему работа в кооперативе "Фасад"? В таких случаях надо докопаться до мотивов поступков. А что если Анчалов – человек рисковый и ему скучно жить без острых впечатлений?

Он морально настроен на борьбу. Занимался боксом, однако от спортивной карьеры отказался. Пожалуй, он все-таки искренен. Принципы, совесть и честь – вот мотивы его поступка. Даже в комфорте и богатстве человека не оставит ощущение ущербности и неполноценности, если его совесть не чистая, если он молчал, когда рядом царила несправедливость. Хуже того, потворствовал, как произошло с прорабом, которому пришлось самому строить фешенебельные особняки и дачи для местной нечистой на руку знати.

Совесть, если она еще не атрофирована, изведет такого человека. А глаза сына будут вечным укором. Я еще раз просмотрел документы. Подлинность их не вызывала сомнений. Когда уходил, прихватив с собой "дипломат", в трехэтажном здании редакции, кроме дежурной по номеру группы, никого не было. Улицы города были залиты разноцветным неоновым светом. В прохладном от близости Азовского моря воздухе ощущалось апрельское дыхание весны.

Двое суток спустя после встречи с прорабом я инкогнито под видом нанимающегося на работу в кооператив сантехника побывал на объекте Бунчака. Скрытно провел фотосъемку и ретировался, посетовав на то, что меня не устраивают условия и зарплата. В тот же день прораб передал мне технический проект двухэтажного особняка с крытым бассейном и зимним садом. Имея в руках комплект ксерокопий документов, я на следующий день в течение трех часов написал статью "Особняк у моря", без ссылок на Анчалова, чтобы не подставить его под удар. К тому же, согласно Закону о печати, я имел полное право не указывать источник информации, чего мог потребовать от меня только городской суд. Оснований для такого повода пока не было, поэтому я был спокоен за безопасность прораба.

Отпечатал статью в трех экземплярах. Один из них положил на стол редактора и стал ждать реакции Лазаря Яковлевича Лубка. Я был уверен, что он прочитал, и мне важно было знать его реакцию и решение. Не питал иллюзий насчет публикации, зная осторожность редактора по части критических материалов.

Он не торопился с решением, а я сохранял выдержку. Так на тактике умолчания завершился рабочий день.

2. Вещий сон

После кромешной тьмы я очутился в небольшом подземном зале овальной формы. Сквозь низкий потолок непонятным образом, словно через тонкие капилляры стекловолокон просачивался лунный свет. Мертвенно-бледный отсвет ложился на размытые, как бывает в тумане, стены. Удушающей ватой меня обволакивала глухая тишина склепа. После секундного замешательства шевельнулась в моем сознании мысль: "Что со мной? Где я?" Успокоился и огляделся. Под ногами была плотная каменная твердь. Колючий холод ощутим даже через толстую подошву моих итальянских туфель. С трудом оторвал ноги от пола и подошел к стене. На ладони осталась известковая пыль. Подземная выработка. Что привело меня сюда? Я не успел, да и не смог бы ответить на этот вопрос, как позади себя услышал тихий, но отчетливый в пустом пространстве женский притягательно-властный голос:

– Иди за мной.

Обернулся, у противоположной стены, полуобернувшись ко мне, стояла женщина в белом прозрачном одеянии. Мягкие очертания ее изящного тела тонко высвечивались на фоне затененной стены, куда не проникал мертвенно-лунный свет.

– Иди за мной, я так долго тебя ждала, – с интонацией нежности в голосе мягко повторила незнакомка.

"Что вам угодно и почему я должен следовать за вами?" – хотел спросить я, но губы мои шевелились беззвучно. Я с каким-то бесстрастным равнодушием, словно это меня не касалось, осознал, что потерял дар речи. Направился к женщине, смутно догадываясь, что делаю это вопреки своей воле. Было такое ощущение, что я попал в магнитное поле и повинуюсь воздействию его силовых импульсов. Кто источник этого не постижимого воздействия на сознание? Может, она, эта женщина, непонятным образом, появившаяся в этом зале?

Утешало то, что я не утратил способности логически мыслить, хотя бы в форме вопросов, на которые тщетно пытался отыскать ответы. Цепь фактов, едва я нащупывал верный ход, разрывалась, словно нить от рассыпанных бус. Я терпеливо старался их нанизать, но тонкая шелковая нить вновь и вновь обрывалась.

Когда до женщины оставалось метра четыре, я захотел разглядеть ее лицо, она повернулась к стене. Из-за ее смуглой, просвечивающейся насквозь прозрачным шелком спины я увидел узкий арочный вход. Она, не оборачиваясь, легким движением руки поманила за собой. Я последовал за ней и оказался точно в таком же зале, из которого только что вышел. Так же из-под низкого потолка просачивался свет, заливавший овальное пространство. Незнакомка, едва касаясь, пола босыми ступнями длинных просвечивающихся сквозь платье ног, пересекла центр зала, и впереди нее в стене открылся узкий арочный вход в следующий зал.