К читателю

 
Пользу большую даёт философская школа,
Но одолеть её – подвиг для многих тяжёлый.
Тот и пытаться не станет, а этот бы рад,
Но дотянуться не смог, и решил: зелен де виноград!
Профессора же, стремясь к упрощению логики,
Сводят порой философию к идеологии;
Но для познания мира тут проку не больше,
Чем крокодилов в Днепре или айсбергов в Польше.
 
 
Кто ж не осмыслил свои основные пути,
Может совсем не туда, куда надо, зайти.
То применимо и лично к тебе самому,
Но ещё больше – к общественному уму:
Не сознавая всеобщих законов, народ
Часто куёт себе счастье наоборот.
Нынче несладко приходится нашей державе,
А я хочу, чтоб мы счастье своё удержали,
И чтобы люди во всех регионах Земли
Нас уважать за развитие наше могли.
 
 
Вряд ли один помогу я тут очень уж крепко,
Но ведь и мышка нужна, чтобы вытащить репку.
Не добываю я нефть, не валю я тайгу,
А вот сознание наше улучшить могу.
 
 
Стих привлекая на службу делам философии,
Не задавал я в поэзии цели высокие,
Лишь об одном я при этой работе мечтал:
Чтоб каждый понял и главное каждый узнал.
Мысли записывал коротко, просто и кучно,
И обещаю: читать тебе будет не скучно.
 

I. Введение

 
Цель философии – самое общее знание
И углублённое сути вещей понимание.
Функции две у неё основных: построение методологии,
То есть познания истины ищет пути она строгие;
И разработка конструкций мировоззрения,
То есть на мир и людей обобщённого мыслью воззрения.
 
 
Есть соответственно две основные проблемы,
И в философии с ними столкнёмся везде мы.
Первая: может ли быть абсолют – нечто очень на свете особое;
Ну а вторую зовут «основной вопрос философии».
 
 
Чтоб осознали проблемы те общие проще мы,
Надо привлечь и понятия самые общие.
Главные здесь – бытие и его отрицание,
И становленье меж ними – обоих обмен и мерцание.
Тут понимать бытие надо просто как существование!
Кто добавляет значение «всё, что вокруг существует»,
Сильно напутать в познании мира рискует.
Места тогда не останется вовсе небытию,
И сможет всякий подсунуть в науку нелепость свою.
 
 
Нет вокруг нас ничего беспредельного вроде,
К небытию всё причастно, согласно природе.
Правда, и разница в этом бывает огромная:
Есть океан, есть и малая капелька скромная;
Есть индивиды конечной природы отдельные,
Есть также виды и роды, почти беспредельные.
 
 
Ближе стоит океан или род к бытия полноте,
Ближе ещё – олимпийские боги, в античной мечте;
Только ведь каждый из них всё равно ограниченный, частный.
Но, может, есть и предмет, вовсе к небытию не причастный?..
Должен он всё обнимать, должен он господином быть людям!
Принято этот предмет называть абсолютом.
 
 
Кто признаёт абсолют (неизвестный, конечно, для физики),
Тех называют философов метафизики.
Кто видит в мире одни лишь мерцанья игристые,
Тех называют философов релятивистами.
В свете науки, узки эти взгляды до скуки;
Но философия масс не дозрела ещё до науки,
Многим роднее как раз эти скучные муки.
 
 
В мире действительном нет самого абсолюта,
Но не случайно и кажется, есть он как будто.
Ведь постоянство и сходное всюду встречается,
В этом всеобщая связь всех вещей проявляется.
Вещи своими чертами друг друга снабжают,
И, размножаясь, подобных себе порождают,
И выделяются часто из одного,
Вместе наследуя общее от него.
Общее тоже не вечно, ход времени всё размывает. –
Этот научный подход диалектикой называют.
 
 
Стили мышления тем же решеньям подобны.
По метафизике, вещи для нас неизменны и дробны,
Ибо их связь и судьбу задаёт абсолют,
Коего наши науки не познают.
Всё-таки в частных науках, где правит анализ,
Эти идеи с успехами применялись.
 
 
Для диалектики мир есть единство в борьбе и открытие,
Тел и явлений природная связь и развитие.
В общих науках, в истории это существенно,
И диалектику там применять нам естественно.
Ну а в самой философии без диалектики
Бьются и лучшие мыслью как эпилептики,
Иль сокрушаются вечно над жизнью как нытики,
Или становятся просто рабами политики.
Релятивист видит вещи неуловимо текучими,
Дескать, они лишь в уме обобщаются сорными кучами;
Значит, идеи науки – всего лишь условности,
Не принесет, мол, она нам хорошие новости.
Два прежних стиля дают некий метод познания,
А релятивный всегда отражает страдания.
Это на нём ведь учение Будды стоит,
Будто весь мир из страдания состоит.
Всё ж этот стиль не отправишь навеки в забвение,
Ибо страдание значимо в жизни не менее,
Чем созидание, знание и умение.
 
 
Тут выступает на сцену мировоззрение,
И основной в нём вопрос, что волнует любого от века:
Место на свете меня самого, человека.
Если ж учесть, в чём особенность видим свою,
Это вопрос: как относится мысль к бытию?
(Тут бытие понимают как всё существующее!
Запоминайте различие это на будущее)
Он же – вопрос отношения духа к природе,
Или – сознания к материальной породе,
Необходимости – к нашей любви и свободе.
И в философии назван он основным:
В ней направленья важнейшие связаны с ним.
 
 
Идеалисты считают, что дух есть источник природы.
Но тут бывают решений различные роды:
Или тот дух словно бог – объективен, от нас не зависит,
Или же он субъективен и есть наши общие мысли.
Крайний подход – солипсизм^[1]: мол, реален лишь свой индивидуй,
Прочее – сон, так что спи и богам не завидуй!
Слеп да ту слип^[2] и солип – сходство в звуках, пожалуй, случайное,
Но хорошо поясняет оно то ученье отчаянное.
 
 
Наоборот утверждают любые материалисты:
Мы из природы, и мысли от праха не чисты.
Только одни говорят, что всё в мире материальное,
А вот другие считают, что в психике есть идеальное.
Значит, для первых материя – по существу абсолют,
То есть они метафизику преподают.
А диалектика учит, что из самой же материи
Дух порождается – сложно, но без мистерии.
 
 
Есть дуалисты ещё: для них двойственность изначальна,
Дух и природа живут себе врозь беспечально,
А в человеке друг друга зачем-то находят;
Часто к блужданиям такие воззренья приводят.
Есть плюралисты: у них что ни вещь, то монада^[3],
Ей про другие де вещи и знать-то не надо.
Есть и эклектики, что собирают коллекцию
Мыслей, пригодную только украсить им лекцию.
Можно ещё бестолковей воззренья найти,
Если обследовать все боковые пути.
 
 
Раз уж настолько по-разному мир мы себе представляем,
То и по-разному судим, насколько он познаваем.
Версия здравая, трезвая и привычная:
Знаем не всё, познаём же – неограниченно.
И лишь агностик^[4] твердит: только чувствуй телесно да числи,
Сущность, вещей глубина, недоступна для мысли!
Так рассуждают обычно релятивисты,
Ну а за ними всегда словно тень – солипсисты.
Прочие крутят познания сущностей призму,
Тоже нередко сдаваясь агностицизму;
Материализм лишь диалектический
Его отвергает систематически.
 
 
Вот только молод он исторически,
А первый блин ведь бывает комом.
Долго политикой был он влекомым,
Местами требует исправления.
Но в целом верное направление,
И уже много в его активе,
А ещё более – в перспективе.
Ныне в толпе его мало кто чтит,
Но в мире истины он победит.
 
 
Он же всегда признаёт, что сама философия –
Та же наука, но по строенью особая,
В силу того, что единственная всеобщая;
Этим и слабая, этим же и всемощная.
Правда, что в частных науках конкретнее знание,
Но философия больше даёт понимание.
Знание нужно бывает порой, иногда,
А понимание нужно везде и всегда:
Главная польза везде – от прогресса ума,
Хоть для попов и чиновников это чума.
 
 
Но понимание сложно сравнить иль измерить,
И простакам в философию трудно поверить.
Часто она от насущных забот далека,
Пользы для брюха в ней – как от быка молока.
Но у быков поважнее есть функции в стаде,
И в порожденьи коров, и в коровьей сердечной отраде.
Сонм весь наук философия породила,
И в их развитии действует как бродило.
 
 
Частной наукой готовятся исполнители,
А философской – ценители и правители.
Частные – средства для дела дают с инструментами,
А философия правит их внутренними моментами:
Методов знанием, цели поставить умением,
Ценностей всех осознаньем и изменением.
И всё равно, в какой сфере трудиться я буду,
Знания эти – основа стратегии всюду:
«Кто ж не осмыслил свои основные пути,
Может совсем не туда, куда надо, зайти».