Глава 1

Степан отдыхал за рулем «Гедендвагена». Воскресенье, раннее утро, движение на трассе не то что слабое, его практически нет. Редкие отечественные колымаги прошлого века, типа «жигулей», ехали в основном на встречу. Сельские жители спешили в город на рынок чтобы пораньше занять удобные места. Лето было урожайным и теперь каждый хотел выгодно реализовать свою сельхозпродукцию, в изобилии уродившуюся в огородах и садах. Что и говорить, подсобное хозяйство у жителей села и дачных пенсионеров было ощутимой прибавкой в семейный бюджет, а у некоторых и единственным доходом. Выскочив из-за поворота на самый верх горы, с которой открывалась великолепная панорама на деревню Кедровка, Степан еще издали увидел как преобразился участок Коршунова. Он не был у приятеля почти две недели и за это время здесь произошли разительные перемены.

– Во дает Семеныч – покачал Степан головой – размахнулся не на шутку. Хочет, наверное, мою фазенду переплюнуть.

Степан только что миновал развилку, соединяющую дорогу ведущую к Кедровке, с междугородней трассой и поэтому внезапный сигнал клаксона, прозвучавший позади, очень удивил его. Освобождая дорогу, он успел заметить молодых бритоголовых парней промчавшихся на двух запыленных джипах «Ленд Крузер».

– Куда это они спешат? Не на огород же к своей бабушке. – усмехнулся Степан.

***

– Давно приехал? – по тропинке, навстречу Степану, шел Федор Семенович. Как обычно у себя на даче он был в шортах, линялой китайской футболке с американской эмблемой «Найк» и темных очках на красном, обветренном лице.

– Вчера приехал – протягивая руку, промолвил Степан – и сразу вот к тебе пожаловал. Как дела? Работа вижу кипит.

– Да вот уже не кипит как раз. Вчера общестроительные работы закончили – Коршунов обвел рукой свежий сруб двухэтажного дома, а отделку они советовали делать на следующий год. Но я все равно собираюсь зимовать здесь. Во-первых и дом просушится, да и жалко бросать без присмотра.

– Слушай, Семеныч, а ты не в курсе что это за «гвардейцы» меня сейчас обогнали на двух «крузаках»? Сюда в деревню спешили.

– Так там в конце деревни, как раз возле того заливчика где мы раньше с Мишкой Сафроновым рыбачили, поселился какой-то олигарх. Представляешь, ему за неделю дом построили. Не такой как у меня. В два раза больше. Штук пять лесовозов возили калиброванные бревна уже готовые и уже на месте собирали. Он не местный, это точно. Все машины, которые к нему приезжают, с номерами московского региона. Мне вот интересно, Степа, кто ему это место выделил? Туда на рыбалку половина Чудногорска ездила. Такие места красивые и рыбные к тому же. На этот залив многие глаз ложили, но никому сельсовет там землю не выделял, ссылаясь на общественное мнение, а этому выделили. Странно как-то. Ладно, пойдем, жрать наверное хочешь? У меня борщ наваристый со свининой.

– Вот пожрать, Семеныч, с удовольствием. Может у тебя и рюмочка найдется по такому случаю, я ведь к тебе с ночевкой пожаловал.

– Пойдем, пойдем. Я сам с тобой похлебаю, тоже с утра еще ничего не ел.

– А чего у тебя, Семеныч, со связью? Вчера звонил но бесполезно – Степан вынул из кармана свой новый дорогой смартфон – Так у тебя совсем связи нет?

– Да уж вторую неделю. Я у соседа своего, у Кольки, спросил. Новую говорит аппаратуру устанавливают, вроде этот олигарх все оплатил и теперь у нас будет и интернет, и телевидение какое-то цифровое. Я в этом Степа слабо разбираюсь, но думаю, что хуже не будет, а временные перебои со связью как-нибудь переживем. Раньше вообще без телефонов и телевизоров жили и ничего.

– Интересно, что это у вас за персона такая объявилась. Надо у Мещерякова спросить. Пойду руки помою.

Борщ со свининкой у Федора Семеновича был и впрямь хорош. Наваристый, с деревенской сметаной и к тому же горячий, как это любил Степан.

– Ну наконец-то наша русская водка – поднял Степан рюмку – веришь, Семеныч, у меня этот «вискарь» вот здесь уже стоит – он показал на свое горло.

Они расположились за столом в той самой беседке, в которой выпивали и в прошлый раз в день их первого знакомства. Кажется это было так давно, хотя фактически прошло всего-то два месяца. За это время успел сгореть и дом и все хозяйственные постройки. Только вот эта беседка чудом уцелела.

– Так вы где были-то, в Анкаре?

– Ну в Турции мы точно были, только не в Анкаре, а в Анталье. Мы же, Семеныч, на курорте были. Там Средиземное море, пляж, пальмы. А в Анкаре чего делать-то? Это все равно, что в Москву на отдых слетать.

– Ну, а как там наш профессор? Ему-то понравилось? Он же нигде и никогда по-моему не был?

– Профессору больше всего конечно понравился курортный сервис. Особенно «ол инклюзив», он просто балдел от этой услуги. Я ему потом объяснил, что виски там подают не из Европы, а местного производства, чтобы он им сильно не увлекался, так как случаи отравления бывают очень часто. Так он стал «вискарь» в магазине покупать.

– А что ты его не привез-то сюда?

– Да он по гостям в городе пошел бродить. Он же подарков понавез на всю многочисленную родню. Это у меня кроме вас никого нет, а у него и родители, и бабушки, и сестры. Обширное семейство. Да, кстати – Степан протянул Федору Семеновичу сверток, который все это время лежал на полу беседки рядом с его стулом – это тебе, Семеныч, сувенир. Знаю, что ты заядлый коллекционер.

– О, боже! Ятаган, настоящий? – Семенович держал в руках меч, длиной, примерно, сантиметров шестьдесят, с красивыми серебряными накладками на рукояти, украшенной орнаментом.

– Торговцы говорили, что настоящий. А так, черт его знает, сейчас же все можно сделать. Хрен определишь.

– Это точно. Мне нравится. Спасибо, Степан, угодил. Я его на ковер повешу, у меня турецкого клинка нет, давно хотел. Ты давай кушай, кушай не стесняйся. Давай-ка я тебе еще борщеца подолью – и Семеныч бросился бегом к навесу, где еще дымилась железная печька. – борщ горяченький, как ты любишь. Давай еще по рюмахе.

Друзья, изредка выпивая по рюмочке по другой и оживленно беседуя, а поговорить им было о чем, не заметили, как пролетело время. Солнце припекало хоть не по летнему, но было уже высоко. И Бог знает сколько бы еще они обсуждали фотографии в смартфоне Степана, весело хохоча, рассказывая друг другу разные истории и анекдоты, если бы не резкий сигнал клаксона возле ворот Федора.

– Кто бы это мог быть? – Семеныч поспешил к воротам через которые просвечивался красный автомобиль явно импортного производства.

– О, какие люди – раздался радостный голос Коршунова – рад видеть. Проходи, проходи, дорогой. Конечно здесь, а где ему еще быть. Вот только что тебя вспоминали. Легок на помине.

По дорожке впереди Семеныча, улыбаясь во всю физиономию, шел не кто иной, как сам профессор. В руках он держал объемистую клетчатую сумку.

– Ты почему на звонки не отвечаешь – с ходу набросился он на Степана – Я тебе с самого утра звоню. И тебе кстати тоже – он обернулся к Семенычу.

– Мог бы, подъезжая сюда, на свой телефон глянуть, связи же нет – улыбнулся Коршунов – иди умывайся и за стол.

– А что со связью-то? Была же связь.

– Да потом объясню, иди руки мой, с дороги все же.

– Сейчас. Я вот тебе, Семеныч, подарок привез. На зацени – и Алексей Иванович подал Коршунову всю сумку, которая при этом весело звякнула.

– Это что? – Семеныч испуганно смотрел на профессора – Мне?

– Да нет, это водка для всех. Ну я что на халяву поеду что ли? А подарок вот – и он звякая бутылками, достал с самого дна сумки небольшой газетный сверток.

– Селедка что ли на закуску? – захохотал Степан – маловато правда, судя по количеству водяры.

– Сам ты селедка – не на шутку рассердился профессор – разверни.

– Да это что ж сегодня творится-то? Редким оружием завалили.– Семеныч держал в руках кинжал. Это же «ханджар» – арабский кинжал.

– Мне сказали, что этот кинжал национальный символ султаната Оман. – профессор горделиво поглядел на Степана – я его в Турции на базаре купил. Кстати, он изображен и на гербе султаната, и на его флаге. Можете проверить.

– Спасибо, Алексей Иванович, за подарок, а вот с горячительным вы явно переборщили. Что же я по вашему, не смогу своих друзей встретить и угостить как полагается. Обижаете, Алексей Иванович, – мягко журил Семеныч профессора.

– «Кажется, вечер перестает быть томным» – рассмеялся Степан.