Два полуавтобиографичных романа, совсем небольшие по объему, объединены темой эмиграции. Герои покинули Россию после Октябрьской революции, переехали в европейские страны и живут в каком-то тоскливом и смятенном состоянии духа, проживая груз своего прошлого. Мне постоянно приходило в голову: этим людям совершенно не интересно, что происходило на тот момент в родной стране, как она менялась. Они погружены или в свои текущие бытовые проблемы, или воспоминания.
В «Машеньке» много Берлина и много хандры, неустроенности, неприкаенности. Люди, окружающие Ганина, никому не нужны и одиноки. Их место проживания – жутковатый дом рядом с железной дорогой, настолько близкой, что, когда трясутся стены и пол, кажется, что поезда «проходят» сквозь их комнаты. Не удивительно пристрастие к спиртному в таком окружении, атмосфере тоски и неприятия, да и сами персонажи производят отталкивающее впечатление. Мы смотрим глазами Ганина, а на его взгляд муж Машеньки омерзителен и унизителен, другой сосед – больной старик, обманывающий себя надеждой уехать в Париж и мыслями, что там его ждут, жалок, подобно остальным жильцам дома. Ганин находит отдушину в своих воспоминаниях о Машеньке, своей первой влюбленности, о своих метаниях: от любви до забвения, как искал встречи, убегал, заводил новые любовные связи, потом новое письмо, и вновь старые чувства. Интересное предположение, когда образ Машеньки сопоставляют с покинутой страной, с прожитой жизнью там и тогда. В таком случае конечный отъезд Ганина из Берлина неизбежен, прошлого уже нет и его не вернуть.
Грустная книга, вгоняющая немного в депрессивное настроение.
В «Подвиге» Мартын мечется с путаными чувствами уже между Швейцарией, Англией, Францией и все тем же Берлином. Опять тоска, неопределенность, бесцельная праздная жизнь. Четкое ощущение, что у главного героя нет своего места, родного, домашнего, куда можно вернуться и набраться сил, или где, покопавшись в себе, понять, а куда же дальше. Как оторванный от дерева листок, его мотает с места на место.
Интересный персонаж - Дарвин: устойчивый, невозмутимый, твердо стоящий на ногах, возникающий в разные периоды в жизни Мартына и остающийся неизменной устойчивой глыбой. Побудет рядом с ним Мартын и опять его несет дальше. Открытый конец для описания такой судьбы кажется неизбежным. Хотя в конце книги мучительно соображаешь, а какой же итог представлял автор для своего героя.
Замечательный образный язык книг Набокова нельзя не отметить, это то, что притягивает к нему и призывает читать автора еще больше. Если обращаться к произведениям об эмигрантах, кажется, будешь сталкиваться с общей темой – переломным периодом, в них нет завершенности. Герои обоих романов оставили значительный кусок своей жизни где-то далеко в прошлом, пребывают в подвешенном состоянии, способным длиться разный промежуток времени: от нескольких дней до нескольких лет. Так что неизвестность дальнейшей дороги героев в конце книги оправдана и ожидаема.
Другая бередящая мысль от прочитанного: как же по-разному сложились судьбы тех, кто уехал тогда, и тех, кто остался.
