Францу с такой сладостной ясностью, что на мгновение он поверил, что Марта действительно умрет. И потом, сразу, без перехода, он вообразил и другое – долгое житье-бытье с нарумяненной, пучеглазой старухой, – и неотвязный ежечасный страх.
О проекте
О подписке