Цитаты из книги «Чучело»

– А ну оставьте ее! – решительно вмешалась тетя Клава, расталкивая ребят. – Что за дурацкие игры! Вы ей прическу испортите! И вдруг Васильев бросился на помощь тете Клаве – откуда сила взялась! – раскидал в разные стороны Лохматого, Рыжего, Вальку и Попова и с криком: «Девчонок не бить!» – вырвал Ленку из рук ребят. Ленка оттолкнула Шмакову, которая стояла у нее на дороге, и побежала… Пересекла площадь и скрылась за углом.

– Лохматый, не ломай руку. Ну что ты прешь со своей мускулатурой?… – Лицо у Васильева покраснело от натуги, на лбу выступили капельки пота, но он никак не мог вырваться из крепких рук Лохматого. – Я тоже против предательства! – пытался им объяснить Васильев. – Но зачем же ее бить?… Она же девчонка. Мы даже не выслушали ее. – Ну и что?! – возмутился Рыжий. – Раз попалась, гадина, получай! – Рыжий, а ты – молоток! – Лохма

– Дедушка, а вдруг он не хохотал над собой, а плакал… – Ленка в ужасе замолчала. – А вдруг у него слезы в глазах стояли не от хохота, а от обиды?… А я над ним смеялась. – Может быть, ты еще в ком-нибудь ошиблась? – спросил Николай Николаевич. – Ты думаешь? – Она глубоко задумалась. – В ком же? Ленка по-новому открывала для себя смысл происходящего. Ее подвижное лицо сразу изменилось – оно приобрело растерянное выражение, оно говорило: как же это произошло, что она издевалась над Рыжим только потому, что он рыжий?! Брови у нее трагически сломались, уголки губ опустились. Она повернулась к Николаю Николаевичу, и он увидел в серовато-розовом свете угасающего дня ее большие печальные глаза.

А Николай Николаевич, при всем печальном своем настроении, подумал про Ленку, что она необыкновенный человек – какая страсть, какая тяга к справедливости. Как он ее во многом понимал! Действительно, они два сапога пара. И смутился: ему стало неловко, что он так думал о самом себе.

«Так, может, он сам тогда приедет? – как-то тихо и неуверенно спросил Рыжий. – Вот было бы здорово!» «Ну что ты… – Тетя Клава вздохнула: – Сам он никогда не приедет». «Почему?… – Я никогда не слышала, чтобы у Рыжего был такой печальный, отчаянный голос. – Мы же три года не виделись! И ты сама сказала, что он рад, что ждет». «Не соберется… У него работа». «Соберется! Соберется! Соберется!» – вдруг закричал Рыжий. «Ты что, Толик?… – Мне было видно, как тетя Клава обняла сына. – Ну не плачь!»

«А он что?» – быстро спросил Рыжий. «Сказал, что рад и ждет», – ответила тетя Клава. «Ждет?… – Я увидела, как Рыжий изменился в лице – у него вдруг запылали щеки. – Ждет меня?!» «Конечно, тебя. А то кого же. – Тетя Клава потрепала Рыжего по голове. – А ты не верил, что он будет тебе рад».

свет… Заорут: „Бей ее!“ А Димка тут все про меня и расскажет!.. Вот смеху будет», – думала я и поэтому радовалась.

„Толик!“ – Тетя Клава увидела через окно Рыжего. „Они здесь! – донесся до нас голос Вальки. – У меня собачий нюх“. «Ну, – подумала я, – сейчас они нас найдут, схватят, вытащат на белый

„Тихо! – Железная Кнопка вошла в круг и спросила Димку: – Сомов, ты против бойкота Бессольцевой?“ Меня она вообще не замечала. Димка посмотрел на меня и снова промолчал. „Молчит – значит, против!“ – крикнул Рыжий. „Тогда и ему бойкот!“ – решила Железная Кнопка. „Мне? – испугался Димка. – Бойкот?…“ „Допрыгался!“ – захохотал Валька.

В это время весь наш класс понуро поплелся обратно в школу за чемоданами, а компания Мироновой окружила нас. И у всех были одинаковые глаза: злые, колючие, чужие – все они были против меня! Может, я впервые вздрогнула… Страшно, когда один против всех, даже если ты прав. И тут началось, тут понеслось…