Часть I

Предисловие

Последний звонок. Конец учебного года, конец школьной эпохи. Цепи сброшены. Но они уже не кажутся теми цепями, которые связывали тебя по рукам и ногам, а теми, что приковывали к дорогому и родному месту, именуемому школой. А вот теперь эта связь оборвалась, и ты чувствуешь себя так, будто находишься в корзине воздушного шара, который может занести тебя черт знает куда. Не страшно, просто дух захватывает. Свобода! Как хочешь, так и одевайся, хочешь, пуд косметики на лицо наложи, хочешь, вообще не красься. Молодежные тусовки, диско-клубы, мальчики. Да, парили учителя нравоучениями, пилили девчонок за излишнюю экстравагантность, мальчишек – за пиво и сигареты, но сейчас кажется, не очень-то и строго. А классная, Эльвира Валерьевна, которую все ненавидели, нынче воспринимается чуть ли не матерью родной. И куда только злость на нее делась.

Ася Караваева считалась в школе неплохой ученицей. Она хорошо училась, прилично одевалась, штукатуркой лицо не обкладывала – так, губы подкрасит, ресницы удлинит, задницей на переменах не крутила. В диско-клубах допоздна не зависала – так засветится иногда, чтобы в разряд отстойных не попасть. С мальчиками дружила, но дальше невинных поцелуев дело никогда не заходило. Курила сигареты, травку же ни-ни – знала, что наркотики – это смерть. Знала сначала это чисто теоретически, потом был и конкретный пример – недавно их одноклассника Рому Хольнева от передоза насмерть сплющило. Его дружок Мишка Кротенко после этого даже с травкой завязал, не то что с «герычем». Правда, курс лечения пришлось пройти, но ничего, до сих пор держится. И смех и грех с Мишкой, он с наркоты конкретно на девчонок переключился. И как итог Ирку Леушинскую обрюхатил, а жениться не хочет. Да Ирка сама виновата, была бы умней, ноги б не раздвигала. Или бы предохранялась. С пацанов-то какой спрос, им же на акушерском кресле не корчится… Да, такая вот у них в классе интересная жизнь. Была. И пока что есть. Сдадут экзамены, пошумят на выпускном балу, повеселятся, и все, каждый пойдет своей дорогой…

Последний звонок прозвенел, директриса толкнула слезную речь, классная немного постращала сложными темами экзаменационных сочинений. На этом все и закончилось. Но домой идут только отстойные, продвинутый пипл сбивается в кучу. Единого мнения, что делать дальше, нет. Юрка Шлыков агитирует за кафешку, Сашка Васильев тащит всех к себе домой. Но вот консенсус достигнут – решено сначала идти в кафе, а затем к Сашке домой.

В кафе возле стойки бара на стене висело большое зеркало. Ася не удержалась, глянула на свое изображение. Выглядела она славно. Каштановые локоны, большие серые глаза, аккуратный носик, чувственные губы. И фигурка очень даже ничего – высокий бюст, тонкая талия, в меру развитые бедра. И ноги ровные, не толстые – хоть и не от ушей растут, но в туфлях на высоком каблуке кажутся длинными. Наряд на ней не самый стильный, чисто школьный стиль – белый верх, темный низ, но все равно Асе казалось, что на красной ленте выбито не «Выпускник-1999», а «Королева красоты». Увы и ах, в школе она не входила в число записных красавиц. Любка Шульгина так напрямую ей и сказала – индивидуальности ей, видите ли, не хватает. Сама-то Любка еще та индивидуальность, чуть ли не с пятнадцати лет в ночных клубах с богатыми дяденьками зависает, аборты делать не успевает. Девка она красивая, яркая и без комплексов, потому пользуется повышенным спросом. Вот и сегодня из школы она уехала на черном «Ауди» с каким-то хачем за рулем. И вряд ли этот ухарь в загс ее повез. Отпразднуют последний школьный день в каком-нибудь крутом кабаке, а затем постель. Так и будет Любка из койки в койку скакать. Не завидует ей Ася. Она ж не шалава какая-то, чтобы жить с дверцей нараспашку. Она хоть и не «синий чулок», но намерения у нее по жизни самые что ни на есть серьезные. Сдаст выпускные экзамены, поступит в МГУ на экономический, отучится, устроится на высокооплачиваемую работу. Головой нужно делать карьеру, а не тем, что между ногами…

Компания в кафе не задержалась. Уговорили две бутылки шампанского на восьмерых и отправились домой к Васильеву. Шлыков предложил скинуться на бутылку финского ликера, но Сашка запротестовал. Дескать, дома у него полный бар, и отец не будет возражать, если сын залезет в его закрома.

Сашка говорил, а сам смотрел на Асю так, будто собирался залезть не в отцовский бар, а к Караваевой под юбку. В принципе он имел на это право, потому как они с Асей были близки, однако не настолько, чтобы спать вместе. Целовались, да, а однажды Сашка даже раздел ее догола и так жарко ее ласкал, что она едва удержалась на тормозах. С тех пор Ася избегала соблазна остаться с ним наедине. Сама не знала почему. Сашка парень видный, и мир бы не рухнул, если бы он стал ее первым мужчиной. Девственность давно уже не является ценностью, но все равно что-то не хочется распечатываться. Видимо, нежелание рано становиться женщиной сидит в ней на подсознательном уровне. Плюс житейская мудрость. Может быть, Ася устарела в своих представлениях о женском целомудрии, но ей хотелось, чтобы первым ее взял муж или хотя бы жених. Ведь приятнее же взять в руки новенькую купюру, а не бывшую в обращении. Сашка парень хороший, но ветреный. Им не по пути. Так что пусть ищет себе другую мокрую щелку…

Сашка жил недалеко от школы в стандартной крупнопанельной многоэтажке. Последний раз Ася была у него в гостях в январе месяце. Тогда-то он и разложил ее на старенькой скрипучей тахте в гостиной. С тех пор она к нему ни ногой. Да и он, если честно, не звал ее к себе больше. Хотя ухаживать вроде бы и не прекращал…

Темный, захламленный подъезд, в грязном лифте запах мочи – все как в прошлый раз. Однако сама квартира Саши изменилась. Вместо самодельной решетчатой двери на две квартиры стояла основательная сейфовая дверь с золочеными ручками. А за дверью вместо тамбура просторная прихожая с гипсовой колонной посредине. В ней – подвесной потолок с множеством лампочек, жидкие обои, декоративный паркет, встроенный в стену шкаф-купе, кожаный угловой диванчик, красивая, под старину, амфора на стеклянном столике. И в комнатах тот же новомодный дизайн, ультрасовременная мебель и техника…

Оказывается, Сашкины родители выкупили соседнюю квартиру, объединили ее со своей, сделали евроремонт и заново обставили. И все за каких-то четыре месяца. Ася же ни сном, ни духом… Сашка смотрел на нее и загадочно улыбался. Дескать, сюрприз… Теперь понятно, почему он не приглашал ее к себе домой все это время…

– Сашка, круто! – завороженно протянула Тонька Безрукова.

– Да, хатка у тебя путевая, – с кислым видом отозвался Шлыков.

Ему очень не нравилось, с каким видом Тонька смотрит на Васильева. Ведь она считалась его девчонкой, как бы не перекинулась на Сашку. Честно говоря, и Асе такая перспектива не улыбалась. Нельзя сказать, что она держалась за Васильева, но и терять его как бы и не хотелось.

А квартира и в самом деле супер. Из санузла и кухни Сашкины родичи сделали большую ванную комнату, в ней импортная сантехника, джакузи. Из старой гостиной и спальни – огромный каминный зал. А новая спальня на загляденье. Огромная кровать с балдахином под старину и все остальное на зависть. И Сашкина комната выше всяких похвал. Спальный гарнитур в молодежном стиле, на письменном столе раскрытый ноутбук, телевизор с большим экраном.

Тонька с ходу плюхнулась на его полутораспалку.

– Мамочки, матрас какой мягкий!

– Ортопедический, – гордо пояснил Сашка. – Повторяет контуры тела…

– Всех частей тела? – с похотливой лукавинкой во взгляде спросила Тонька.

– Да, начиная с твоей задницы, – ревниво буркнул Юрка и быстрее, чем следовало бы, поспешно вышел из комнаты.

– Никто ничего не слышал, – ухмыльнулся Костя Лукьянов и тоже исчез.

Народ собрался в зале. Там было где развернуться. Большущий кожаный диван, кресла, в каждом из которых могло уместиться сразу два человека. В углу самый настоящий бар, но без стульев за стойкой. В баре спиртное изобилие. Текила, виски, коньяк, ром, мартини всех сортов – глаза разбегаются.

– Девочкам полегче, мальчикам покрепче, – рассудил Сашка.

– Где ты здесь девочек видишь? – кокетливо повела бровью Тонька.

Сашка сделал вид, что не услышал ее. И сделал ей коктейль из мартини. Но Тонька от коктейля категорически отказалась. Ей, видите ли, текилу подавай, да чтобы с солью. Что ж, вольному воля. Ася взяла приготовленный для Тоньки коктейль.

Под музыку спиртное шло так хорошо, что после второго бокала у Аси не возникло мысли отказаться от третьего. Народ танцует, веселится. И ей легко и просто. Даже Тонька не раздражает, а та, похоже, окончательно переключилась на Сашку. А Юрка злится. Сидит в кресле с бутылкой в руке и напивается… Сашка на Тоньку не западает, знаками внимания ее не балует, но все равно, как бы чего не вышло. Юрка такой, и Тоньке может навешать, и на Сашку с кулаками полезть. А он злится все больше, обстановка накаляется…

Ситуацию разрядил Сашкин отец. Он появился неожиданно. Непринужденно вошел в зал, остановился возле стойки бара, молча откупорил бутылку виски. Спокойно насыпал лед в бокал, наполнил его на два пальца.

Он и не думал ругать сына за его самодеятельность, никого не прогонял, но все же своим присутствием внес определенный элемент скованности в настроение разгулявшихся масс. Народ притих. Юрка же воспользовался моментом, взял Тоньку за руку и чуть ли не силком вытянул из дома. Дескать, раз уж родители появились, то им здесь делать нечего. Дмитрия Александровича ничуть не смутило его поспешное бегство. Он спокойно допил свое виски, ободрительно хлопнул сына по плечу и вышел из комнаты. Ася проводила его завороженным взглядом.

Дмитрий Александрович был примерно одного возраста с ее отцом. Лет сорока, вряд ли больше. Но если ее отцу можно было дать все пятьдесят, то Васильев-старший выглядел молодо. Высокий, худощавый, по-спортивному подтянутый. Густые черные волосы без проблесков седины, аристократическое лицо, на высоком лбу ни единой морщинки, в глазах юношеский задор. Походка и взгляд уверенного в себе человека.