Часть I

Глава 1

«Да здравствует ДМБ-93!» Наконец-то ушли в прошлое каша «дробь шестнадцать», потные портянки и недовольная репа старшины. Семеро суток в поезде, и вот Никита уже дома...

Только почему-то не очень радостно на душе...

Москва. Незнакомая станция метро. Неизвестный район Черняево. Трамвай с непривычным номером. Зачуханная улочка, дикорастущая зелень и дома – ветхие пятиэтажки.

Где-то в этих «хрущобах» живут родители Никиты. Не думал он, что они обосновались в таком убогом месте...

В прежние времена их семья жила очень неплохо. Отец – видный чиновник в горисполкоме. Курировал распределение автомобилей – в негласном табеле о рангах он котировался достаточно высоко.

Но потом его уволили за какие-то упущения. С тех пор он стал все чаще заглядывать на дно бутылки. Можно сказать, горькую запил. Старые друзья мало-помалу стали отворачиваться от него. Зато появились новые – собутыльники. Но эти ничем не могли помочь, когда его сына выперли из престижнейшего Плехановского института.

Никита заканчивал третий курс, когда черт дернул его заступиться за девчонку. Достал ее один джигит с кафедры. Двойки ей ставил, на экзаменах заваливал – все добивался, чтобы она переспала с ним. И добился-таки. Сдалась Маринка. Отстал он от нее после этого. Все бы ничего, да однажды при всех тварью ее обозвал. Не выдержал Никита, поднялся с места, подошел к преподавателю да как вломит ему. Глубокий нокаут. Перелом челюсти в двух местах.

Деканат взбесился. Против Никиты уголовное дело хотели возбуждать. Да не вышло. Маринка сказала, что заявление в милицию подаст, развратника-преподавателя в изнасиловании обвинит. Испугалось руководство института или нет, но до суда дело не дошло. Зато Никиту отчислили.

И тут же рука из военкомата до него дотянулась. Хвать его за шкирку и на сборный пункт. Думал Никита, что его в спортроту какую-нибудь зачислят – как-никак чемпион Москвы по боксу в полутяжелом весе. Или переводчиком куда-нибудь определят – он хорошо владел английским.

Но попал он служить в Забайкалье, где никакой спортротой и не пахло. А вот пороху нюхнуть пришлось. Все два года грохоты выстрелов и пороховые газы, как десерт после завтрака. В хозобслугу стрелкового полигона мотострелковой дивизии он попал. Сначала просто работы всякие выполнял, стендами управлял. А потом и сам нет-нет да постреливать стал. И пристрастился к этому делу. Пистолет, автомат, гранатомет – подствольный и противотанковый. Особенно полюбил он пистолет. Руку набил о-го-го как. К концу службы слава о нем гремела на всю дивизию. Его специально приглашали к учебным стендам, чтобы он показывал молодым офицерам, как нужно стрелять...

Но в отпуск домой почему-то ни разу не отпустили. И о делах родителей он знал исключительно из писем. А приходили они от них все реже и реже...

Знал он, что в прошлом году все сбережения родителей сожрала павловская реформа. Они остались ни с чем. Но выход был. Они обменяли свою хорошую квартиру на худшую с доплатой. Глупо, конечно, поступили, но у Никиты совета никто не спрашивал...

Никита сошел с трамвая. Спросил у прохожего, как найти дом с таким-то номером. Ему показали на перекресток со светофором. Пройти через него, свернуть направо, немного пройти – и ты дома.

Он мог бы перейти через дорогу в неустановленном месте – так было короче. Но Никита направился к пешеходному переходу. Загорелся зеленый свет, и он спокойно сделал шаг вперед. И тут откуда-то появилась машина.

Новенькая иномарка черного цвета неслась на него на полной скорости. Видно, красный цвет светофора действовал на водителя, как красная тряпка на быка. Если бы «БМВ» не затормозила, Никите пришлось бы худо.

Под визг тормозов он успел отскочить назад. Резко замедляя ход, машина прошла мимо него. И остановилась.

– Придурки! – в сердцах бросил Никита.

И сделал жест, неподобающий сержанту доблестной Российской армии.

Из «БМВ» вывалились два крепыша с бритыми затылками. Оба рослые, крепко сколоченные. Рожи страшные, злые. В глазах пугающая пустота.

– Э-э, ты чо, хмырь, офигел, в натуре? – зарычал первый.

– А ты что, дальтоник? – укоризненно посмотрел на него Никита. – Почему на красный прешь?

– Ты, вояка хренов, не воняй, понял? – выпятил нижнюю челюсть второй крепыш. – А то ведь, в натуре, по асфальту размажу.

– А ты что, художник-натуралист?

– Ты мне еще поговори, каз-зел...

– Козел – это твоя фамилия, не моя.

Никита не собирался сносить оскорбления. Он не напрягался, не становился в стойку, не делал свирепую физиономию. По своей комплекции он немногим уступал первому крепышу, но тот не счел его серьезным соперником. И лениво так бросил в него свой пудовый кулак. За что и поплатился.

Никита пригнулся, пропустил кулак над головой. Мощное движение бедром снизу вверх, еще более мощный бросок руки, и его кулак полетел в цель. Удар снизу вверх – его «коронка». Клацнули челюсти, крепыш очумело завращал глазами и подался назад. Из его пасти реактивной струей плеснула кровь. Возможно, он откусил себе язык. Сам виноват...

Второй крепыш схлопотал сногсшибательный апперкот еще до того, как успел что-то сообразить. Он плюхнулся на задницу и с воем обхватил голову руками. Как и его напарник, подняться он не пытался.

– Вам повезло, молодой человек, – подмигнул ему Никита. – Перелом челюсти вы уже заработали. Но можно пойти дальше. Как вам нравится почечный фарш?..

– Ка-а... Ка-а...

Крепыш силился что-то сказать. В его глазах клокотала лютая ненависть. Но в них был и страх.

– Ну как хотите. Если пожелаете, обращайтесь. Я здесь неподалеку живу. Пока, ребятки...

Никита помахал крепышам ручкой и преспокойно направился в противоположную от дома родителей сторону.

Его безмятежность была внешней. Внутри от напряжения звенели нервы, как туго натянутые струны. Он отдавал себе ясный отчет в происходящем. Ему пришлось схлестнуться не с кем-нибудь, а с братками-рэкетирами. Этих крутолобых качков с пунктирными извилинами хватало еще в те времена, когда он уходил в армию. Об их свирепости слагались страшные байки. Ими пугали детей. Тогда они ездили на «девятках» и подержанных иномарках. Сейчас вот в их распоряжении новенькие «БМВ». Но натура их осталась прежней.

В этой стычке Никита победил. Но при этом оставил за братками слово. И если те захотят взять реванш, ему несдобровать. А он никоим образом не причислял себя к числу любителей неприятностей. Поэтому на душе скребли кошки...

Он побродил по незнакомому району. И только где-то через час подошел к дому, где жили родители.

Никита уже сейчас мог встретиться с братками. Но у подъезда его никто не ждал. И на пятки никто не наступал. Возможно, инцидент с крепышами из «БМВ» останется без последствий. Никите очень хотелось на это надеяться.

О братках он забыл сразу, как только увидел женщину, которая открыла ему дверь. Худая, глаза красные, мешки под ними, не одежда на ней – лохмотья. От нее исходил запах перегара и давно не мытого тела. Он с трудом узнал ее.

Никита не мог в это поверить, но перед ним стояла его родная мать.

На его появление женщина не реагировала. Она пьяно шаталась и тупо смотрела на него.

– Мама, это я, – холодея, тускло проговорил Никита.

– А-а, Никита... Вернулся?

Наконец-то она узнала его. И даже полезла целоваться. Никита обнял ее. И чуть не заплакал. Но не от радости, а от обиды.

Он понял, что произошло. Его мать спилась. Вместе с отцом. Из холеной «совковой» дамы она превратилась в неряшливую алкоголичку. Ну как такое могло случиться?..

– А где отец? – спросил Никита.

– На работе...

Он не успел обрадоваться известию, что отец устроился-таки на работу. Мать его снова как обухом по голове ударила:

– Бутылки пошел собирать...

Никогда Никите не было так хреново, как сейчас.

– А ты, сынок, бутылочку с собой случайно не прихватил? – спросила мать.

И разволновалась, аж залихорадило. Алкоголизм в последней стадии. А ведь раньше она могла лишь пригубить бокал вина, и то по большим праздникам. Вот что может сделать с человеком водка... Оба опустились на самое дно – и мать, и отец.

– Случайно не прихватил...

Никита обвел тоскливым взглядом одну-единственную комнату с оборванными обоями. Из мебели только стол и стул. Доска на кирпичах – жалкое подобие скамейки – не в счет. И два грязных матраца под категорию мягкой мебели подходили едва ли.

– А может, сходишь?

У Никиты были деньги. Совсем немного. На пару бутылок.

– Схожу... Но обещай, что больше пить не будешь...

– Да ты что, сынок, – засуетилась мать. – Конечно, не буду... Конечно, нет, что ты... Как же можно... Все, сегодня последний раз, и все. Честное слово!..

Никита сходил в магазин. Купил две поллитровки. И на закуску хлеба. Он подозревал, что мать уже давно ничего не ела.

Так оно и оказалась. С равной жадностью мать набросилась и на водку, и на хлеб. Никита чуть не плакал, глядя на нее. Даже в самом страшном сне ему не могла привидеться такая картина. Голодная, пьяная мать с лицом алкоголички. Но жизнь порой бывает страшнее кошмарных сновидений...

Никита просто обязан был вырвать и ее, и отца из вонючей ямы, в которой они вдруг оказались. И он собирался это сделать. Только еще не знал как...

* * *

Знакомый двор, знакомый дом. Хороший дом. Его для номенклатурной элиты по специальному заказу строили. Роскошные квартиры с огромными комнатами и высокими потолками. И район престижный.

В этом доме когда-то жил и Никита. Четырехкомнатная квартира у его родителей была, за сто «квадратов» общая площадь зашкаливала. Ремонт по спецзаказу, дорогая импортная сантехника, дефицитная мебель из Италии, видеодвойка, огромный магнитофон «Шарп». Все это было. Было, да прошло... Осталась пустота...

Никита вошел в подъезд, широким шагом прошел мимо скучающей консьержки.

– Молодой человек, вы куда? – подалась она за ним.

– Свои, – небрежно ответил Никита.

Свои... В это трудно было поверить. Ведь на нем не было модного дорогого костюма, галстука за ...цать баксов. Солдатская форма, вместо лакированных штиблет грубые ботинки.

В этом доме по-прежнему обитала знать. «Совки», большая часть которых не утратили своей значимости и в нынешние времена. Их дети не могли служить в армии...

На лифте Никита поднялся на четвертый этаж. Остановился перед массивной бронированной дверью. Над кнопкой звонка увидел глазок видеокамеры. Это была не его дверь. Но за ней его квартира. Он должен был восстановить справедливость.

Никита позвонил. Через минуту дверь открылась. Высунулась наглая рыжая морда. Мужчина с массивной нижней челюстью и рыбьими глазами небрежно посмотрел на него и как бы нехотя обронил:

– Вернулся, солдатик...

– А вы что, ждали меня? – с той же небрежностью ответил ему Никита.

– Ну, какой базар... Твои предки, наверное, не написали тебе, что сменили хату. Теперь тута я живу. Вот так-то...

– Да нет, они мне-то как раз и написали, что потеряли квартиру...

– Потеряли?.. Хм... Точно, потеряли... А я подобрал... Гы-гы-гы!

Мужик препротивно засмеялся. Внутри его что-то забулькало. Никак смесь черной икры и дорогого коньяка.

– Это был обмен, – хищно сощурился Никита.

– А то... – подозрительно глянул на него мужик.

– С доплатой?

– Как положено.

– И сколько же ты доплатил?

– А сколько твои предки запросили, столько и доплатил... А ты чо, поц, чем-то недоволен?

– Слушай сюда, дядя, – от злости на скулах Никиты выступили желваки. – Ты забираешь назад свою халупу и свои сто долларов доплаты. И отдаешь назад эту квартиру. Так уж и быть, я прощу тебе то, что ты споил мою мать.

Мужик смотрел на него, как на клинического идиота, и ухмылялся. А потом вдруг выбросил из-за приоткрытой двери кулак. Никита успел среагировать. И кулак лишь больно чиркнул его по верхней части щеки. В ответ он ударить не смог – наглая рыжая морда скрылась за дверью. Щелкнули замки.

Ломиться в закрытую дверь не имело смысла.

– Сволочь! – И все же для острастки Никита стукнул по ней ногой.

Пора было уходить. Мужик мог вызвать милицию или даже выйти к нему с ружьем или пистолетом. Возможно, этот тип вращался в криминальных кругах. И шутить с ним опасно.

Подонок!.. Никита был в курсе этой мерзкой истории.

Ублюдок по фамилии Чугунов снимал комнату в квартире родителей. Мать вынуждена была пойти на это – отец не работал, а у нее зарплата мизерная. Квартирант платил хорошо. И мало того, каждый вечер выставлял отцу бутылку. И сам не дурак был выпить. Частенько за стол вместе с ними садился. И мало-помалу втянул в пьяное дело и мать.

Что и как – этого Никита точно не знал. Но знал, что этот подонок споил мать. Из-за него окончательно деградировал и отец. И все это произошло в относительно короткий срок. И как итог – договор купли-продажи. Обмен роскошной квартиры на жалкую конуру и плюс сто баксов доплаты. Насмешка над несчастными алкоголиками, для которых эта сумма – целое состояние.

Мать и отец продолжали опускаться все ниже и ниже. А этот гад на правах хозяина жил в их квартире. И никаким судом его оттуда не вышибешь...

История в высшей степени поучительная. Если бы ее жертвами стали другие, Никита сделал бы из нее определенные выводы, и на этом все. Но из-за этого подонка пострадали его родители. И он сам. Он остался без жилья. Мало того, у него даже не было никакой одежды, кроме военной формы. У него не было ничего...

Этот Чугунов – определенно ошибка природы. И эту ошибку нужно исправить...

«Я до тебя еще доберусь!» – мысленно пообещал Никита и направился вниз по лестнице.

На третьем этаже он столкнулся с Кешей, со своим старинным приятелем. Жили по соседству. Когда-то...

– О, Ник! – округлил глаза Кеша. – Красавчик!

Если не знать его, то можно было подумать, что он завидует Никите. Как будто нет ничего лучше, чем вернуться из армии при полном параде, с литыми погонами и в блеске аксельбантов.

На самом деле Кеша хитрил. Он презирал тех, кто служил в армии. Ведь там служат лохи, которые не смогли отмазаться от призыва. А Кеша смог, значит, он на голову выше этих лохов. И Никита ему, соответственно, не ровня.

Кеша был одет именно так, как хотел бы приодеться Никита. Белая шелковая рубашка со стоячим воротничком, черные с блесткой брюки, туфли моднячьи. Золотая цепь на шее, перстень-печатка, часы явно не с дешевого рынка. И рожа холеная, в глазах самодовольство. «Золотой мальчик».

Когда-то и Никита принадлежал к числу «золотой молодежи». Но времена изменились. И Кеша не собирался притворяться, что не замечает этих перемен...

– Да ты тоже, брат, неплохо смотришься...

Никита протянул ему руку. Тот вяло пожал ее.

– Да уж куда нам до вас, товарищ сержант...

В словах спесь, кураж. Нравится Кеше ощущать превосходство над Никитой.

– Домой? – спросил Никита, глядя, как его давний дружок вставляет ключ в замочную скважину.

– Я-то домой... А вот ты?

Понятное дело, Кеша был в курсе всех событий.

– Да вот, отлить сходил...

– А-а, – небрежно усмехнулся Кеша. – Ну пошли, у меня отольешь... Пивка не тяпнешь? У меня «Туборг» холодный. Все чин-чинарем, короче...

Это не гостеприимство, а скорее желание показать, как хорошо он живет. И все же Никита принял предложение.

Он с удовольствием опустился в низкое мягкое кресло. С еще большим удовольствием вдохнул в себя прохладу кондиционированного воздуха. Он не завидовал Кеше. У него все хорошо. У него есть четырехкомнатная квартира, модная одежда, деньги. Наверняка и машина есть. Дай бог, чтобы у него все ладилось и дальше.

И у Никиты все будет хорошо. Он не сомневался в этом.

Он отберет квартиру у наглой рыжей морды. А если нет, то заработает себе на новую. И родителей из ямы вытащит.

– Ты уже в курсе, что с твоими черепами случилось? – спросил Кеша и протянул ему запотевшую с холода банку пива.

– Беда, – невесело вздохнул Никита.

– Точно, беда. Не повезло...

В этом «не повезло» заключено было скрытое презрение. Мол, неудачники у Никиты родители, опустились. Теперь о них ноги вытирают...

– Хорошо, моих предков пронесло. Батя в коммерцию ударился, в струю попал. С «бабками» никаких проблем. Дом себе отгрохал, теперь эта квартира моя...

Кеша откровенно хвастался. Только Никите было как-то все равно.

– А сам чем занимаешься?

– А ничем. Институт заканчиваю... Да, женился недавно...

– Поздравляю.

– Сейчас жена прийти должна. Увидишь, какая красавица. Я до сих пор от нее балдею...

– Ничего, я вернулся. Теперь и у меня все будет как надо.

– А как надо?

– Квартиру нашу верну...

– Как?

– Да есть способы...

– Какие?

– А каким способом этот хмырь моих родителей на улицу выгнал?

– Ну, с Чугуновым этот номер не пройдет... – скептически скривил губы Кеша.