2

За ночь Ефим преодолел большое расстояние и к утру, когда начало светать, забрался в заросли ивняка у тихой речушки. Нарвал кучу травы, постелил, устроился поудобнее и заснул чутким, тревожным сном.

Проспал беглец долго и, лишь когда солнце уже опустилось к горизонту, услышал сквозь сон, как кто-то подошел к нему и зашептал:

– Глядите, мужики, никак тот пахарь?!

– И правда – он! – сказал другой. – Тоже в бегах?

Беглец приоткрыл глаза, скосил их в сторону, откуда доносился тихий разговор, и увидел гостей, которые так быстро расправились с его обедом. Сел, потянулся, зевая со сна, потом спросил у своих знакомых:

– Нет ли, ребята, теперь у вас чего-нибудь поесть?

– То мы у тебя просили, теперь ты у нас. Вот как в жизни бывает, – сказал черноволосый, подсаживаясь к бывшему крестьянину и доставая из котомки кусок сала и хлеба, затем обратился к рыжеволосому:

– А ну-ка, Кузьма, зачерпни водицы из речки своим оловянником.

Тот быстро принес в оловянном ковшике воды, все уселись в кружок есть. Вскоре Ефим узнал, что его новых попутчиков зовут: черноволосого – Гришка, рыжего мужика – Кузьма, а тонкогубого – Иван.

– Как же ты, Ефим, в бега-то пустился? – спросил Иван. – Ты же говорил, что у тебя есть жена, дети.

– Не от земли и не от жены и детей я в бега пошел, а от помещика да приказчика, – и Ефим рассказал своим новым друзьям о том, что с ним случилось после их ухода. А когда рассказчик закончил свою исповедь, рыжий Кузьма спросил:

– А теперь ты куда?

– С вами к казакам пойду, искать атамана Степана Разина.

– Добро, Ефим, ватагой веселей идти, и от лихих людей легче будет отбиться. Главное – не нарваться бы нам на заставу стрельцов.

– Надобно в пути быть с остережением, ночами, а днем отдыхать где-нибудь в лесу, – посоветовал Кузьма.

Иван из-под руки поглядел на солнце, которое уже было над горизонтом:

– Еще рано идти. Надо переждать до темноты, а там пойдем с богом.

Мужики расположились в ивняках вздремнуть, а Ефима оставили в дозоре. Тот немного походил вокруг лагеря, затем решил подыскать себе увесистую дубину на случай, если придется за себя постоять. Вскоре он нашел подходящее деревце, взял у спутников топор, ловко подготовил себе оружие. После того как дубина была сделана, дозорный прошелся по берегу речушки и обнаружил, что из небольшого болотца в речку после нереста идет рыба. Быстро из гибких прутьев ивняка соорудил небольшую мордушку, перегородил ручей и поставил свою нехитрую рыбацкую снасть.

Ефим вытряхнул улов, снова поставил снасть, и, когда село солнце, у беглецов была куча рыбы. Вскоре новые его друзья проснулись. Иван быстро разжег костер, и все принялись жарить улов на огне, надев рыбу на прут и вращая над языками пламени. Румяное, хрустящее жаркое, мужики солили и с аппетитом ели.

– Ну и Ефим! Ну и молодец! – восхищался Гришка. – Давненько я так сладко не ел!

Ефим молча улыбался, уплетая жареную рыбу. Когда все насытились, остатки подсолили, пересыпали травой, завернули в холстину и положили в отдельную котомку.

Наконец стемнело, и ватага беглецов двинулась дальше, держа путь на Дон, где, как говорили спутники Ефима, Разин собирал народ для похода.

* * *

Проживший всю жизнь в Крапивино, Ефим впервые увидел неведомые ему края. Проходя по бескрайним просторам России, он узнал, как трудно живется земледельцам, как из них помещики и их приказчики, воеводы выколачивают недоимки. Он видел бедность и бесправность крестьян, большинство которых довольствовалось лишь куском черного хлеба с мякиной да квасом и убогим жилищем, отапливавшимся по-черному.

В опасных местах, там, где стояли стрелецкие заставы, беглецы шли ночью, а когда путь их лежал через леса – днем.

Как-то изголодавшиеся путники, уставшие от долгого пути, подошли к деревеньке. Она была пустынной. Потемневшие избы с упавшими пряслами, кособенясь, стояли вдоль дороги. Не было видно людей, не слышно было даже лая собак. Беглецы с удивлением озирались вокруг, не зная, что и подумать.

– Мор, что ли, тут прошел? – воскликнул Иван.

Наконец, они увидели у землянки седовласого старца, сидевшего на завалинке. Глаза у него были полузакрыты, он вполголоса напевал песню, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Дед! А дед! – крикнул Кузьма.

Старец встрепенулся, оглядел путников выцветшими глазами, прошамкал:

– Что вам, странники, надобно?

– Скажи, отец, что у вас в деревне стряслось? Народ-то куда девался? Вымерли, что ли все? – засыпал Гришка старика вопросами.

– Разбежались люди из деревни от господских поборов, от бескормицы.

– И куда ж они подались? – поинтересовался Ефим.

– А кто куда. Кто в леса, кто на Дон. Я бы тоже ушел, да вот они у меня не ходят, – и дед показал высохшей рукой на ноги, обутые в лапти.

– Как же ты, старик, жить-то будешь один в деревне? – с удивлением спросил рыжий Кузьма.

– Не все ушли, кое-кто остался. Сейчас они у помещика на поле работают. Приносят мне поесть, кто что сможет. Так вот и живу. Люди не дадут с голоду помереть.

– А стрелецкой заставы тут, у деревни, нет ли? – осторожно спросил Гришка.

Внимательно посмотрев на путников, старик молвил:

– Знать, в бегах вы, мужики.

– В бегах, отец, в бегах, путь на Дон держим, – ответил Кузьма.

– Тогда, мужики, будьте настороже за речкой. Это недалеко от деревни, как раз она у вас на пути. Сказывают, в лесочке на берегу схоронились стрельцы и всех перехватывают. Многих путников – вроде вас – переловили. Так что поберегитесь, не попадитесь в лапы служилым, да и в деревне не задерживайтесь. Они часто сюда наведываются. Можете с ними встретиться.

– Спасибо, отец, что предупредил! – сказал на прощанье Кузьма, и беглецы поспешили к лесочку, что виднелся на краю деревни.

* * *

Долго шел Ефим со своими новыми друзьями, сперва по лесам, потом леса сменились полями с перелесками, а затем пошла холмистая степь с глубокими оврагами, заросшими кустами и деревьями, где путники прятались от опасности.

Однажды в полдень вышли к Волге. Ефим впервые увидел могучую реку. День выдался солнечный, на небе не было ни облачка. И насколько хватало глаз, была видна гладь реки. Она в это время полноводная, и воды ее мутны, а быстрое течение несло коряги, ветви от деревьев, лишь вдали виднелись зеленые острова.

Ефим полной грудью вдохнул пахнущий сыростью и рыбой воздух и с восторгом сказал:

– Ох, и красота здесь, ребята! А простор-то какой!

– Вот это река – так река, даже тот берег не поймешь где! – воскликнул Иван и подошел к берегу. Опустил руку в речку: вода была еще холодная.

Кузьма огляделся вокруг, вздрогнул и, словно онемев, уставился на холм, который был невдалеке.

– Вот влипли мы, ребята, так влипли!

Все разом посмотрели туда, куда глядел, как завороженный, Кузьма, и увидели трех верховых стрельцов. Один из них, вероятно, старший, показал на них рукой, и служилые, пустив коней рысцой, стали приближаться к перепуганным путникам.

– Что делать будем? – растерянно произнес Григорий.

– Готовьтесь защищаться! Не дадим себя в обиду! – решительно заявил Ефим и крепко сжал в своих огромных ладонях увесистую дубинку.

Стрельцы быстро приближались. Вот они уже рядом. Один из них, вздыбив коня и наезжая на беглецов, спросил:

– Кто такие? Куда путь держите?

– Работные мы люди, бурлаки, – не растерявшись, ответил Кузьма.

– Врешь, сатана! Какие вы бурлаки! Беглецы вы! Наверно, сбежали от господ своих! Ну-ка, идите вперед, на заставе допросит вас сотник с пристрастием. Сами скажете, кто такие.

Подняв дубинку над головой, Ефим закрутил ею и крикнул:

– Не подходите – поубиваю!

Один из стрельцов вытащил из ножен саблю, замахнулся на Ефима. Тот ловко ударил служилого по руке, сабля выпала, рука повисла, как плеть. Кузьма, Гришка и Иван дружно заработали своими палками. Вскоре оглушенных стрельцов стащили с коней, забрали у них оружие.

– Прощевайте да не серчайте на нас, сами наскочили, – на прощанье крикнул Кузьма растерявшимся стрельцам, когда беглецы уселись на коней.

– Скажите спасибо, что не порешили вас, – добавил Иван.

Стрельцы молчали, понуро опустив головы. Мужики хлестнули лошадей и помчались вдоль берега Волги, стараясь как можно быстрее удалиться от места далеко не дружеской встречи со стрельцами.

Тряхнув русыми кудрями, Ефим запел:

 
Как за барами житье было привольное,
Сладко попито, поедено, похожено,
Вволю корушки без хлебушка погложено,
Босиком снегу потоптано,
Спинушку кнутом попобито;
Нагишом за плугом спотыкалися,
Допьяна слезами напивалися…
 

Его друзья с удивлением прислушались, а когда он кончил петь, Кузьма воскликнул:

– Ай да Ефим, ну и красив же голос у тебя, а песня – про жизнь нашу мужицкую, нелегкую.

– Зрите, зрите! Что это там за люди лодки на воду спускают, – воскликнул Иван, показывая рукой вдаль, где виднелась большая заводь.

Путники придержали своих лошадей, остановились в нерешительности.

Кузьма, вглядевшись, крикнул:

– Да ведь это, ребята, казаки! Смотрите: бараньи шапки с красным верхом кое на ком одеты.

Друзья хлестнули лошадей и помчались к казакам. Те заметили всадников, и несколько человек пошло им навстречу.

Чернобородый детина, с черными, искрящимися, насмешливыми глазами, весело крикнул:

– Куда это вы, ребята, путь держите?

– К казакам пробираемся, – ответил Ефим.

Чернявый казак улыбнулся, затем, изучающе поглядев на мужиков, спросил:

– А коней стрелецких где раздобыли?

– Тут, недалече, служилые сами на нас напали, вот мы им немного всыпали.

– Ну, таких смелых ребят я беру в свое войско, – и, поглядев на Ефима, добавил:

– Особенно таких молодцов, как этот.

Раздался резкий разбойничий свист, и кто-то прокричал: «Стрельцы!».

К чернобородому подбежал молодой казак и стал быстро рассказывать, показывая рукой в сторону дороги:

– Мы с Митькой в дозоре были. Смотрим: по дороге конные и пешие стрельцы идут, мы незаметно спустились в овраг и, что есть духу, к тебе, батько, помчались. Что делать будем, Степан Тимофеевич?

– Сколько их? – быстро спросил атаман.

– Сотни две, – ответил дозорный.

– Тогда мы так порешим, – сказал атаман собравшимся вокруг него есаулам. – Ты, Черноярец с Леской, берите своих казаков и заходите им сзади, пройдите по той низинке, за лесочком, а мы схоронимся в кустах. А ты, Фрол, продолжай как ни в чем не бывало спускать лодки на воду. Пусть стрельцы думают, что мы их не ждем.

Прошло совсем немного времени, а казаки уже приготовились встретить стрельцов, как велел атаман. Ефим вместе со своими друзьями находился в засаде.

Вскоре из-за холма на дороге показались стрельцы и, увидев, что их не ждут, сразу же направились к казакам у лодок. Но как только служилые подошли к кустам, из засады залпом выстрелили казаки, а сзади, из оврага, выскочили люди Лески и Черноярца.

Видя, что они окружены со всех сторон, стрельцы побросали оружие и не стали сопротивляться, лишь кое-где произошли схватки со стрелецким начальством.

Атаман приказал забрать у них оружие, порох, а затем, подойдя к толпе стрельцов, спросил:

– Кто ко мне пойдет служить?

Из толпы вышло несколько человек, остальные стояли, боясь взглянуть в лицо атаману.

Разин молча подождал, затем с досадой сказал:

– Ладно, стрельцы. Отпускаю вас. Некогда мне с вами балясы точить! Поговорим в другой раз, – и, повернувшись к казакам, крикнул: – Айда, ребята, по стругам, у нас с вами еще долгий путь!

Вскоре разинцы отплыли, оставив на берегу стрельцов, с удивлением глядевших вслед уплывающим лодкам.