«Жить истинной жизнью – значит создавать самого себя, значит отвоевывать свое «я» у обстоятельств, у среды, у страстей, значит бороться против того разложения и тех противоречий, которые вносятся в наш душевный мир капризной пестротой желаний и эфемерным многообразием событий. Жизнь – это непрестанное утверждение своего «я». Жизнь – это стремление сохранить свое «я», или, скорее, стремление развивать свое «я»; раскрывать, свойства и слабости своего «я», подчиненного закону внутреннего единства».

Так отвечает один из видных французских философов-моралистов^[1] на вопрос: «что значит жить». Его ответ очень характерен, как исповедь представителя определенной группы современной интеллигенции: французский моралист стоит на точке зрения «интеллигентного индивидуализма» – на точке зрения, вошедшей в моду и у нас, на русской территории. Предложенная французским интеллигентом формула для определения «смысла жизни» выдвигает на первый план «интересы личности», отожествляет понятие «борьбы за жизнь» с понятием «борьбы за личность», суживая, таким образом, до бесконечности проблему человеческого существования, и в то же время, вместо требования активной деятельности, активного вмешательства в «самую гущу жизни», проповедует лишь мудрость «пассивного начала», пассивной самообороны. Стремление избавиться от душевной раздвоенности вот а' ummum bonum «высшая цель, какую только могут поставить себе интеллигенты известного типа. «Душевная раздвоенность» объявляется их главным неприятелем.

Французский моралист указывает на источники этой раздвоенности. Но его генетическое толкование страдает крайней расплывчатостью и реальной подпочвы того явления, о котором идет речь, отнюдь не вскрывает. Самый факт наличности «капризной пестроты желаний и эфемерного многообразия событий» требует, в свою очередь, справки «о происхождении».

Конец ознакомительного фрагмента.