Цитаты из книги «Последний бой штрафника»

Большая сила – фронтовое братство. Человека совсем не знал, а через час друзьями стали.

Много позже, в «Книге потерь» учеными и специалистами будет скрупулезно подсчитано количество танков и самоходок, которые мы потеряли в войну. Я с горечью буду снова убеждаться, какой дорогой ценой досталась нам победа. Даже по официальным данным, потери советской бронетехники по сравнению с немецкой составляли три к одному. То есть, чтобы уничтожить один панцер, мы теряли три своих танка. Слишком серьезный у нас был враг, а врага недооценивать очень опасно.

Вражда с годами забывается. У Ельцина появился друг Коль, фрау Меркель говорит умные слова о демократии и наших ошибках. Будут встречаться ветераны Красной Армии и ветераны вермахта. Но те, против кого я воевал, никогда не будут для меня солдатами. Фрицами, гансами, фашистами! Возможно, я не прав. Но меня уже не переделать.

Говорят, у пилотов не бывает могил. А у танкистов? Позже мы собрали останки ребят из двух сгоревших танков. Заряжающего из машины Февралева еще можно было опознать, а экипаж младшего лейтенанта Пимкина просто исчез. Собрали обугленные кости, два черепа, ведро золы и спекшийся сапог без голенища. Разделили на четыре кучки, завернули в шинели, плащ-палатки и похоронили. На столбике с дощечкой написали химическим карандашом имена погибших.

Пусть прозвучит избито, но война – та же наука. А науку нельзя строить на фразах о самопожертвовании, героизме и откровенной недооценке противника. Эту науку я постигал долго. И далеко не все, что я вынужден был говорить, совпадало с моим мнением. Очень часто вопросы курсантов сводились к приемам борьбы с тяжелыми самоходками, танками «тигр» и «пантера». Я рассказал, как мы выкуривали под Киевом два «артштурма» минометным и артиллерийским огнем, а потом били из засады. Аналогичные случаи происходили во время боев на пути к Днепру. Учил, как важно наметить направление атаки. Не прямиком в лоб, а там, где можно хотя бы частично укрыться от встречного огня, и ни в коем случае не подставлять борт. Скорость, маневр и решительность. Эти слова имелись в учебных пособиях. Они были верными, и я их повторял.

осторожность слишком часто смыкается на фронте с понятием «трусость». Можно вести себя разумно, находчиво, но если ты не рискуешь, плетешься в хвосте – не видать тебе авторитета у подчиненных. Это сразу напомнило мне Николая Фатеевича Успенского, который воевал очень осторожно, стараясь оставаться за спинами подчиненных.

Правильно говорят, что жизнь человека складывается из светлых и черных полос.

Злость не самое лучшее человеческое чувство.

Не буду лицемерить, после жестоких танковых атак люди вылезали из машин, как шальные, отравленные пороховыми газами, контуженные близкими взрывами и ударами по броне. Некоторые заговаривались, с трудом приходя в себя. От сильных сотрясений шла кровь из носа и ушей, но в санбат с такими пустяками ходили редко. И не по причине отчаянного героизма. Просто врачи, следуя своим инструкциям, не слишком обращали внимание на многочисленные сотрясения, поврежденные ушные перепонки и прочие мелочи. Если ран нет и ходить можешь – нечего притворяться.

Не помню, кричал или пытался кричать Иванову, чтобы он гнал вперед, сколько сможет. Неподвижный танк – мертвый танк.