«Из всех профессий наибольшие заслуги в укреплении Американской Семьи имеет проституция»^[1].

«Пока будет собственность, будет и нищета. Пока существует брак, не умрет и проституция»^[2].

Пролог

Чуть более шести лет назад.

Осенний промозглый день, точнее даже – неделя, никак не портили настроения Полине. Последний месяц она летала как на крыльях. Наконец, Олег согласился завести ребёнка, наконец, она сделает перерыв в своей работе, наконец, она сможет дарить себя и свою любовь мужу и их будущему ребёнку. Только им! Сегодняшний рабочий день являлся для неё как бы точкой, чертой, границей, из-за которой Полина возвращаться не собиралась. Нет, она не была наивной дурой, допускала возврат к прежнему. Но! Это будет не скоро.

Три недели она удостоверялась в том, что противопоказаний для рождения дитя у неё нет. Медицинские осмотры, сдача анализов, снова осмотры, беседы с врачами, опять анализы, укоризненные взгляды медицинского персонала после изучения её медицинской карты. Какая это мука! Полине так хотелось сына (она не сомневалась: будет именно мальчик), что эти круги ада преодолевались один за другим как-то незаметно, с улыбкой, даже с какой-то весёлостью.

Финиш! Практически со всеми своими клиентами она уже порвала: с кем-то – по-доброму, как со старыми друзьями, с кем-то – со скандалом, оскорблениями в её адрес. Кто-то – вздохнул с облегчением от того, что их связь прекратилась. На сегодня остались последние трое, расставание с которыми она оттягивала.

На утро у Полины была запланирована встреча Владимир, хорошим, увлекающимся, милым, немногословным, но не букой. С ним она была около 1,5 лет. Встречались они всегда только у него, поэтому, подойдя к дому, она нажала на звонок. Дверь открылась, но её никто не встретил, что не было странным: Володя так боялся своей жены, что прятался даже в те моменты, когда этого делать не следовало.

Пройдя внутрь, Полина сразу же направилась в ванную, где привела себя в порядок, освежилась, переоделась. Закончив, уже в комбинации фиолетового цвета она поднялась на второй этаж и сразу же зашла в спальню. Мужчина, полностью обнажённый, лежал на большой двуспальной кровати. Не произнеся ни слова, она сразу бросилась к нему (ритуал был расписан давно), после чего около 40 минут на ложе творилось то, что некоторые называют половым актом, некоторые – сексом, а кто и – занятием любовью. Нет, чего-либо запретного не происходило: взаимные ласки, приглушённые вздохи и стоны удовольствия. Всё было тихо, украдкой, как будто любовники боялись, что их подслушивают.

Затем Полина, дождавшись, когда Владимир отойдёт от нахлынувшего чувства удовольствия, быстро и чётко, как на докладе, сообщила ему о том, что вынуждена порвать с ним. Она не объясняла причин, просто констатировала факты, смягчая их словами о том, что он ей приятен, но обстоятельства исключают продолжение связи.

Мужчина всё воспринял достойно, высказал сожаление (но в нём чётко прослеживалось облегчение), встал и, достав из пиджака портмоне, добавил к деньгам, лежащим на тумбочке около кровати, ещё несколько купюр. Полина подошла к нему, нежно приобняла, поцеловала в щеку, после чего забрав деньги ушла в ванную. Там она приняла душ, переоделась, в этот раз предпочтя кожаную комбинацию чёрного цвета, которую вытащила из взятой с собой небольшой сумки. Из неё же она достала ярко-красную кожаную куртку, чёрные капроновые колготки – для следующего клиента требовался иной антураж, у него были совсем другие вкусы. Весь необходимый реквизит хранился в небольшой квартирке, арендованной ею на длительный срок (супруг не должен был знать о сфере деятельности Полины). «Хорошо прошло расставание», – с облегчением вздохнула она, уложила оставшуюся одежду в сумку и вышла на улицу. Для того, чтобы вызвать такси, ей пришлось пройти два квартала, так они договаривались с Владимиром раньше, и она не видела оснований менять это условие даже сейчас.

До следующей встречи было ещё достаточно времени, поэтому она попросила водителя остановиться у небольшого кафе, из которого был виден дом следующего клиента. Вот с ним она бы порвала давно – Александр, жёсткий, нетерпимый, был ей неприятен. Секс с ним всегда доставлял ей боль, иногда на теле оставались ссадины и синяки. Его она всегда оставляла напоследок, чтобы у других мужчин не возникало вопросов по поводу следов насилия на её теле. От мужа скрыть их было сложнее, приходилось изворачиваться. Выпив чашечку кофе и удостоверившись, что до встречи осталось пять минут, Полина пешком направилась к большому двухэтажному дому. Ей не пришлось звонить в дверь, так как ту открыли сразу, как только она прошла через калитку. Служащий Александра после взаимных приветствий сразу же проводил её в спальню хозяина, после чего, бросив на девушку сочувственный взгляд, удалился.

Полина вошла в комнату и увидела Александра, который уже был готов к её приходу: полуобнажённый, в коже, с плёткой в руках. Хотя Полина была здесь уже не раз, ей не удалось сдержать чувство омерзения. Девушка даже испугалась, что на лице это отразилось. Она не была любительницей садистских любовных игр. Но работа – есть работа.

Описывать последующее действо сложно и жутко одновременно: насилие в отношении женщины (Слава Богу, без серьёзных травм), половой акт, который напоминал изнасилование (мужчине это доставляло радость, Полина терпела). Всё это сопровождалось громкими звуками: криками боли девушки (вряд ли искусственными), от которых Александр получал ещё большее удовлетворение, стонами удовольствия мужчины.

Минут через 40–50 всё было закончено, хозяин дома развалился на кровати, девушка удалилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. После того, как закончила, переоделась, собрала вещи, она сообщила о том, что встреч больше не будет. Мужчина пришёл в ярость, в адрес Полины полетели оскорбления. Затем он успокоился, встал, подошёл к ней, взял рукой за подбородок и, посмотрев в глаза, сказал: «Жаль, ты мне нравилась. Если передумаешь, звони в любое время. Я приму тебя». Полина попрощалась и направилась к выходу. У калитки её догнал слуга и передал визитную карточку хозяина, на оборотной стороне которой рукой последнего был написан номер его личного телефона с припиской «в любое время».

Хоть настроение нашей героини было подпорчено, Полина не позволила себе раскиснуть. По дороге она выкинула сумку с вещами в мусорный бак, туда же отправилась только что полученная визитка.

Полина огляделась и увидела изменения погоды – радостно выглянуло солнце, которое светило может и не совсем уверенно, но тучи разогнало и одаривало всех физически ощущаемым теплом. Деревья своей листвой ярко-красного, оранжевого, жёлтого и слегка коричневого цветов играли на солнце, лёгкий ветерок, шевеля листву, вносил непредсказуемость в эту игру. Шум листьев, боровшихся с ветром за выживание на ветке, только подчёркивал это. Удивительно, но умирание природы, хоть и временное, вызывало у девушки обратное чувство – она была уверена в том, что готова к новой жизни. Она и сама не могла понять этого противоречия, но ощущение ожидания было приятным.

Насытившись окружавшей её красотой, подзарядившись ею, Полина решительно направилась по последнему на сегодня (и, как она надеялась, навсегда) адресу. Там жил её самый старый (и в прямом и переносном смыслах) работодатель. Иосиф Олегович родился за год до смерти Сталина (имя ему было дано родителями именно в честь этого правителя) и сейчас разменивал восьмой десяток. Около 10 лет назад его скосил инсульт, который превратил ранее активного и умного дельца в паралитика, приковав к инвалидному креслу. Старик, когда был здоровым, имел единственную слабость – любил полакомится «клубничкой». Болезнь, казалось бы, поставила крест на плотских желаниях. Нет! Его старший сын снисходительно относился к прихотям отца (учитывая размер капитала, который перешёл под его управление), поэтому лет пять назад предложил Полине несложную работу. В её обязанности входило исполнять пару эротических танцев перед Иосифом Олеговичем, иногда поговорить с ним. Если клиент хотел – мастурбировать перед ним (но это было редкостью). По мнению сына, отцу достаточно было этих просмотров для удовлетворения «внутреннего голода». Оплата была высокой: как за работу, так и за молчание – никто из семьи не желал огласки, так как это могло нанести вред репутации.

Когда Полина взялась за это дело, ей было тяжело, неуютно. Но потом она поняла, что именно эта работа научила её полюбить своё тело, в котором девушка раньше находила множество недостатков. Кроме того, она научилась бороться со смущением от обнажения, которое мешало в начале её «карьеры». Большим плюсом были восхищённые взгляды старика.

Подойдя к дому, девушка решительно вздохнула и прошла внутрь (у неё имелся ключ от заднего входа). Как всегда, всё было готово к её приходу: Иосиф Олегович удобно расположился в кресле в большой зале, сиделка удалена из дома с каким-то мелким и ненужным поручением.

Полина, зайдя в комнату, с улыбкой поздоровалась с клиентом, даже позволила себе поцеловать его в щеку и ободряюще приобнять. Затем она подошла к музыкальной системе, включила легендарный хит Джо Кокера «You Can Leave Your Hat On» (старик обожал эту песню, особенно с танцевальным сопровождением), подошла к шесту (его монтировали специально к её приходу), и начала свой танец, постепенно освобождаясь от одежды. С клиентом она, танцуя, обычно тесно не контактировала, но сегодня решила подарить старичку приват. К завершению мелодии на лице Иосифа Олеговича отразилось блаженство, если так можно назвать кривую ухмылку правой половиной его лица. Но глаза! Они горели, дыхание стало прерывистым, по подбородку потекла слюна, по левой щеке скатилась одинокая слеза.

Исполнив ещё три танца, Полина присела рядом с мужчиной и спокойным, мягким тоном рассказала о том, что сегодняшняя встреча последняя. Изо рта инвалида вырвался нечленораздельный хрип, который можно было расценить и как гнев, и как сожаление. После этого, не увидев на столе записки со специальными требованиями по сегодняшним услугам (такова была договорённость: если требовались специальные услуги – ласки мужчины, мастурбация, это указывалось именно в ней), девушка медленно, чтобы доставить удовольствие старику оделась. Он наблюдал за ней, не отрывая глаз. Закончив, Полина попрощалась с Иосифом Олеговичем, вышла из комнаты и поднялась на второй этаж, где прошла в кабинет заказчика – сына. Тот ждал её. Она повторила процедуру расторжения соглашения. К её словам отнеслись с пониманием, беседа закончилась быстро – ей был передан оговорённый размер вознаграждения, сделано предложение возвращаться, после чего они спокойно расстались. Деловые люди не тратят времени на эмоции.

Выйдя на улицу, Полина глубоко вздохнула, будто скинула с себя тяжкий груз, как-то неожиданно и смешно подпрыгнула, и бодрой походкой направилась к арендованной квартире: договор найма следовало расторгнуть, одежду, предметы, необходимые ей для работы – выкинуть.